Любовь предусмотрена контрактом - Китра-Л

но не их самих.

— Вы согласны со мной, Анна? — его голос стал ближе.

Я рассматривала ореол пламени и думала о том, что не хочу продолжать этот разговор.

— Ваша правда, господин ле Мералль, — я повернулась, держа между нами зажженную свечу.

Воображение на секунду размыло черты мужского лица, сыграв со мной злую шутку. Внезапно, до боли в груди, мне захотелось вместо лавандовых глаз увидеть блестящий антрацит. Почувствовать прикосновение рук, затянутых в черные перчатки. Прижаться к крепкой мужской груди и слушать размеренный стук сердца.

К сожалению, любовь нельзя было не только купить, она еще и продаже не подлежала. Ужасный товар.

— А теперь, если позволите, я бы хотела принять ванную.

Достаточный намек?

Рэйн направился к выходу. Потянул ручку, плотно прикрывая дверь.

Только забыл перед этим выйти из комнаты.

Кажется, он не очень хорошо понимает, как двери работают. Сначала ломает их, теперь вот это.

— Вы упали в обморок. — Пояснил мой жених. — Я бы не хотел оставлять вас одну, Анна.

— 17 -

— Уверена, что справлюсь.

— Я предпочел бы убедиться лично, Анна.

Я не хотела быть Анной. Я хотела быть Дробью. Глупой, забывчивой, прекрасной, необыкновенной, мстительной. Какой угодно, но Дробью.

Рэйн этого не понимал.

Он нагло вторгался в личное пространство, не считая свои поступки подлежащими сомнению или обсуждению. Разбивал хрупкий мираж моей безопасности и свободы.

Я легко могла представить, как этот мужчина заходит вслед за мной в ванную комнату. Как решительно отклоняет все возражения. Его помощь не ограничивается одним лишь наблюдением. Я почти чувствую его руки на себе. Как они скользят по моей коже, требуя свое. Как мужчина вжимает меня в стену и дает волю страсти.

Рэйну надоело ждать.

Вот что прячется за настойчивым предложением, из — за которого привычные интонации властного голоса опускаются до хрипотцы.

Или мне просто кажется?

Не знаю, но следом приходит вопрос. Заиграло бы все другими оттенками, если бы то же предложение сделал не хозяин поместья, а мужчина в черном с безупречным манерами бездушного иномирного существа?

Да.

— Вы тоже пострадали. — Напомнила я. В расплывающемся полумраке комнаты мой голос прозвучал совсем тихо. — Вам бы самому помощь не помешала.

Может так на ле Мералля влияли остатки флера. Может дело в контракте и связавшей нас магии. Может Враг был прав, предполагая во мне наличие чего — то на вроде специфической виктимности, привлекающей людей похожих на Рэйна. Но выдержка и здравый смысл потомственного мага дали сбой.

— Хотите предложить свои услуги? — выдохнул он, и темнота качнулась вместе с ним.

Огонек свечи дернулся, искажая тени, и будто бы сделался немного тусклее.

Мне захотелось плотнее закутаться в мантию, хотя температура в комнате вряд ли могла опуститься ниже двадцати градусов.

— Я не лекарь.

Совершенно бессмысленные слова.

Рэйн меня не слышал. Он существовал в своем собственном мире, где женщина, случайно попавшая под действие контракта, должна была любить и почитать будущего супруга просто потому что так предполагалось.

— Анна, к чему все эти хождения вокруг да около?

Мужчина перехватил запястье руки, которой я держала подсвечник. Раненное запястье пронзило острой болью, когда меня потянули к себе силой.

— Рэйн! — вскрикнула я.

Всполохи огня выхватили острый голод горящих глаз.

На четко очерченном лице не было ничего, что можно интерпретировать как холодное, отстраненное или закрытое выражение. Никакого тайного смысла или подтекста. Все на поверхности.

— Вам понравится, — почти нежно произнес Рэйн.

Мантия скользнула с плеч и шуршащим ворохом расстелилась у ног. Жар опалил чувствительную кожу.

Чужая ладонь проникла под ткань блузки, опустившись на мою грудь. Магия ярким пламенем хлынула в кровь. По солнечному сплетению поползла тягучая экспансивная энергия Рэйна, вызывая в теле сладкую дрожь.

Мои губы раскрылись в беззвучном возражении.

Манипуляция даром.

Совсем недавно то же самое провернул Тинхе. Только он действовал аккуратнее, выверяя каждое прикосновение. И все ощущения, получившие свободу, не противоречили моим желаниям.

Почему же ледяная пустота чернильной бездны манила сильнее, чем жар ярких цветов лета?

Рэйн действовал жестче. Напористей.

Боль в запястье внезапно перестала отвлекать, как и все мысли об усталости.

Меня больше не удерживали. Я сама охотно тянулась за прикосновениями и меня нисколечко это не смущало.

— Вам идет не сопротивляться, — где — то совсем близко раздался манящий голос.

Кристаллы сверкающего аметиста.

Все еще сочный цвет, вместо безжизненного антрацита.

Подсвечник выпал из моих рук. С металлическим дребезжанием он ударился о поверхность. Свечка вылетела из зажима и, расплескивая скопившийся воск, покатилась по полу, оставляя след их бледных пятен.

Фитилек еще несколько мгновений сражался за жизнь, подавая колеблющимся язычком сигнал о помощи, потом в последний раз мигнул и погас.

Комната погрузилась в душный ночной мрак.

Темнота изощренно играла с фантазией, но все еще недостаточно, чтобы окончательно поверить, будто меня обнимает совершенно другой человек. Что по спине, талии, опускаясь ниже и ниже, действуя напористей и решительней, скользят руки, затянутые в черные перчатки, а не те, что хоть и доставляют удовольствие, но совершенно не радуют сердце.

Мне захотелось прикрыть глаза и погрузиться в сладкую иллюзию, но что — то продолжало отвлекать.

Не тот цвет ауры?

Все не то.

Я нахмурилась и попыталась отвернуться, но чужие пальцы перехватили мой подбородок.

— Анна…

Я вздрогнула от звука собственного имени.

Мне больше не хотелось наслаждаться затягивающей негой. Вместо этого я хотела… Я не могла понять, чего именно, но чего — то иного.

Сознание плавилось, мешая соображать.

Будто почувствовав сомнения, тающий на губах голос повторил:

— Анна, потворство своему естеству вас красит больше, чем беспочвенная гордость.

Ах, вот оно что.

Это придало мне уверенности.

Действия! Я должна была…

…подчиниться?

Сопротивляться!

— Анна…

В дверь постучали.

На моей шее замерло обжигающее дыхание, которое вот — вот должно было сместиться к губам.

Легкий ветерок пробежался по коже, и я втянула воздух глубоко в легкие.

Дверь распахнулась.

Вместе с незваным гостем ворвался свет.

— Вы не вовремя. — Грубо прорычал…

…Рэйн ле Мералль?

Что происходит?

— Отнюдь, — возразил поборник чести и благополучия старинного магического рода. Мастер Хат — Тэм. Он все еще был в монашеском одеянии. — Вы не вернулись для обследования. Нельзя пренебрегать здоровьем магии, когда дело касается абаракса. — Произнес он, будто бы не замечая разрушенную его вторжением «идиллию».

Тепло исчезло.

Ядовитый дурман схлынул, сменяясь тошнотворным похмельем.

Ко мне вернулись связные мысли, а образы обрели внятные очертания.

С нескрываемым потрясением я обнаружила, что в моем наряде недостает нескольких элементов одежды. Мантия, корсаж и пояс валяют на полу,