Академия Трёх Сил. Книга 2 - Анна Мичи

 – Сатьяна…

Я выдохнула. С усилием заставила себя сглотнуть подступивший к горлу ком. Это прошлое. Сейчас у нас перемирие. Сейчас никто не умирает, не теряет родителей и друзей. И, может быть, это перемирие станет вечным. И имерийцы перестанут быть врагами, перестанут быть пугалом для маленьких морвеннских детей.

Почувствовав, что успокаиваюсь, я спросила: 

 – Подожди, я не понимаю. Ты говорил, в академии есть имерийский шпион. Это не ты?

Хен покачал головой:

 – Здесь есть как минимум ещё один человек из Имерии. Это я знаю точно. Подозреваю, именно он заманил нас сюда. Перехватил способ, которым ректор связывается с академией.

 – И ты не знаешь, кто он?

 – Не знаю. К счастью, и он не знает, кто я, вернее, под какой личиной.

На некоторое время мы оба замолчали. Потом я спросила:

 – А какая твоя личина настоящая?

Вместо ответа Хен повёл рукой. Вокруг плеснуло знакомой серебристой плёнкой, затягивая нас в кокон, заставляя теснее прижаться друг к другу.

Отвод глаз. Я видела, как этим заклинанием пользуются Вейн и Карин, разве что они наводили чары на всё помещение, а Хен - только на нас двоих.

Теперь наблюдатель увидит только безобидную картину. И не услышит ничего – а ведь защита от прослушивания уже стояла, я только сейчас поняла это. Видно, Хен поставил её с самого начала разговора.

Не спуская с меня взгляда, улыбаясь кончиками губ, он провёл рукой по лицу. Следуя за движением, черты лица плавились, умножались – и сквозь них просвечивали другие.

Хен… тот Хен, которого я помнила, и Ярен, которого узнала здесь – словно слились в одного человека. Настоящее лицо моего фальшивого мужа походило одновременно и на того, и на другого, как если бы он был родным братом обоим. Нос – от Ярена, прямой, с едва заметным утолщением в середине переносицы. Глаза – скорее от Хена, полные пронзительной синевы. Губы… губы не знаю от кого, но в кончиках пальцев у меня закололо от желания к ним прикоснуться.

 – Так… странно… – шепнула я, не отводя глаз. Не переставая смотреть, впитывая всем своим существом знакомо-незнакомые черты.

Подбородок, шея, крепкие ключицы… снова вернуться к лицу – лоб, на который падают волосы цвета стали. Не белые, как у вендайцев, и не чёрные, как у имерийцев. Скулы, по которым тоже хочется провести пальцами, очертить линию сильной челюсти, спуститься ниже.

 – Не смотри на меня так… – хрипло сказал Хен.

 – Как? – я никак не могла перестать рассматривать. Снова вернулась к глазам и чуть не утонула в грозовой бушующей синеве.

Он не ответил. Просто взял меня за затылок, притянул к себе, поймал губы, запечатывая их жадным требовательным поцелуем. Я не сопротивлялась. Наверное, вздумай он сейчас зарезать меня, я бы и то не сопротивлялась, только прильнула бы теснее. Хагосов Хен…

 – А как… тебя… зовут по-настоящему? – когда мы оторвались друг от друга, дыхание у меня было тяжёлым и сбивчивым, а внизу живота яростно пульсировал огненный шар.

 – Яреннар, – шепнул Хен. – Яреннар из рода Белой Змеи.

Я обомлела, но только хотела засыпать его новыми вопросами, как он положил палец мне на губы:

 – Давай об этом в следующий раз. Скоро здесь будет очень шумно.

 – Здесь? Почему?

 – Потому что там, наверху, обязательно заметят, что  механизм выпуска тварей внезапно сработал вдруг ни с того ни с сего. Небось, попытаются навесить это на нас, но это не беда, я всё улажу. В любом случае, сейчас тут будет столпотворение.

Я растерялась, а Хен провёл ладонью перед лицом, возвращая себе холодные  светлые глаза Ярена. И только если всматриваться, было видно, что там, внутри, в глубине, полыхает тот же огонь, что бушевал и во мне.

 – Я зайду к тебе вечером. Можно?

Я кивнула и сама уже потянулась к его губам.

На самом деле я ещё ни капельки его не простила. Ещё злилась, не понимала, негодовала за то, что он исчез на целых полгода, за то, что был рядом и не признавался. За то, что не давал о себе знать. За то, что ушёл так легко.

Но сейчас куда важнее было то, что он здесь, что отвечает на мои поцелуи, что он вернулся… и что он, кажется, и правда испытывает ко мне что-то… что-то особенное.

Ярен… Хен – мне нравилось мысленно называть его именно так, тем именем, под которым я его узнала – во всём оказался прав. В лабораториях и впрямь поднялась тревога, с верхних этажей хлынула толпа работавших там зельеваров и артефакторов, нас сперва отчитали, потом начались выяснения, нападки и допросы. Хен несколько раз объяснял, что мы ни при чём. Наконец выяснили, что в момент срабатывания механизма мы находились слишком далеко, чтобы привести его в действие, так что обвинения с нас сняли.

С парой человек Хен говорил отдельно, и эти люди сразу с непроницаемыми лицами куда-то подевались. Остальные больше размахивали руками и пытались каждый спихнуть ответственность на другого. В итоге сошлись на том, что механизм сработал по нелепой случайности. Половина народа отправилась выяснять, как избежать таких случайностей в будущем, другая – писать докладные, а нас с Хеном наконец отпустили.

Он довёл меня до общежития и испарился, ещё раз повторив, что заглянет вечером. Поднявшись к себе, я упала на диван. С кухни тянуло аппетитными запахами: Лидайя готовила, напевая себе под нос. Пыталась разговорить меня, делилась наблюдениями за другими командами, хвалила нас… Я слушала вполуха, тупо уставившись в потолок.

Хен вернулся… вернулся ко мне. Я всё никак не могла в это поверить, вернее, не могла осознать. Всё было таким ненадёжным, зыбким, непрочным. А если он опять мне лжёт? Так же умело не договаривает, как прежде.

Доверие… я так сильно обожглась в прошлый раз, что сейчас никак не могла поверить до конца. С одной стороны – его откровенность, клятва, постоянное присутствие рядом, помощь и защита.

С другой – раньше я тоже верила ему и не сомневалась. И он тоже казался мне честным и откровенным, и помогал мне, и был постоянно рядом.

Поверить снова было слишком страшно.

Странно, буквально пару часов назад я была в шоке от внезапного появления родителей – и даже не подозревала, что совсем скоро меня ждёт потрясение куда сильнее. На этом фоне и приезд родных, и беременность мамы – всё потускнело, оставив в сознании единственную мысль, пульсирующую в такт биению моего сердца: Хен… Хен… Хен…

Время до вечера тянулось томительно. Мы с Лидайей поели, поболтали (я отвечала немного невпопад), позанимались, я даже успела немного поспать. За окнами давно сгустилась темень, а Хен всё не шёл.

От грызшего внутренности беспокойства я начала метаться по комнате.

Вот опять он заставляет меня ждать. Я так многого не успела спросить, я… я ведь только сейчас поняла, что это он, неужели неясно, что я вообще не хочу с ним расставаться? Почему он мотается один Хагос знает где, разве не должен спешить ко мне со всех ног? А вдруг что-то случилось? А вдруг его поймали? Раскрыли? Убили?