Эхо - Дун Си

сторону, быстрым шагом покинул холл и скрылся за углом.

Жань Дундун вместе с подручными поднялась на третий этаж пятого корпуса, где размещались исключительно конференц-залы. Зато прямо за верандой находилась большая открытая терраса, уставленная всевозможными горшками с растениями: в одних росли карликовые деревья, в других – яркие цветы. Как оказалось, тот человек спрыгнул на эту самую террасу. На ней осталось четыре отпечатка от кроссовок тридцать восьмого размера, а вот отпечатков пальцев на перилах не обнаружилось, поскольку неизвестный был в перчатках. На террасе никаких камер не наблюдалось, а до бассейна насчитывалось всего каких-то сто пятьдесят метров. С биноклем неизвестный мог разглядеть Сяо Лу в мельчайших деталях. Все тут же уверились, что именно этот человек и договаривался о встрече с Хайтао. Однако Сяо Лу, просмотрев запись несколько раз подряд, сказал, что никогда с ним не встречался. Жань Дундун показалось, что ей знакома его походка, но она никак не могла вспомнить, где могла его видеть.

И тут Шао Тяньвэя осенило:

– А вам не кажется, что он чем-то похож на У Вэньчао?

У Жань Дундун от удивления отвисла челюсть:

– Точно, он! Но как такое возможно? – вырвалось у нее.

– Неудивительно, что он меня узнал, – произнес Сяо Лу, – ведь в прошлом месяце я приходил его опрашивать. Могу подвезти вас к нему на кофеек.

Они направились в микрорайон Баньшань, рядом с которым находилась «Студия культурных инноваций О». Дверь в заведение оказалась закрытой, тогда Жань Дундун решила связаться с У Вэньчао по телефону, однако номер абонента был выключен. Когда они опросили охранника микрорайона, тот сказал, что заведение закрыто вот уже три дня. Тогда полицейские направились в девятнадцатый корпус, в квартиру, где проживал У Вэньчао. Ни на звонки, ни на стук в дверь никто не отвечал, соседи также сказали, что не видели его три дня.

«Взял и исчез? Что это значит? Все это очень подозрительно», – подумала Жань Дундун. Изучив записи с камер наблюдения, они установили, что рюкзак, который он надевал четыре дня назад в четыре часа дня, в точности совпадает с рюкзаком, который они видели на том загадочном типе, что заходил в отель «Синьду». Выйдя из лифта девятнадцатого корпуса, У Вэньчао прошел через микрорайон, вышел из главных ворот и направился прямиком в свою студию.

Жань Дундун сверила эти записи с теми, что были сделаны в пятом корпусе отеля «Синьду», показала эксперту, и тот подтвердил, что на всех записях один и тот же человек. Изучив его социальные связи, они установили, что родители У Вэньчао разведены и проживают в уезде Синлун, что находился в трехстах с лишним километрах. Шао Тяньвэй позвонил каждому из них, и те сообщили, что последние полгода с сыном не связывались. После того как Шао Тяньвэй попросил кого-нибудь из них приехать в город, к 19:00 явился отец У Вэньчао. Жань Дундун показала ему ордер на обыск, после чего они вместе осмотрели квартиру и офис У Вэньчао. Оказалось, что в обоих этих местах он полностью вырубил электричество, а также закрутил водопроводные и газопроводные краны. Это означало, что побег был продуман заранее. Вся найденная в квартире обувь соответствовала тридцать восьмому размеру и по всем параметрам совпадала с отпечатками кроссовок, найденными на террасе пятого корпуса отеля «Синьду». Все бумаги в его офисе были свалены в одном месте, сейф – распахнут настежь, внутри зияла пустота; стационарный компьютер находился в спящем режиме, все папки на нем были уничтожены. На кофемашине уже обозначился слой пыли, в чашке остался наполовину недопитый кофе.

