Рассветная Звезда - Григорий Сергеевич Рожков

народ от посягательств Роялистов, Инквизиции и прочих бед. Твои воинские звания будут признаны всеми, и ты сможешь командовать войсками в соответствии с рангом. — Цверг на высказанное лишь ухмыльнулся. Он абсолютно уверен, что мне по нраву деньги, вижу по глазам! Крыса бородатая, всех по себе измеряешь. Остальные, что удивительно, молчали после слов моряка. Так, это всё неладно как-то. Только Руисио-Габрега, всё время молчавший, сохраняет удивительно спокойствие, смотрит на меня заинтересованным взглядом и только.

— Moró[66], - Томно, глубоко вздохнув, решилась заговорить Агелада. — Рабочий Совет мало что может предложить. Великих богатств и силы у нас нет, но всегда есть работа, безопасная или рискованная, тяжелая или лёгкая. Но у нас лучшая пища, и первый кому будет предоставлен выбор продуктов, будут не они, — кивок на «аристократичную» троицу, — а ты! У нас трудятся лекари, учителя, музыканты, строители и художники. Тебя обучат всему и бесплатно. Я лично многому тебя научу. — Взгляд и улыбка, коими меня одарила женщина, обещали райские кущи и вершину Эвереста. Две вершины. Вот ничего себе замес пошел! Каждый бьется в этом сражении всеми доступными методами. Она пошла с больших козырей воздействия на мужчину природными бонусами.

Оглянулся на сидящих рядом Цауэра и Римера. Первый смотрел на всё с уже нескрываемым отвращением и расстройством. Второй же, поник головой и что-то себе под нос бубнил. Революционер и уже сдаётся? Эх…

— Торговый совет… — Габрега говорил медленно, голос рычащий, с угрозой. — Не видит в тебе пользы. Торговля сейчас сложна и опасна, нужны опытные стрелки и следопыты, красноречивые дельцы, и нет никакого времени помогать тебе, становиться сильнее. — На орхас с благодарной улыбкой посмотрел Мейндорц уже довольно потиравший руки. Странный подход зеленокожего напрягал. Неужели он в курсе о моём общении с Бридой и наших целях раскрыть его? Возможно. Ведь те же хулиганы из банды Уэсос под кем-то ходят? А кто еще может дать крышу в этих землях как ни главный хитрец и лжец из числа контрабандистов?

— Тебе предложили очень серьезные вещи, солдат. И даже не спросили, что ты умеешь. — Лейтенант говорил тихо, даже чутка, наклонился всем телом в мою сторону. — Я ведь не успел даже сказать об этом никому.

— А что ты умеешь? — Ример встрепенулся, ощутив некую зацепку.

— Я связист. — Впервые с начала этого балагана меня захотели услышать. Покажи я сейчас свой единственный боевой навык — они сойдут с ума по второму кругу. Но какие же они все… Жадные! Даже лейтенант коммандер, хоть и солдат — жаден! Он услышал, что я могу сделать нечто особенное через астромагию, и ему захотелось иметь такую силу. — Я могу призвать помощь.

— Призвать помощь? — Переглядываясь с астромагом Аберкромби растерялся. — Ты маг? Уже владеешь силой космоса? Но твой уровень… Цауэр, что это значит?

— Entschuldigung, gorr Korvettenkapitän[67]. У меня не было возможности вам сообщить. — Легкое движение рукой мол: «Сами видите, как всё серьезно, даже рта не раскрыть».

— Что ты умеешь, покажи! Всем нам, так что бы видно было. Или это сильно разрушительно и нужно выйти из здания?

— Нет, здесь тоже можно. Разрушений почти не будет…

Что же, смотрите, но не жалуйтесь, что я испортил мебель или стены. Встав со стула, прохожу вдоль стола пару шагов, свисток из кармана в зубы, рукой указываю на дальнюю стену. Два свистка бьют по ушам, а следом и строенный выстрел. Призванные красноармейцы в этот раз появились двое по ту сторону стола, а один, так и вовсе — на столе, стрелял с колена. Грохот, разлетаются щепки, выбитые из стены…

— O Theé mou![68]

— Beschwörer![69]

Такое незамеченным со стороны охраны пройти не могло — в центральный вход, с оружием на изготовку влетели часовые, с дальнего конца зала, откуда в начала пришли альв, гном и орк выскочили еще трое бойцов в черном.

— At ease![70] Все в полном порядке. Покиньте помещение! — Лейтенант коммандер, не смотря на ошалелый вид, быстро взял всё под контроль. Стоило дверям закрыться, он бросился в конец зала, смотреть дырки в стене. Остальная братия сидела на своих местах и сверлила меня глазами. Только Цауэр разок ухмыльнувшись, сложил руки на груди и глядел на Советников. Возвратившийся моряк выглядел еще более задумчивым. — Summoner… И нет даже намёка на Благословение. Силы Космоса могут такое?

— Нет. Не с теми знаниями, что есть сейчас. Даже в библиотеке Колледжо Ролано нет ни слова о астромагии призыва… — Лукинджи теребил рукав мантии, пытаясь разглядеть во мне что-то понятное, что-то способное натолкнуть на идею, ответ. Но не находил. — Только Богам Старого Мира, Богам что отвернулись от вас, были доступны тайны призыва. Что еще ты можешь?

— Вызвать подводу с лошадью и возницей для троих пассажиров на целый час. Кроме этого ничего больше. — О ракетнице и связанных с ней способностях пока молчим. Ибо сам не знаю, как это и что. Можно лишь уточнить еще деталь. — Пока ничего. Но я лишь начал изучать свои способности.

— Выглядит как солдат, человек по происхождению, призыватель без Бога, и только начал. Он молод, явно неопытен. — Размышления вслух моряка все поддержали кивками голов. Все кроме Руисио. Тот смотрел теперь еще пристальнее. — Я повторю свое предложение, и добавлю, что…

— Нет, уважаемый Аберкромби. Вы свои предложения уже сделали, из присутствующих лишь я ничего ему не сказал. Вы сами устанавливали правило: «Каждому члену Общего Совета в вопросах привлечения поочерёдно, в порядке, определяемом Соглашением, изложить в устной или письменной форме свои предложения для персоны или персон, прошедших испытание и фильтрацию и изъявивших желание трудиться во благо Общества Изгнанников». — Шпарит как по книге лепрекон. — Раз мы нарушили порядок предложения, позвольте хоть сохранить общее право для всех. — Акерли лишь опустился на стул и замолчал. — Благодарю. Что же… Мне по сути нечего предложить нашему гостю.

— Вы издеваетесь, Ример! — Взвизгнул гном.

— Отнюдь. Ведь я хочу спросить, а что хочет сам… Иван Морозов? Революционный Совет самый бедный и малочисленный, но мы. Мы! Революционеры Изгнания мечтаем об исправлении этого! — Впервые с момента появления лепрекона в зале его смешливый, вычурно бодрый стиль поведения сменился жгучей яростью. Он указывал на сидящих напротив богатеев и власть имущих. — Я не могу дать ни денег, ни оружия, ни дорогого жилья и еды. Потому что мы — революционеры, живём ради других. Нет, мы не святые, мы реалисты. Но только общество где все помогают всем, сможет выжить. Помоги бедным и угнетённым, кем бы они ни были, улучшить свою жизнь,