Ребус - Евгения Дербоглав

Увидев, что с Андрой что-то не то, он вскочил и с силой надавил на ее плечи. Андра почувствовала, как ее всемирным рывком хватают чьи-то огромные и теплые руки и бережно укладывают обратно в разум. Перед ней стоял Дитр, лицо у него было напряженным. Он очень старался, возвращая ее на место.

– Ты что, читала записи? – встревожился Дитр. – Ни одной женщине нельзя их читать!

– Ну ты скажешь, – ответил Найцес, обмахиваясь одним из листков бумаги. – Эстра читала, и хоть бы что.

– Все люди разные, Ралд. Я уверен, что есть такое, чего и Эстра не выдержит.

– Я ничего не читала. Но сейчас я… я видела ритуал, – просипела Андра. – Я видела всемирное насилие над соитием и телесное унижение. Я не понимаю, на какое очищение они надеялись после этого.

Лидера секты повесили за нарушение законов всемира и теломира, нескольких особо рьяных последователей – тоже. Семья Сирос не была в их числе, но их допрашивали. Мать Лирны умерла еще до свершения ритуала. По словам братьев Лирны, «ее приговорили» – как, к чему и за что, из мракобесов выбить не удалось. Они также упоминали и о «нечестивой» сестре, потаскухе, грешнице, грязной мрази. Следователи спросили, где их сестра и в чем она провинилась. Сестры среди задержанных не было – она сбежала из Коммуны в неизвестном направлении. О том, что она была беременна, Сиросы не говорили. Сиросы не были богаты – никто, за исключением лидера секты, своих средств не имел. Ценности признавались «нечистыми», «суетными». Строго по необходимости Блажникам выдавались средства лично лидером секты. На какие деньги Лирна Сироса смогла сбежать в столицу, Андра, Дитр и Ралд могли только догадываться.

– Ребус, – медленно произнес Дитр. – Я думаю, деньги на дорогу дал ей Урномм Ребус. За что же ты его убил, ублюдок? – Дитр снова разговаривал сам с собой и с гнилой тенью внутри себя – с двумя сущностями, которых он изучил лучше всего. – Он был счастлив – или по меньшей мере, не несчастлив. У него были родители, жена и сын, твой маленький брат.

Дитр встал и подошел к окну с решеткой снаружи. Дитр был уважаемым пациентом, и поэтому решетка хоть и должна была защищать внешний мир от обитателя душевного застенка, но была не грубой, как тюремная, а красивой, фигурной, в виде цветов с витыми стеблями. Прислонившись горячим от мыслей лбом к прохладному стеклу, Дитр продолжал рассуждать:

– Твоя мать просила денег на дорогу? А быть может, она лишь просила помощи? Могло же быть такое, да? Постучалась ночью – или поймала на дороге, пока твой отец выгуливал свою водосвинку – или же нашла в лесу, где он с охотничьим котом ловил куропаток. Не знаю, где она его отыскала, но он не хотел, чтобы вас видели вместе. Наверное, она выглядела как оборванка. Андра, как она выглядела?

Андра со свистом всосала воздух сквозь маленькие ноздри и принялась листать документы.

– Рост сто шестьдесят ногтей, волосы грязно-русые, тонкие, явно выпадали в течение долгого времени от недоедания. Глаза голубые. На правой скуле шрам, нос с горбинкой травматического происхождения. На правой груди и на шее сзади следы ожогов, на спине многочисленные отметины как будто от частых избиений хлестким предметом (прут, плетка, кожаный ремень), – проговаривала Андра. Всемирная рука дружбы все еще прижимала теплым весом ее разум, не давая ужасаться и трястись от того, что она читала. – Телосложение среднее, но в виду истощения тело очень худое. Из личных вещей имела при себе: личник на имя Лирны Сиросы, нижнюю сорочку в неудовлетворительном состоянии, платье из грубой ткани, используемой в основном для сельскохозяйственных нужд. Денег или иных ценностей при себе нет. Вероятно, труп обобрали на улице. Новых внешних травм и насильственных повреждений нет. По всей вероятности, умерла через несколько дней после тяжелых родов.

– Умерла в нищете, – прокомментировал Дитр. Он был спокоен. – Конечно, ты не мог простить такое богатым и благополучным родственникам.

– Небогатым и неблагополучным тоже не смог, – вдруг сказал Ралд, тряхнув своей большой ладонью, в которой было зажато еще несколько листов. – Мы их не заметили. Лежали в самом низу папки с делом Чистой Коммуны. Явно были вложены гораздо позже. Остатки секты были на контроле, чтобы снова не принимались за старое. И вот однажды…

В год девятьсот девяносто шесть все, кто остался от Чистой Коммуны, сгорели. Полиция и контролеры заключили, что это был обычный пожар.

– Ребус тогда еще не успел поразвлекаться в пустыне, – кивнул Дитр. – Вероятно, он просто поджег их всех с помощью керосина и спичек. А в следующий год он принялся за семью гралейцев, действуя куда менее вульгарно, но с такой же жестокостью.

– Не хочу думать, что бедный юноша просто мстил за маму, – фыркнул Ралд.

– Конечно же, он не мстил за маму, Ралд, – горько усмехнулся шеф-следователь. – Ему просто нравилось давить телесных тварей – как сольпуг.

* * *

Андру опять накрыло чиновничьей войной Акка против Гога, и она с удивительным равнодушием обнаруживала нарушителей и со своей родины. Шестиэтажникам выдавал фальшивые разрешения архитектор-контролер из мэрии, а его подкупили несколько высокопоставленных дам из Министерства ценностей, которые хотели, чтобы и горожане Гога не давали Дому Бумаг дублироваться в их агломерации. Если все инвестиции самых богатых людей будут в Акке, то рядом с производством в Гоге Дом Бумаг им будет попросту не нужен.

Три из семи процессов заканчивались приговором к расстрелу (за коррупцию высшей тяжести вешали, однако ввиду хорошей работы Защитников почетных граждан судьи соглашались заменить повешение на расстрел), остальные четыре – каторгой и штрафами. Префект ругался как работяга из Гога, Одора и прочая «Точность» ликовали.

«Террорист мертв, да здравствует коррупция!

Восстановив свое производство после смерти Рофомма Ребуса, агломерация Гог внесла в Префектуру Конфедерации амбициозное предложение по открытию собственного Дома Бумаг. Инициаторы, среди которых высшие чиновники и магнаты, руководствовались удобством делопроизводства – они не хотят отправлять в командировки сотрудников по ценностям и тратиться на почтовых животных до Акка. Агломерация Акк, не имея высокого промышленного потенциала, однако же, всегда собирала в себе средства самых крупных инвесторов Конфедерации и соседних стран. Не желая лишаться кормушки, чиновники и Дом Бумаг Акка начали грязную игру. Однако со стороны Гога применяются аналогичные методы. Глашатай Министерства внутреннего порядка Агломерации Акк по вопросам контроля за ценностями рассказала корреспонденту «Точности» о последнем процессе…»

– Грамотная девка, – щелкнула языком Эстра Вица. – Нам бы такую, а то набрали лентяек.

– Кто – Одора? – удивилась Андра. Она зашла к Эстре и Ралду, который еще не пришел, и, чтобы занять паузу, обсуждала серию текущих скандалов с любовницей приятеля. – Ты же ее терпеть не можешь.

– Как и тебя, – пожала плечами глашатай. – Человек ты малоприятный, но я б с тобой работала. Как и с Одорой.

– Ну спасибо тебе, Эстра, – едко процедила Андра.