К тому времени, как они закончили обыски, включая квартиру Сюй Хайтао, часы показывали уже пять утра. Внутри Жань Дундун словно что-то щелкнуло – ее биологические часы подсказывали, что настала пора ехать домой. В последнее время она работала по ночам и возвращалась лишь к утру, так что ночь и день у нее поменялись местами. При этом она заметила, что, когда начинало светать, ее очерствевшее сердце, словно кусочек таявшего льда, вдруг смягчалось. Почему это происходило? Ей пришло на ум одно новомодное выражение – «грусть на стыке дня и ночи», оно означало, что в момент смены темного начала Инь на светлое начало Ян человеком овладевает особое психическое состояние, при котором он ощущает некую точку невозврата. В это время его настроение меняется, а душа наполняется неопределенностью. Жань Дундун казалось, что не она одна переживает эти ощущения, что то же самое испытывают и другие. Понимая, что это наилучший момент для того, чтобы пробить психологическую оборону противника, она решила сейчас же вызвать на допрос Сюй Хайтао.

Когда Сюй Хайтао явился в комнату для допросов, небо за окнами уже напоминало белесое рыбье пузо. Он поднял глаза, огляделся и жестом попросил закурить. Шао Тяньвэй протянул ему сигарету, и он затянулся с такой силой, что та тотчас укоротилась на треть, словно вместо дыма он втянул время. Увидев Жань Дундун, он спросил:

– Зачем вам понадобилась Цзэн Сяолин? Ведь она вообще не в курсе дела, для чего вы схватили ее? Что вы с ней сделали?

– Если человек совершает проступок, то отдуваться приходится не только ему одному, разве что у него вообще никого нет. Сяолин очень вас любит и надеется на ваше благоразумие.

– Где она сейчас?

– Она сказала, что будет вас ждать, даже если на это уйдет вся жизнь.

С этими словами Жань Дундун включила видеозапись, на которой Цзэн Сяолин просила его повиниться и помочь расследованию. Словно послушный ученик, он вытянулся в струнку, стараясь не пропустить ни единого слова. Когда же Цзэн Сяолин передала ему воздушный поцелуй, его глаза покраснели. Опустив голову, он спросил:

– Что мне нужно сделать?

– Просто говорить правду. Кто вам звонил?

– У Вэньчао.

– Какое у вас с ним было дело?

– Делали ставки на баскетбол.

Она мельком взглянул на часы и сказала:

– У нас нет времени, чтобы выслушивать ваше вранье. Мы не спали всю ночь, У Вэньчао во всем признался, сейчас мы всего лишь хотим сверить показания. Или же вам придется познать все прелести ночного допроса, организм У Вэньчао этого не вынес.

Словно решая какую-то сложную задачу, Сюй Хайтао уставился на свои колени, в голове его без конца крутился образ Цзэн Сяолин.

– Сяолин ради вас готова на все, если не к ней прислушаться, то к кому еще? Не стоит ее разочаровывать и заставлять ждать целую вечность.

Он почесал затылок, украдкой взглянул на Жань Дундун и спросил:

– А вы точно ни к чему ее не принуждали?

– Может, еще раз показать запись, чтобы вы убедились, что ее воздушный поцелуй исходил из самого сердца?

С этими словами Жань Дундун снова включила запись. Он не моргая уставился на экран, будто проверяя текст на наличие ошибок, и даже когда на глазах его выступили слезы, он по-прежнему не мигая изучал запись.

– Сяолин стоит того, чтобы вы ее поберегли, – произнесла Жань Дундун.

– Я терпеть не мог Ся Бинцин, едва ее увидел, сразу понял, что от дяди ей требуется только его банковская карта. Но после того, как она познакомилась с У Вэньчао, ситуация изменилась – теперь помимо денег ей понадобилось завладеть еще и дядиным сердцем. В конце концов она стала приставать к нему с просьбами жениться на ней. Пока ей нужны были только дядины деньги, они прекрасно проводили время; когда речь зашла о чувствах, веселья в их отношениях поубавилось; когда же пошли разговоры о женитьбе, тут и вовсе стало не до смеха. В машине они то и дело ссорились, иной раз дело даже доходило до рукоприкладства. Мне часто приходилось подвозить Ся Бинцин до микрорайона Баньшань, по дороге она практически всегда на чем свет костерила дядю, даже мне за семейство Сюев становилось не по себе, я просто мечтал о том, чтобы взять и выкинуть ее из машины. Дядя одаривал ее деньгами явно не для того, чтобы