Хроники Заводной Птицы - Харуки Мураками
Шрифт:
Интервал:
– Лейтенант, немедленно уходим отсюда. Перейдем на ту сторону и двинемся на наблюдательный пункт Маньчжурской армии.
Быстро, без лишних слов, мы свернули лагерь, сели на лошадей и двинулись к переправе. Я не спрашивал у Ямамото, что с ним произошло и кто в него стрелял. По своему положению я не мог задавать таких вопросов, но если бы даже мог, он вряд ли бы мне ответил. Тогда у меня в голове сидела только одна мысль: как можно скорее выбраться с территории противника, перейти на правый берег Халхин-Гола, где можно чувствовать себя в относительной безопасности.
Мы погоняли лошадей по травянистой равнине. Все молчали, но думали об одном: удастся ли нам благополучно перебраться на ту сторону. Если монгольский патрульный отряд доберется до моста раньше нас – тогда конец. Шансов выбраться из этой заварухи не оставалось никаких. Помню, подмышки стали мокрыми от пота.
– Лейтенант, в вас когда-нибудь стреляли? – обратился ко мне Ямамото после долгого молчания.
– Нет, – ответил я.
– А самому приходилось стрелять в кого-нибудь?
– Нет, – повторил я снова.
Какое впечатление произвел на него мой ответ? Зачем он задавал эти вопросы? Я так и не узнал этого.
– Вот здесь документы, которые нужно доставить в штаб, – проговорил Ямамото, положив руку на седельную сумку. – Если это будет невозможно сделать, их надо уничтожить – сжечь, закопать в землю… Но что бы ни случилось – они не должны попасть в руки врага. Что бы ни случилось. Это наша самая главная задача. Хочу, чтобы вы это поняли. Это очень, очень важно.
– Я все понял.
Ямамото пристально посмотрел мне в глаза.
– Если мы окажемся в безвыходном положении, первым делом пристрелите меня. И без всяких колебаний. Я застрелюсь сам, если смогу. Но если из-за руки не сумею покончить с собой, тогда стреляйте вы. И наверняка, чтобы насмерть.
Я молча кивнул.
* * *
До переправы мы добрались еще засветло, и стало ясно, что мучившие меня дорогой опасения имели под собой основания. Там уже расположился небольшой отряд монгольской армии. Мы с Ямамото взобрались на невысокий холм и стали по очереди наблюдать в бинокль. Восемь человек – не так уж много, но вооружение они имели чересчур внушительное для пограничного дозора. У одного был автомат. На небольшом возвышении стоял станковый пулемет, обложенный мешками с песком и повернутый дулом к реке. Понятно, они обосновались на этом месте, чтобы не дать нам перейти на тот берег. У реки разбили палатки, в землю вбили столбы, к которым были привязаны десять лошадей. Судя по всему, монголы не собирались уходить, пока не поймают нас.
– А нет ли какой-нибудь другой переправы? – поинтересовался я.
Оторвавшись от бинокля, Ямамото посмотрел на меня и покачал головой.
– Есть, но слишком далеко. Верхом понадобится два дня, но у нас нет столько времени. Так что остается переправляться только здесь.
– Вы имеете в виду ночью?
– Именно. Ничего другого не остается. Лошадей оставим здесь. Уберем часового, а остальные, наверное, будут крепко спать. Не волнуйтесь – из-за шума реки почти ничего не будет слышно. Часового я беру на себя. Ну, пока нам делать нечего, так что лучше поспать сейчас, чтобы отдохнуть как следует.
Переправляться решили в три часа утра. Капрал Хонда снял с лошадей все снаряжение, отвел подальше и отпустил. Вырыли глубокую яму, закопали лишние боеприпасы и провиант. Оставили только фляжки с водой, еды на один день, оружие и немного патронов. Если бы монгольские солдаты захватили нас, мы все равно бы не отбились, сколько бы ни имели патронов: по огневой мощи они были сильнее во много раз. Покончив с делами, решили отсыпаться до назначенного часа. Следовало воспользоваться вынужденным отдыхом: прорвись мы через переправу, времени на сон, наверное, не нашлось бы. На часы первым стал Хонда, его должен был сменить Хамано.
Ямамото лег в палатке и тут же заснул. Похоже, все это время он вообще не спал. У изголовья лежала кожаная сумка, куда Ямамото положил свои важные бумаги. Скоро отключился и Хамано. Усталость одолевала, но нервное напряжение никак не давало уснуть. Спать хотелось смертельно, но я ничего не мог поделать. Представлялось, как мы убиваем монгольского часового, как пулемет поливает нас огнем на переправе… Нервы напряглись до предела. Ладони стали мокрыми от пота, ломило в висках. Сумею ли я в случае чего действовать, как подобает офицеру? Я не был уверен. Выбравшись из палатки, направился к стоявшему на часах Хонде и присел рядом.
– Ну что, Хонда? Может, нам здесь умереть придется?
– Все может быть, – отозвался капрал.
Мы помолчали. Что-то мне не понравилось в этом его «все может быть». Был здесь оттенок какой-то неопределенности. С интуицией у меня не очень хорошо, но я все-таки понял, что за расплывчатым ответом Хонды что-то кроется, и решил выведать, что он имел в виду.
– Если тебе есть что сказать – выкладывай, не стесняйся, – сказал я. – Может, мы вообще в последний раз разговариваем. Отведи душу!
Плотно сжав губы, Хонда некоторое время поглаживал пальцами песок у себя под ногами. Я видел, что в душе у него идет какая-то борьба.
– Господин лейтенант, – наконец заговорил он, глядя мне прямо в глаза. – Из нас четверых дольше всех проживете вы – и умрете в Японии. Жизнь ваша будет гораздо длиннее, чем сами думаете.
Теперь пришла моя очередь пристально посмотреть на капрала.
– Вы, наверное, сомневаетесь: откуда это может быть мне известно. Я и сам не могу объяснить. Просто знаю – и все.
– Это что же, наитие?
– Может, и так. Хотя это слово не совсем передает то, что я чувствую. Это слишком сильно сказано. Ведь я уже говорил: просто знаю. Вот так.
– У тебя давно такие способности?
– Давно, – четко проговорил Хонда. – Но с тех пор как себя помню, я скрывал это от других. А сейчас… это дело жизни и смерти. Потом оно вас касается, вот я и сказал.
– А о других ты тоже знаешь?
Он покачал головой.
– О чем-то догадываюсь, а о чем-то – нет. Однако вам, господин лейтенант, наверное, лучше не знать об этом. Может, я слишком много на себя беру, рассуждая перед вами о таких важных вещах. Вы ведь университет окончили. Но на человеческую судьбу надо оглядываться, когда жизнь прожита. Не надо забегать вперед. Я уже к этому в какой-то степени привык, а вы – нет.
– Ну, во всяком случае, я здесь не погибну?
Хонда зачерпнул горсть песка под ногами и смотрел, как он с шуршанием сыплется между пальцами.
– Это я могу вам сказать. Здесь, в Китае, на материке, вы не умрете, господин лейтенант.
Мне хотелось продолжить разговор, но Хонда внезапно умолк. Казалось, он отключился, погрузившись в свои мысли. Держа винтовку в руках, капрал вглядывался в дикую степь. Моих слов он больше не слышал.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!