Хамелеон 3 - Константин Николаевич Буланов

свой единственный шанс на спасение в скорейшей организации переворота внутри партии с целью последующей отмены Сталинской конституции. Для чего и делали ставку на раскачивание общества и подбивание того к неповиновению путем безбожного ужесточения действий сотрудников НКВД.

Именно по этой причине в Кремль день за днем приходили запросы с мест на многократное увеличение расстрельных квот, ибо количество якобы выявленных «шпионов и диверсантов» превосходило своим числом все мыслимые пределы. И перемалывали эти самые жернова немалое количество «дачников» в том числе. Причем, едва ли не в первую очередь именно их! Что ни говори, а завистников у подобных людей хватало, и, действуя через «институт доноса», эти самые завистники расчищали себе путь вверх по карьерной лестнице. К тем же самым роскошным служебным квартирам и дачам с автомобилями. Потому, по мнению краскома, пока что лучше было не высовываться еще больше и, как тому сверчку, знать свой шесток. Тем более, что недвижимость утащить с собой за границу у него уж точно никак бы не вышло. А так в глазах того же Сталина он выглядел этаким сторонником, пусть не оголтелого пролетарского аскетизма, но и не представителем новой, потерявшей всякие берега, «красной аристократии», вроде того же подвергнутого остракизму, но пока еще не расстрелянного Авеля Енукидзе. Чего, как надеялся Александр, должно было хватить на выигрыш времени, потребного ему для организации выезда всей семьи из СССР. Ведь те многие миллионы, что ныне лежали на его счетах в швейцарских банках, являлись для него и родных самым настоящим смертным приговором. Да за такие деньги их бы всех вывернули мехом внутрь, лишь бы добиться согласия в переводе награбленного у испанцев на счета НКВД, к примеру. Больно уж солидный опыт именно в подобных делах был наработан сотрудниками данного комиссариата в последние 6 лет, когда «добровольных дарителей» можно было ловить пачками у входа в любой магазин «Торгсина». Ловить и предлагать поделиться по-хорошему. Всё же планы по добыче необходимой стране валюты спускали сверху, в том числе, в НКВД, что до недавнего времени именовалось ОГПУ. Вот они и добывали, как умели.

— Что еще за дом в пригороде Мариуполя, и зачем он мне нужен? — переезжать пусть даже к побережью Азовского моря из Москвы супруга Александра уж точно не имела никакого желания. Особенно в статусе «разведенки» втроем с детьми и без мужа! Но и не поинтересоваться по какой причине её второй половинке вдруг понадобился дом у моря, не могла. Ведь женское любопытство требовало быть удовлетворено. А что касается скандала, то его виделось возможным закатить в любой момент. Как-никак во все прежние годы их совместной жизни супруг не давал ей никаких поводов обеспокоиться за семейное счастье, в отличие от многих и многих прочих красных командиров, что едва ли не показательно постоянно ходили налево от своих жён.

— А вот сейчас слушай очень внимательно, не перебивай, не восклицай и, ежели захочешь что-то уточнить, говори шёпотом, поскольку даже здесь у стен есть уши. А нашу московскую квартиру вовсе могут прослушивать на постоянной основе, — подойдя вплотную к супруге, очень-очень тихо произнес ей на ушко Александр. — Так вот, во время своей «боевой командировки» я не только воевал в Испании, но и выполнял ряд важных правительственных поручений во Франции. И так уж вышло, что там, находясь в Париже, столкнулся нос к носу со старым другом моей семьи, который покинул Союз еще на заре становления советской власти. Он-то мне и поведал, что, когда в Европе свирепствовала эпидемия испанки, под удар этой болезни попали мои дальние родичи. Те Герканы, которые остались жить в одном из германских княжеств, когда мой далекий предок переехал в Россию в поисках лучшей доли. И, как выяснилось, на протяжении аж сотни лет наши семьи не теряли друг с другом связь. Она оборвалась лишь с трагической смертью моего отца, поскольку он банально не успел передать мне информацию об этом, а мать погибла задолго до него при родах второго ребенка. К тому же, уже началась Империалистическая войны, отчего всякая связь оказалась вовсе прервана на многие годы. А после я вступил в Красную Армию и приходившие на мой бывший адрес в Петрограде редкие письма от германской родни, попадали в руки того самого друга семьи, — принялся развешивать изрядно кучерявую лапшу на уши своей благоверной Геркан. — В общем, рассказывать об этом можно долго. Но главное заключается в том, что я совершенно внезапно оказался единственным наследником тех, немецких, Герканов, поскольку все их сыновья и внуки погибли на фронтах войны, а девочек в семье не народилось. Старики же как раз и померли в 1921 году от болезни, после чего всё их имущество оказалось в подвешенном состоянии. А имущества там было много. Очень много! — аж выкатил свои глаза Александр в попытке наглядно показать собственное удивление от величины упавшего на голову наследства. — Даже не так. Безумно много! Их поверенный распродал всё и положил деньги в швейцарский банк под процент, где те и лежали, накапливаясь до недавнего времени. А именно, пока я, как единственный законный наследник, не вступил в свои права. Благо Дмитрий Сергеевич — так зовут помогшего мне человека, — на всякий случай пояснил краском, приплетя сюда Навашина, — стал в Европе очень уважаемым банкиром и знал, что и как следовало сделать, дабы эти деньги достались-таки мне. Так что, моя дорогая, мы с тобой сейчас миллионеры! Долларовые миллионеры! Но только не здесь, — обвел он руками вокруг себя, явно не имея в виду лишь выделенную им для постоя комнату, — а там.

— И много там этих миллионов? — на время вовсе позабыв о том, что поначалу хотела разобраться с разводом, аж с придыханием поинтересовалась Наталья. И её можно было понять! Не каждый день муж повествовал ей о том, что они оказывается самые натуральные богачи. Причем богачи не по советским, а по европейским и американским меркам!

— Почти восемь миллионов американских долларов. Это свыше сорока пяти миллионов рублей по официальному курсу, — не стал раскрывать всей истины Александр, поведав лишь о средствах на основном счетё.

— Господи Боже! — шепотом воскликнула истинная комсомолка и перекрестилась. — Это же… Это же… Это же о-го-го! — так и не сумев подобрать должное слово, способное описать охватившие её эмоции, как смогла выразила своё восхищение гражданка Геркан.

— Именно что о-го-го! — приложив указательный палец к губам, покивал в