Корректировка - Вадим Ледов

ли, обманчива. У меня богатый внутренний мир и в нём не всегда есть место подвигу. Меня, кстати, Феликс зовут. А вас, к примеру, как величать?

– Зоя. – она ехидно сверкнула глазами. – Откуда ты тут такой взялся с богатым внутренним миром?

– Зоя! – восхитился я, – Заменить одну букву и будет Зая. Я-то? Да вот проездом из Перми в Париж. Еду, гляжу – красивые дома. Ну и вышел посмотреть. Кстати, вы же местная, не покажете мне город? Я, к примеру, холост.

Зоя смотрела на меня и что-то решала, но взгляд заметно потеплел.

– Девушка, – позвали с соседнего столика.

– Минуточку! Не видите, я занята! – ответила она профессионально стервозным тоном. – А что же, друг город не покажет? – кивнула в сторону сортира.

– Это мой бизнес-партнер. Очень занятой человек!

Очевидно, Зоя не знала, что за зверь такой бизнес-партнер, но правила игры приняла.

– Сегодня я до одиннадцати.

Сегодня я и не собирался.

– А завтра?

– Завтра не работаю и в городе меня не будет.

– А послезавтра?

– Послезавтра до четырех.

– Тогда я подойду?

Она пожала плечами, мол, подходи, кто запрещает.

– Тогда, до послезавтра, очаровательная мадемуазель. И можно счет пожалуйста?

Генка, вернувшись из туалета и узнав, что банкет окончен, заметно огорчился. Но в мои планы не входило набухиваться, каждый день до поросячьего визга, о чем я ему и сообщил. Сегодня мне еще предстояли разборки с Женькой, об этом, я ему, разумеется, сообщать не стал.

Глава 14

– Так что, Феля делать-то надо? – с энтузиазмом спрашивал Генка, когда мы вышли на Вокзальную площадь и направились к стоящим поодаль такси.

– Помогать мне будешь. Будешь помогать?

– Конечно! Ты меня, типа, на работу берешь? А что мы будем делать?

– Корректировать временной слой. Только не спрашивай, как. Я еще сам толком не знаю. Ты пока занимайся музыкой. Ребят поспрашивай, может кому-нибудь что-то из тряпок надо подкинуть.

– Мне надо! – тут же сказал Генка. – можешь притащить джины фирмовые? Врангель хочу!

– Врангель, Геша, – сказал я ему наставительно, – был враг Советской власти. Не надо его путать с названием известной американской фирмы «Ранглер». Видишь ли, в Обнорске нет фирменного магазина «Wrangler».

– А какие есть?

– Ну… «Levi’s», например.

– Так, это еще клёвей! – выкатил глаза Генка и продекларировал. – Приходи ко мне на хаус в тертых джинсах «Леви Страус» … кто носит джинсы «Леви Страус», у того стоит как парус!

– Будут тебе джинсы, – обнадежил я друга, – приоденем и девку тебя найдем с тремя сиськами!

– Мне и двух хватит.

– Девок?

– Сисек!

– Хочешь, с классной девчонкой познакомлю? Соседкой. Красивая, нецелованная (тут я малость приврал), скоро семнадцать стукнет. Чо морду кривишь? Через годик подрастет… а пока чпокай свою Афродиту.

– Венеру! Чо, с ней делать? А… понял, это в будущем так ёбля называется?

Я покивал.

И вот еще… – остановился возле желтой «Волги» с таксишным плафоном.

– Свободен, шеф?

Водитель лениво кивнул. Перед тем, как сесть в салон, я повернулся к приятелю, понизив голос почти до шепота:

– Документы мне нужны, Геша. Подумай, может какие-нибудь мысли появятся, где достать. Либо паспорт чей-то, я могу купить, только не сильно затертый, или чистый бланк. Ну, и сам понимаешь, ты приобщился к великой тайне! Поэтому рот на крючок и молчок!

Генка честно вытаращился.

– Что ты, Феля, я разве не понимаю? Молчу как рыба об лед! Век воли не видать! Бля буду.

* * *

Привет, Феликс! – глаза у Женьки светились отвагой. Она их подвела и сделала стрелки к вискам. И сама девчонка была какая-то стремительная, словно разбегалась прыгнуть в воду. Сегодня она выглядела по-боевому. Подаренную мной юбку, укоротила, подвернув вовнутрь. В прошлый раз она была чуть выше колен, а теперь заканчивалась, едва начавшись – еле доходя до середины бедер.

Давешняя приталенная рубашка в пионерскую клеточку, теперь у ворота лихо расстегнута на три пуговки, давая волю рвущимся наружу упругим девичьим прелестям. Картину завершали босоножки на каблучке и конский хвост на затылке, как у атаманши из «Бременских музыкантов».

Что сказать… хороша девочка. Вчера она была в образе прелестной беспризорницы, а сегодня напоминала юную путану. Влюбляться полезно, как говорил волшебник в «Обыкновенном чуде». Даже жалко корректировать.

– Можно, я зайду? – скромный тон её голоса не соответствовал «распутной» внешности, – а то не дай бог, кто увидит!

Я понял, что весь этот секси-стайл адресован исключительно мне и молча посторонился, впуская гостью.

– Что было, то было, скрывать не могла-а, – продекларировала Женька с порога то ли стих, то ли песню. – Я гордость забыла к нему подошла-а… Пиво есть?

– Фи! Пиво… Есть шампанское! И мороженое.

– Феликс – ты ангел! – гламурно мурлыкнула она, и встав на цыпочки поцеловала меня в уголок губ. Пока что, целомудренно.

– Прошу к столу мадемуазель! – пропустил её вперед. Женя лукаво сверкнула глазами и прошла в комнату нахально покачивая бедрами. Дойдя до стола, обернулась и посмотрела на меня внимательным взглядом, чтобы не упустить на моем лице следов восхищения своей красотой.

– «Кока-колу»-то выпила?

– Ага, спасибо! И бутылку сохранила. Завтра девкам покажу, а то не поверят.

– Понравилась?

– Да непривычно как-то… будто мыло развели. И чего её так нахваливают?

– Говорят, раньше в ней и вправду кокаин был, вот она и бодрила. А теперь кофеин да таурин.

– Контакт с периферией установлен, – сообщил Кир, – наноимпланты активированы, можно приступать к корректировке. Насколько снижаем уровень эмпатии объекта от нынешних ста процентов?

– Подожди, – укоротил я его, – снизить всегда успеем. Интересно, что она задумала. Вот не верю я, что соплюшка сексуально озабочена – не тот возраст.

Пока ходил на кухню открывать шампанское, на её рубашке оказались расстегнуты еще две пуговицы. Теперь открывшееся декольте являло отсутствие бюстгальтера. Криво усмехаясь, разлил шампанское по бокалам. Мы торжественно чокнулись и отпили по глоточку.

– Жень, – спросил я, - а зачем ты мне сказала, что твоя мама на курорте?

– Бабка сдала? – девчонка недовольно скривилась. – Так и знала… понимаешь… все, кто узнаёт, что я такая, сиротка при живых родителях, первым делом, начинают меня жалеть.