Пути и стены - Алексей Владимирович Егоров

поддержки, успешном плавании. О богатой прибыли молить не приходится, вернуться бы живым из плавания – уже хорошо.

Пока Эгрегий умывался, Виал разглядывал фасад храма. На фризе имелось изображение мужской фигуры со змеями вместо ног и огромным естеством. Именно так представляли себе Мефона, древнего титана, покровителя мореходов. В других местах почитают иных богов, но этот храм стоял на месте более древнего. Здесь и был заложен Циралис, торговцами из богатых городов востока.

У входа расселись гуси – птицы, посвященные богу, его земное воплощение. Их срок еще не пришел, этих шипящих тварей зарежут, чтобы почтить бога. Зато сейчас гуси свысока поглядывают на прохожих, обдумывая на кого бы кинуться.

Основатели почитали Мефона; их потомки почитают древнего бога.

Смыв с себя пелену сна, Эгрегий приободрился.

– Что теперь? Куда пойдем.

– А мы и пришли, – Виал указал на вход.

– И что это?

Да, со стороны храм выглядел как обычное общественное здание. Крытый рынок или что-то типа того. Даже служители походят на городских рабов, так как носили серые туники. А зачем им для уборки надевать белоснежные одеяния.

Виал объяснил, что это место, где обитает дух покровитель коллегии. Один из его дворцов, тех, что располагаются на поверхности. Внутрь имеют право входить только священники, а коллегиатам разрешен вход по праздникам – два раза в год. Чужакам же вообще запрещено посещать храм.

– Это закрытый культ. Наш. Ты сможешь посетить Мефона зимой. Только тогда станешь полноправным членом коллегии.

– Меня же записали.

– Требуется подтверждение от божества, – Виал хмыкнул. – Он высший руководитель.

– Основатель?

Виал покачал головой. Мефон просто покровитель. А как он им стал – существует много легенд.

Они направились ко входу в храм, прошли за ворота. Виал кивал служителям, которых знал, а попутно отбивался от приставучих гусей. Не каждого жреца он мог вспомнить по имени, но многих знал в лицо. Работа у них еще более скучная, чем у счетовода коллегии: отлучаться из храма запрещено, выходить в море тоже. Что может показаться странным. В этом есть разумное зерно – корабли, на которые поднимаются жрецы Мефона, неизменно идут ко дну. Жрецы посвящены богу. И уходят в море, когда срок их службы подходит к концу.

Как любое древнее божество, Мефон жесток и требует кровавых жертв. Зато он щедр к тем, кто поклоняется ему. Потому коллегия пошла под его покровительство.

Алтарь, на котором приносят жертв, располагался не у входа в храм, как это принято. Располагался он с другой стороны, здесь же был пруд со священными карпами, тоже символами божества. Считается, что он перевоплощается в них, сопровождая купцов, следя за ними и их делами.

Даже дельфины уходят прочь, завидев карпов Мефона. Акулы не нападают на них, отходят прочь от кораблей. И так далее.

Морское божество редко получает кровь наземных существ. Потому оно так любит людей, но сгодится и гусь, зерновая лепешка, мед и вино. Все это приходится покупать у служителей культа. Пришлось Виалу расставаться с последними деньгами, а ведь еще предстояло выплатить задаток матросам.

У дальней стены располагался птичник, где служитель поймал одного гуся. Показав жертву Виалу, жрец свернул птице голову, выпустил кровь на алтарь, смочил в ней лепешку. Когда лепешка напиталась кровью, жрец облил ее сверху вином, смешанным с медом. Передав лепешку торговцу, жрец принялся ощипывать гуся, а потом разделывать тушку.

Эгрегий не без страха наблюдал за жертвоприношением. Он удивился еще больше, когда Виал пошел скармливать размягченную в жидкости лепешку карпам. Рыбы охотно приняли угощение, в небольшом пруду этих огромных созданий было не меньше двух десятков. Казалось, что они сожрут даже человека, если тот упадет в воду по неосторожности.

– Авгуры наблюдают за птицами, – сказал Виал, – а мы за рыбами. Ведь обращаемся не к небесным, а к морским богам.

– Мы поклонялись духам лесов, – шепотом сказал Эгрегий.

– Можешь продолжать, если хочешь. Чем больше у тебя покровителей, тем лучше.

– Не думаю, что Козлоногий поможет мне там, где нет ни травинки.

Виал пожал плечами. Смертным не дано познать пределы божественных сил. Может, лесной бог дотянется и до моря. Или сговорится с божествами вод, чтобы уберечь путешественников.

– Рыбы тоже собираются в стада, – говорил Виал, – значит, у них есть пастухи. Кто-то этим пастухам покровительствует?

– Разумно. Но мы не знаем, кто!

– А это не важно, главное, чтобы мы вернулись домой.

Вспененная вода в пруду успокоилась, карпы улеглись на дно, спрятались под камнями и растениями. Жертву они приняли охотно, что указывало на благополучный исход. Почему же посланный подземными духами сон был такой нехороший.

Забрав у жреца свою долю мяса, Виал направился в порт. Пусть мясо уговорят моряки, оставив ему часть мяса, чтобы съесть перед отплытием.

У входа в храм собрались нищие, которые словно чайки слетелись на шум за оградой храма. Недовольный Виал отделил половину мяса и отдал нищим. В его руках осталось совсем немного, едва хватит, чтобы утолить голод. Но отказывать просителям нельзя, это навлечет гнев богов.

– Теперь в порт, – сказал Виал. – Наше судно уже должны были спустить на воду.

И про себя торговец добавил, что его моряки должны были это сделать. А если не сделают, то им не поздоровится.

Город проснулся, дороги в порт были забиты народом. Виал придерживал рукой кошель, в котором почти ничего не осталось. Зерно нес Эгрегий, нагруженный тремя мешками он едва поспевал. Торговцу приходилось самому расталкивать людей, грудью пробивая дорогу.

Часто пришлось задерживаться, чтобы пообщаться с приветливыми гражданами. Виал любил поругаться, отвесить пару оплеух нерасторопным горожанам. Это занятие нравилось ему даже больше, чем посещение лупанария. Ведь за драку на улице никому не приходится платить, если правильно выбираешь жертву.

Спутник в эти стычки не вмешивался, поняв, что Виал просто развлекается. У него такой ритуал, совершаемый перед каждым отплытием. Что-то вроде жертвы богам, на удачу.

Так за пару часов, пробившись через толпу, Виал и Эгрегий спустились в порт. Тут уже драться Виал ни с кем не стал, многих людей он знал, а с другими просто не