Тайна семи - Линдси Фэй

Он не знал. Не мог знать.

– Привет, Тим. – Голос брата звучал спокойно. Но у него никогда не было привычки красоваться передо мной в позе боксера, а кроме нас с ним, в проулке никого не было. – Я так понял, ты провел весь свой выходной в полиции.

– Послушай, Валентайн, я нашел…

– Тсс, – перебил меня он, делая мне знак замолчать. – Я искал тебя, заходил в твое логово. И миссис Боэм, эта твоя кулинарка-бандерша, выложила мне все.

Так он знал!.. Миссис Боэм ему рассказала. Мне не придется больше произносить таких слов, как «задушена до смерти», или же прятать труп в укромном местечке под старыми газетами. Брат скроил мину под названием «сама невинность», развернулся и зашагал обратно, туда, откуда пришел. Я едва поспевал за ним.

– Куда мы идем?

– Куда-нибудь в безопасное место, где ты выложишь мне всю историю.

– Ладно, – пробормотал я. – Хорошо, годится. Но только потом нам надо найти Делию и Джонаса. Если их схватили Коулз и Варкер, то я не знаю, где они. Но в той винной лавке в доках их точно нет. Надо срочно начать поиски.

– Начнем, только сперва расскажешь мне все.

– Знаешь, Вал, в этом деле как-то замешана Шелковая Марш. Выступала свидетелем в суде в пользу Варкера и Коулза.

Валентайн резко остановился.

– Шелковая Марш?

– Да.

– Шелковая, которая ненавидит нас всеми фибрами души… Так значит, она якшается с работорговцами. Теми самыми работорговцами, которых мы как следует отмутузили, а потом увели у них двух пленных.

– Она часто выступает свидетельницей в их пользу. И знаешь, что еще… Я только что помог освободить Джулиуса Карпентера.

Вал секунду-другую переваривал эту информацию.

– Ты что, погубить нас хочешь? – хриплым шепотом спросил он.

– Ну, конечно же, нет…

– Тогда забудь об этом. Обо всем этом… О, боже, Тимоти! Эта тема отныне под запретом, ты меня понял? – спросил Вал и свернул в следующий темный проулок. – Надо же, Шелковая Марш! Нет, это просто невероятно! Ей-богу, Тим, если мы с тобой доживем и останемся целы и невредимы до конца недели, я буду приятно удивлен.

Поначалу мы с братом пробирались задними дворами и узкими проулками, где снежные сугробы у мокрых кирпичных стен доходили в высоту до сорока дюймов. А в центре этих коридоров подтаявшая наледь смешивалась с землей, лошадиным навозом, разным мусором, кровью зарезанных кур и калом мелких животных, образуя внушающую чуть ли не благоговение со знаком минус кашу, которую циники от политики назвали бы «корпорационным пудингом».

Но вот мы наконец вышли на довольно оживленную улицу. Я неустанно всматривался в лица прохожих – очевидно, в надежде увидеть красивое лицо Делии под каждой зимней дамской шляпкой или же маленькое круглое личико Джонаса над каждым детским шарфом, обматывающим шею. И все время думал при этом: как и где искать двух пропавших людей в таком огромном городе, как наш Нью-Йорк. Если, конечно, они еще до сих пор в Нью-Йорке. Зябко ежась, я продолжал трусить за Валом, старался не отставать от него.

Если они на Манхэттене, я их найду, поклялся я сам себе. Найду, даже если для этого придется обыскать каждый дом от Бэттери до Челси и обратно.

Мы уже давно миновали Восьмой участок, дошли почти до конца Мерсер-стрит и находились примерно в половине квартала от пожарного депо Валентайна; лишь тогда я догадался, куда мы идем. Обычно я избегал бывать там. Если точнее, заходил всего два раза, и до этого считал, что Вал работает пожарным из-за своего чертова безрассудства, стремления постоянно искать приключения на свою задницу. А вовсе не из чувства вины или вселившегося в него безумия.

