Ликвидатор. Темный пульсар - Александр Пономарев

В свете моего фонаря глаза цербера вспыхнули красным, он зашипел на меня обеими головами, как кошка, топорща усы и скребя когтями по бетону. Двое сушильщиков схватились за прутья руками и щупальцами, громко зарычали, а третий прижался к решётке всем телом и гулко заухал.

– Туда, – повторил зомби.

Я навёл луч фонаря на клетку. Внутри горой возвышался мёртвый большеног. Из шкуры его торчали десятисантиметровые дротики с цветным оперением. Наверное, этот зомби и стрелял в мутанта, готовя того к опытам, когда твари напали на городок, потому и привёл меня сюда. Рядом с ногой мутанта чернели узкие щели канализационной решётки. Похоже, туда смывали отходы жизнедеятельности и кровь подопытных, поливая пол водой из свёрнутого в бухту шланга, который висел в пожарном ящике рядом на стене. Ширина сливного отверстия позволяла человеку моих габаритов протиснуться внутрь.

Я, сняв рюкзак, без проблем пролез между прутьями в клетку. Из слива несло мочой и фекалиями. Пришлось надеть противогаз. С трудом приподняв тяжёлую крышку, я сдвинул её в сторону и, прихватив рюкзак, полез в канализацию.

Стены бетонного коллектора были покрыты толстым слоем бурого налёта. Влажная, блестящая в свете фонарика слизь свисала уродливыми сталактитами с потолка, сползала волнистыми наплывами. Там так сильно воняло, что забористые запахи просачивались даже сквозь фильтры противогаза, туманя разум и вышибая слёзы из глаз.

Утопая по середину голени в вязкой жиже, я приближался к перегороженному массивной решёткой концу трубы. Последние шаги по зловонной клоаке я проделал с выключенным фонариком: серый свет раннего утра на несколько метров проникал в глубь тоннеля сквозь ячейки решётки.

Расстояние между толстыми прутьями было настолько велико, что любой человек без труда мог просунуть сквозь них не только руки, но и голову. Я, стараясь не прижиматься к склизкой решётке, выглянул наружу. Впереди, насколько хватало глаз, тянулось бескрайнее, изрытое оврагами и суходолами поле. Унылый пейзаж разбавляли тёмные пики осокорей, компактные островки тальника и рваные шары кустарников. Проходящая наискось через всё поле длинная цепочка приземистых бетонных пеньков обозначала линию водопровода для искусственного орошения сельхозугодий. Когда-то на эти основания опирались толстые трубы, но за прошедшие с момента первой аварии годы толпы мародёров порезали нитку водовода на куски и сдали в металлолом.

Рядом с одним из таких пеньков ржавел корпус старого БТРа с открытыми люками, вырванным из башни пулемётом и спущенными колёсами. Чуть поодаль от брошенной военной техники гнил грузовик с обломками досок вместо кузова и без кабины, которая по фары вросла в землю рядом с перевёрнутым набок двухосным прицепом.

На горизонте серой неровной линией растянулся лес. Перед ним, почти на пределе видимости, темнели силуэты заброшенных домов. Среди практически равных по высоте построек особенно выделялась старая водонапорка. По форме она смахивала на воткнутую рукояткой в землю немецкую гранату, а по углу наклона мало чем отличалась от Пизанской башни. Я не раз бывал в той деревне и видел, что в таком положении постройку удерживали две уцелевшие из четырёх стальные растяжки. Натянутые до предела тросы при сильных порывах ветра звенели, как струны. Кислотные дожди и облепивший стальные нити «жгучий пух» медленно разъедали металл, грозя когда-нибудь истончить его до такой степени, что растяжки, не выдержав натяжения, лопнут, и тогда башня с грохотом исчезнет в тучах поднятой падением пыли.

Внизу громко плеснуло. Я опустил голову. Прямо под трубой, у подножья высокого холма, из которого выходил канализационный слив, разлилось дурно пахнущее озеро, кишащее белыми глянцевыми червями. Навскидку от трубы до водоёма расстояние было около трёх метров. А это означало, что, как бы я ни старался сохранить себя в чистоте, мне всё равно придётся искупаться в дерьме. Но сперва ещё нужно было разобраться с решёткой.

Возле бетонного края трубы на прутьях налипло много всякой гадости. Я порылся в подсумке, достал зелёный «лимон» РГД, воткнул в мохнатый ком грязи. Немного подумал, вытащил ещё одну гранату, для верности, и пристроил рядом с первой. Отойдя на безопасное расстояние, вскинул «калаш», прицелился. Грохот одиночного выстрела усилился раскатистым эхом громкого взрыва. Дымное облако затянуло выход, покатилось в глубь трубы. Внутри клубящейся серой пелены защёлкали по стенам осколки, отрывисто шлёпали, падая в жижу, сбитые кусками металла и взрывной волной пласты слизи. Несколько увесистых шматков грязи хлопнулись рядом со мной, обрызгав чёрным ботинки и штаны комбинезона.

Густая завеса постепенно просачивалась сквозь отверстия решётки наружу. Уже через полминуты в толще сотканной из дыма вуали появились прорехи, сквозь которые проступили призрачные штрихи прутьев. Ещё через какое-то время видимость улучшилась настолько, что стали видны произведённые взрывом разрушения. Прутья с палец толщиной погнуло так, словно они были не из железа, а из пластилина. Размеров пробоины как раз хватало, чтобы человек моей комплекции мог без проблем выбраться на волю.

Загребая густую муть мысками ботинок, я приблизился к решётке, взялся за торчащий бивнем погнутый прут и перелез на ту сторону. Мой прыжок с трёхметровой высоты не остался незамеченным. Громкий шлепок привлёк внимание бродящей неподалёку стайки пучеглазок. С радостными визгами мутосвиньи кинулись к озерцу, по колено погрузились в зловонную жижу и, чавкая, стали поглощать её извивающихся обитателей.

По уши изгвазданный, я восстал из центра лужи, подобно голему, и двинулся к берегу. Жидкая грязь плавными тягучими потоками стекала с меня и с отрывистыми смачными шлепками возвращалась в родную стихию. Мутанты ошалело пялили гляделки в мою сторону, потом вдруг одна из свиней икоточно хрюкнула и рухнула под ноги товаркам, шумно расплескав грязь. Остальные пучеглазки, будто очнувшись, разом истерично заверещали и понеслись прочь, сверкая копытами.

Выйдя на берег, я первым делом сорвал пучок травы и почистил «калаш». В Зоне, как и на войне, от исправности оружия зависит качество и продолжительность жизни. Ты можешь быть грязным как чёрт, но содержать в чистоте оружие обязан, если хочешь дожить хотя бы до вечера, не говоря уж о завтрашнем дне. Потом я попытался стереть с себя грязь, но только размазал её по всему комбинезону. При всём желании без воды было не обойтись. Места мне были знакомы, я не раз бродил здесь в одиночку и с группами таких же, как я, сталкеров, водил сюда туристов, так что без проблем взял курс на заболоченную речушку.

Как я уже сказал, места тут были исхожены мной вдоль и поперёк. Я знал расположение ловушек с точностью до сантиметра, поэтому шёл, не используя своих способностей. Правда, время от времени, когда детектор аномалий начинал пищать, всё-таки останавливался, чтобы проверить путь традиционным способом. Не доходя до ржавеющей техники, я повернул налево и, обогнув неглубокий овражек, потопал к зелёным островкам ивняка. За ними по дну извилистой балки когда-то текла неглубокая речка. Со временем она заилилась, ряска затянула водную гладь, а заросли рогоза и камыша облюбовали берега.