Невидимый палач. Кто на самом деле руководил Гражданской войной в России - Леонид Петрович Масловский

на В. И. Ленина. Пули прошили машину, в которой ехал Ленин, насквозь, пулей было разбито лобовое стекло. Печать заговорила о возможности начала красного террора в случае повторения террористических актов. Были проведены аресты лиц, связанных с деятельностью «Союза защиты Учредительного собрания», закрыт ряд оппозиционных организаций. Но в то время арестованных чаще всего через некоторое время отпускали.

Благодаря принятым ВЧК мерам удалось предотвратить массовый террор в Петрограде и Москве. Демонстрация в защиту Учредительного собрания была разогнана. По наиболее обоснованным данным, в Петрограде было убито 7-12 человек, в Москве – 6-15 человек. Приказа на открытие огня никто не отдавал. Возможно, жертвы возникли в связи с тем, что у отдельных красногвардейцев в обстановке психоза не выдержали нервы.

5 января 1918 года в Москве также разогнали демонстрацию защитников Учредительного собрания, после чего поздно вечером было взорвано здание Дорогомиловского районного совета. Погибло 5 человек. Жертв было немного только потому, что собрание закончилось раньше намеченного срока. Жертв террористического акта захоронили у Кремлевской стены. 9 января с крыш прилегающих зданий по демонстрации в честь очередной годовщины Кровавого воскресенья был открыт ружейный и пулеметный огонь. Стреляющие убили более 30 человек и ранили 200 человек. Более крупные столкновения сторон были предотвращены ВЧК и ЧК.

В то время арестованных ВЧК лиц не расстреливали. По высказываниям отдельных представителей партии большевиков, главным их преступлением в то время была доброта, то есть доброта вела все к новым и все большим жертвам. Правительство стремилось не вводить смертную казнь до последней возможности. Даже в апреле 1918 года в Москве проходили дела П. Е. Дыбенко и М. А. Муравьева, связанные с самочинными расстрелами. Особенно отличился М. А. Муравьев, который после захвата Киева приказал расстрелять тысячу человек и 30 человек своих – за грабежи. Дыбенко отличился в расстрелах под Нарвой, но в значительно меньших количествах. На фоне расстрела в Киеве в начале января 1918 года 700 рабочих, поддерживавших советскую власть, М. А. Муравьев и П. Е. Дубенко выглядели как лица, осуществившие возмездие, и их оправдали. Вероятно, они сумели доказать, что в случае отказа от крайних мер жертв было бы намного больше.

Количество ограблений граждан страны, в том числе граждан Петрограда и Москвы, возрастало изо дня в день. Ограблению подвергались как простые граждане, так и члены правительства. Часто ограбления сопровождались убийствами, а преступники выдавали себя за работников ВЧК, советских органов, солдат силовых структур. Видя мягкость власти, народ сам стал расправляться с преступниками. Самосуды возобладали во многих городах страны. В самосудах и погромах, творившихся в городах и селах страны, оппозиционные партии обвиняли большевиков.

С началом наступления австро-германских войск Совнарком 21 февраля 1918 года принял декрет «Социалистическое отечество в опасности», который фактически восстанавливал высшую меру наказания – смертную казнь. Восьмой пункт вышеуказанного декрета гласил: «Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления».

В период с 26 по 28 февраля ВЧК было расстреляно двое грабителей, действовавших от имени ЧК, один немецкий шпион и четверо матросов-налетчиков. Несмотря на сложную обстановку ВЧК сравнительно редко пользовался правом применения высшей меры наказания и исключительно в отношении совершивших тяжкие преступления уголовников.

Вместе с тем каждый силовой орган после выхода декрета решил, что имеет право расстреливать на месте преступления. В феврале в Крыму было расстреляно 600 человек. Но это были расстрелы не ВЧК, так как власть последней в основном ограничивалась Москвой и Петроградом, а там количество расстрелов даже в марте месяце измерялось единичными случаями, а не сотнями человек. В других регионах, полностью контролируемых Советской властью, случаи применения высшей меры наказания соответствовали столицам.

В Крыму такое большое количество расстрелянных людей было вызвано не советской властью, а самосудами, в большей части производимыми революционными матросами в связи с тем, что Крым лишь отчасти контролировался правительством. Мнение о ВЧК, как об органе, борющемся с политическими противниками, и «расстрельном» органе, не соответствует действительности. Например, за первые три с небольшим месяца из всех рассмотренных дел только 9 % можно назвать в определенной степени политическими, а смертных приговоров ВЧК не выносил вплоть до второй половины августа 1918 года, за исключением указанных расстрелов уголовников на месте преступления.

О начале планомерного строительства чрезвычайных комиссий в масштабах всей России ВЧК заявило своим постановлением от 22 марта 1918 года. Первой серьезной победой ВЧК являлся разгром анархистов, которые вместе с уголовниками терроризировали жителей городов. Из сотен задержанных в Москве анархистов только 11 анархистов-уголовников в мае были приговорены к расстрелу. В мае 1918 года в основном были разоружены группы анархистов и эсеров-максималистов, что укрепило тыл Советской республики, а это было очень кстати перед началом мятежа чехословацкого корпуса. Во время разоружения имелись потери с обеих сторон. Отдельные анархисты за совершенные преступления были приговорены к расстрелу. Всего в мае был расстрелян 31 человек, в том числе 12 анархистов. Большинство из них отличились в грабежах и убийствах, а трое – государственной изменой на стороне Германии.

В июне в Москве к высшей мере наказания был приговорен один чекист. В других населенных пунктах к расстрелам приговаривали местные ЧК. После подавления мятежа в Тамбове в июне было расстреляно 50 человек, а в июле – еще 11 человек. В июне в Витебске, Екатеринбурге и Ельце, вместе взятых, было расстреляно 10 человек.

Общее количество смертных приговоров составляет «примерно 200 случаев применения смертных приговоров, вынесенных ЧК в первом полугодии 1918 года, с учетом, возможно, отсутствующих данных с мест» [62, с. 25].

В связи с применением майского декрета о ревтрибуналах и июньского декрета Наркомюста количество расстрелов увеличилось, но до сентября 1918 года говорить о массовом красном терроре нет оснований. Исключением является Ярославль, где после подавления поднятого савинковцами мятежа, ожидавшими помощи из Мурманска от Антанты, было расстреляно 400 человек (по советским данным, 98 человек).

С сентября количество массовых расстрелов значительно возросло. Подвергалась расстрелам не только буржуазия, дворянство, интеллигенция, но также мятежные крестьяне, рабочие и солдаты. «Общее количество расстрелов ЧК за месяцы красного террора в целом за 1918 год установить сложно, достоверной информации о масштабах красного террора не существует, т. к. архивные данные за этот период неполны, а материалы периодической печати еще научно не обработаны. Можно констатировать две попытки решить эту проблему: у М.Я. Лациса и С.П. Мельгунова.

Оба вели историческое исследование красного террора, и их данные могут служить отчасти ориентиром. С. П. Мельгунов пишет о 50 004 случаях расстрела, зафиксированных им за 1918 год, а М.Я. Лацис – о 6300 случаях.