Сталинские маршалы в жерновах политики - Юрий Рубцов

Что же происходило тогда на рубеже, где сошлись советские и польские войска? Тухачевский вступил в командование Западным фронтом 29 апреля 1920 г. и всего через полмесяца был вынужден вести войска в неподготовленное наступление, чтобы отвлечь на себя силы поляков, под ударами которых соседний Юго-Западный фронт отступал. Фронтовая наступательная операция завершилась неудачей, но она дала командованию соседей ггеобходимую передышку, чтобы привести войска в порядок и перейти в успешное контрнаступление.

С победами у политиков и политизированных военных возрождались и надежды на возможность мировой революции. Под их влиянием оказался и Тухачевский, чему способствовали члены РВС фронта Ф.Э. Дзержинский, И.Т. Смилга, И.С. Уншлихт. Позднее в своей книге Михаил Николаевич подчеркивал, что при наступлении, кроме военных факторов, в расчет принималась возможность взрыва революции на Западе. Польская же кампания должна была стать связующим звеном между ней и Октябрьской революцией.

17 июля 1920 г. правительство дало главкому Каменеву указание решительно и непрерывно развивать наступление войск Юго-Западного и Западного фронтов. 23 июля Каменев уточнил задачу: Западному фронту — энергично продвигаться в общем направлении на Варшаву, дабы нанести противнику окончательное поражение (Варшавская операция), Юго-Западному — к 4 августа овладеть районом Ковель, Владимир-Волынский, нанести решительное поражение 6-й польской армии и так называемой Украинской народной армии, оттеснив их к границам Румынии (Львовская операция).

Многим казалось: еще один нажим, еше один удар — и польская армия запросит пощады. Однако при подготовке и проведении Варшавской операции со стороны командования фронтом, в первую очередь Тухачевского, был допущен значительный просчет, заключавшийся в переоценке своих сил и недооценке сил противника.

Неблагоприятную роль сыграла здесь необъективная информация Польского бюро ЦК РКП(б) и Временного революционного комитета Польши (Польревкома) о положении в стране. Так, 6 августа Дзержинский, член Польревкома, сообщал Ленину, что польская армия разваливается, наблюдается массовое дезертирство. Даже 17 августа, когда армия Пилсудского уже вела успешные контрнаступательные действия, Дзержинский продолжал убеждать главу советского правительства, что польские крестьяне уклоняются от мобилизации, а рабочие Варшавы ждут прихода Красной армии.

С наступлением же августа сопротивление польской армии резко возросло, и явственно обозначилась враждебность большинства населения Польши к наступавшим красным частям. Этого не хотели замечать многие руководители РКП(б), правительства и Реввоенсовета республики, уже грезившие о триумфальном завершении войны. Один лишь пример: 14 августа Троцкий подписал приказ, в котором призвал «отучить правительство польских банкротов играть с нами в прятки. Красные войска, вперед! Герои, на Варшаву!»

Жизнь показала иллюзорность подобных призывов, ибо обстановка изменилось кардинальным образом. Польское командование сумело перегруппировать силы и начало контрнаступление. В результате войска Западного фронта потерпели поражение и к исходу 25 августа отошли на восток, на рубеж восточнее Брест-Литовска.

Неудачный исход битвы под Варшавой во многом был предрешен и несвоевременной передачей Западному фронту 1-й Конной и 12-й армий из состава Юго-Западного фронта. Вначале противоречивые команды отдало Главное командование Красной армии, затем передаче Конной армии Буденного воспротивился член РВС Сталин, а в довершение всего сотрудники Полевого штаба РВСР, которыми руководил начальник Оперативного управления штаба будущий маршал Шапошников, неправильно зашифровали телеграмму о передаче армий, в результате чего она была получена командованием Юго-Западного фронта только через двое суток.

Главную причину неудачи Тухачевский видел в позиции РВС Юго-Западного фронта (читай — члена РВС Сталина), который не выполнил указаний из Москвы о своевременном перенацеливании на Варшаву 1-й Конной, задержавшейся под Львовом. «Конная армия, прибывшая на люблинское направление с большим опозданием, — писал Тухачевский, — была двинута Главным командованием в глубокий рейд на Замостье, но это уже было поздно»[128].

Но и в действиях самого командующего Западным фронтом военные историки отмечают большую долю авантюризма. Он не мог не понимать, что оторвавшиеся от своих тылов наступающие части рано или поздно выдохнутся и обессилят, а подать им своевременную помощь будет невозможно.

Одним из пороков Тухачевского как полководца являлось четко просматриваемое в годы Гражданской войны стремление наступать без достаточных резервов. И если в борьбе с белогвардейскими армиями такой метод в основном себя оправдывал, то в войне с регулярной польской армией он оказался неэффективным. К тому же и исправить положение было очень сложно: ЦК РКП(б), Реввоенсовет республики, как было сказано выше, требовали энергичного наступления на запад, на Варшаву.

Мы так подробно остановились на этом сюжете потому, что в те годы Тухачевским были посеяны зерна, которые проросли острой враждой Сталина, вылившейся в беспрецедентный в отечественной истории судебный процесс по делу об измене высшего командного состава.

Правда, это будет через пятнадцать лет. А пока Михаил Николаевич служил новой власти не за страх, а за совесть. Именно ему высшее руководство доверило командование 7-й армией при подавлении Кронштадтского мятежа. Именно на его, командующего войсками Тамбовского района, совести лежат жестокие карательные акции в отношении тамбовских крестьян — участников антоновского мятежа летом 1921 г. 12 июня им лично был отдан секретный приказ о применении химического оружия для очистки тамбовских лесов от остатков повстанческих формирований. При этом он распорядился: «Во всех операциях с применением удушливого газа надлежит провести исчерпывающие мероприятия по спасению находящегося в сфере действия газов скота». Что сказать, поразительный «гуманизм»!

В практику борьбы с антоновщиной, поддерживаемой местным населением, было введено взятие заложников. Если в заранее объявленный срок крестьяне не выдавали повстанцев, начинался расстрел заложников. Если население оставляло деревню до прихода красноармейской части, Тухачевский приказывал жечь избы.

«Для внушения… уважения к силе советской власти и Красной армии, — указывал он в собственноручно составленной инструкции, — необходимо провести следующие меры: 1) никогда не делать невыполнимых угроз; 2) раз сделанные угрозы неуклонно до жестокости проводить в жизнь до конца; 3) переселять в отдаленные края РСФСР семьи несдающихся бандитов; 4) имущество этих семейств конфисковывать и распределять между советски настроенными крестьянами — это внесет расслоение в крестьянство, и на это может опереться советская власть…»[129]. То есть: разделяй и властвуй — старый, как мир, принцип, которым отнюдь не брезговала и советская власть.