Я так еще и не решил, что хуже. Думал долго, но никаких выводов не сделал.

Пожарное депо под номером 21, принадлежащее компании «Никербокер», представляет собой двухэтажное кирпичное здание с широкими воротами для машин. Сами эти фантастические машины стоят внутри, сверкают своими отполированными боками и походят на драконов в пещере. Жители Манхэттена просто обожают пожарных. Сильные бесстрашные парни, они пользуются среди населения огромным уважением, в отличие от ребят, призванных на военную службу, судов присяжных и восьмидесяти – девяноста процентов наших законов. И, подобно моему брату, часть пожарных зарабатывает себе на ром с устрицами политиканством. Нью-йоркские пожарные – это настоящее братство разного рода прохвостов и разбойников. Так что неудивительно, что Вал в этот шторм нашел для себя самую безопасную гавань. Каждому из этих сукиных сынов время от времени доводилось разбивать кому-то башку или в кровь расквасить нос. И честь заливать пламя водой выпадает прежде всего тем, у кого имеется под рукой гидрант с бочкой, а на руках – медные кастеты. Шайке отпетых головорезов, я бы сказал. Но они столь же бесстрашно входят в бушующее пламя, слыша крики попавших в огненные ловушки граждан, машут топориками, и дождь оранжевых искр слетает на их кожаные шлемы. И спасают несчастных.

За это их и обожают. И каждую неделю гибнет хотя бы один из них, задохнувшись от дыма где-нибудь в горящем складе, или погребенный под обломками рухнувшей лестницы.

Неплохо было бы устроить так, чтобы Валу ампутировали ногу – всего одну, – чтобы он уже не смог больше нырять сломя голову в этот пылающий ад. Если будет чисто физически больше на это не способен, то наш бессердечный город лишится самого отчаянного и умелого своего огнеборца. Факт сам по себе удручающий, но лично меня он вполне устроил бы. Потому как брат был дорог мне.

Мы прошли в депо через небольшую дверцу, расположенную рядом с аркой для машин, и сбросили боты. Затем Вал повесил шляпу и пальто с отделанным мехом воротником на крючок в небольшом коридоре. Под пальто у него оказался костюм пожарного – небрежно застегнутая на пуговицы фланелевая рубашка кроваво-красного цвета, заправленная в отчищенные щеткой черные брюки.

– Ты дома сегодня еще не был? – спросил я.

– Нет. Вчера заработался допоздна. Срочные дела. А после того, что выложила мне миссис Боэм, всякая охота идти туда сразу отпала. Знаешь, Тим, а она просто душка, а не женщина. Вот только в толк не возьму, как может совмещаться такая аппетитная круглая попка с тощей, как палка, фигурой. Впрочем, могу выяснить это сам, поскольку ты у нас превратился в монаха… Ну, как дела, ребята?

Мы вошли в главное помещение, где было полно народу, а потому я просто не успел заступиться за честь своей квартирной хозяйки. Или же спросить Вала, какими такими срочными делами он занимался допоздна в воскресенье. Вдоль одной из стен свисали с медных крюков кожаные бурдюки с водой; внизу, под ними, были свалены лестницы из соснового дерева. Тут же стояла и пожарная машина, выкрашенная в алый, черный и кремовый цвета, снабженная всевозможными новейшими приспособлениями из сверкающего металла – она походила на ярко раскрашенные детские качели, закрепленные на огромных колесах. После подсоединения этого аппарата к уличному гидранту двое мужчин подходили с двух сторон к деревянному насосу и, поочередно наваливаясь на рычаги, начинали закачивать воду в шланги. Двое пожарных из волонтеров устроились в креслах перед горящим камином и играли в пикет – в зубах зажаты сигары, подтяжки спущены и свисают с колен. При виде нас один из картежников, светловолосый парень, обнажил в улыбке два вставных золотых зуба, поднялся и поздоровался.