Спасти «Скифа» - Андрей Анатольевич Кокотюха

нормальными спортсменами спринтерскую дистанцию, выкладываясь при этом изо всех сил.

Кнут Брюгген в глубине души был даже немного недоволен, что командировка в Харьков оказалось слишком уж простой по решению. Всего-то верно предугадал появление диверсантов, о чем вполне мог догадаться даже такой болван, как Хойке. Распорядился поставить засаду на явке беспалого, что местному гестапо тоже вполне по плечу, и потом завербовать пленника, который сам охотно шел на вербовку. Осталось дождаться, пока остальные сами придут в ловушку.

Вот только будет ли среди них Скиф и не убит ли за это время Крюгер – этого штурмбаннфюрер просчитать, к сожалению, не мог.

Как и понимал: пленный диверсант тоже этого не знает. Хотя, признался себе Кнут, на самом деле уже не имеет значения, жив майор или нет. Если жив – его карьера закончена, и очень может быть, что именно ему, Брюггену, вскоре поручат организовать Крюгеру что-то вроде автомобильной катастрофы, а еще лучше – нападения партизан, во время которого тот героически погибнет в перестрелке.

При появлении штурмбаннфюрера Гайдук рывком поднялся, но Брюгген жестом попросил его не вставать, сам присел рядом на грязные доски, снял фуражку, ослабил черный галстук, расстегнул две верхние пуговицы на кителе.

– Есть новости? – спросил Павел.

– Из тех, что были бы интересны вам, – нет.

– Вы держитесь.

– Вы тоже, Павел. Но, по-моему, пора вам сдавать свой последний бастион.

– О чем вы?

– Ваши товарищи, Павел. Ваши бывшие товарищи. «Хорьх» со всем содержимым, в том числе – с рацией, найден там, где вы указали. Понимаю, что это глупость, но район оцепили и блокировали, а снять засаду я велел, – Кнут взглянул на циферблат, – сорок минут назад. Нужно было убедиться окончательно, что ваши товарищи умнее, чем кажется, и не вернутся к машине хотя бы за рацией.

– Вы всех считаете дураками?

– Не обижайтесь, Павел, вам уже это не идет… Думаю, ваше НКВД поступило бы точно так же в аналогичной ситуации. Но за рацией никто не пришел, и вряд ли придут, хотя пост там оставлен, и это значит: после провала явки остальным удалось найти для себя убежище. Теперь… – Брюгген на несколько секунд закрыл лицо рукой, провел снизу вверх, будто стряхивая невидимую пелену. – Наши пеленгаторы работали в усиленном режиме, начиная с того момента, как мы с вами пришли к соглашению. И работают до сих пор. Однако ни один передатчик за это время даже не попытался выйти в эфир. Что из этого следует, Павел?

– Понятия не имею.

– Просто не хотите обсуждать… Ну, это не имеет значения. Никто не выходил в эфир. Значит, никто не пытался передать сведения, ради получения которых ваша группа оказалась в Харькове и ради которых тот, кого называют Скифом, пошел ва-банк. Кстати, вы точно не знаете, кто скрывается за этим позывным?

– Нет. Зачем бы я скрывал в таком случае? И потом, вы ведь наверняка знаете это без меня.

– Конечно. Думаю, вам будет интересно: это женщина, Павел. Удивлены?

– А нужно? – вопрос Гайдука прозвучал неуверенно.

– Когда все закончится и у нас будет больше времени для общения, покажу ее досье. Классический пример глубокого внедрения агентуры, операция вашей разведки достойна уважения. Если бы не крайние обстоятельства, фрейлейн Скиф, как я ее назвал для себя, еще долго могла держаться на своей легенде… Ладно, после об этом. Важно другое: даже если фрейлейн Скиф и ваши товарищи все-таки встретились, даже если майор Крюгер каким-то образом развалился до задницы под жестким давлением, сведения, которые он сообщил или мог сообщить, по-прежнему не переданы вашему командованию. Времени остается все меньше, и потому я ожидаю активных действий. Значит, Павел, пришло время сказать, как и где нужно ожидать группу. До этого момента она никак себя не проявила, на что я искренне надеялся, – Брюгген придвинулся к Гайдуку. – Мне очень хотелось, Павел, устроить тому, кого удастся взять живым, очную ставку с вами. Здесь, в этой камере. Или у меня в кабинете – так даже лучше. Мне хотелось понаблюдать за реакцией как вашей, так того или тех, для кого вы пока мертвы. Но устроим очную ставку в другом месте. Где?

Штурмбаннфюрер буквально выплюнул этот вопрос, глядя Павлу прямо в глаза, и даже полумрак камеры не скрывал блеснувшего в них азарта.

– Раньше, чем после полуночи, не выйдет, – спокойно ответил Гайдук, не отводя взгляда.

– Почему?

– Сами же сказали – сейчас они засели в каком-то убежище. Засветло выходить не рискнут, да мы так и не договаривались. Предполагалось, что возвращаться будем не одни, пленного майора как-то нужно переправить без осложнений. Темное время суток для такого перехода вполне подходит.

– Разумно. Вы предусмотрели возможность, при которой Скифа не удастся найти?

– Не знаю. С начальством общался командир группы. Нам он довел: выходим, как бы карта ни легла. Конечно, вернуться обратно, не выполнив задание, равносильно его провалу. Но и не вернуться совсем, даже не дать знать о неудаче, при сложившейся ситуации намного хуже. Так хоть наше командование сможет дать положению верную оценку и принять то решение, которое сочтет верным.

– Итак, пути отхода предусмотрены при любом развитии событий?

– Да, господин штурмбаннфюрер. И одно такое место я определил сам. Главное – добраться до него. Потом мы должны были уйти по воде – такой возможности точно не предусмотрено, ведь верно?

Некоторое время Брюгген молчал, старательно прокручивая в голове услышанное и понимая, до какой степени прав сидящий перед ним коренной харьковчанин, как свой карман знающий родной город.

– По воде? – переспросил он, не находя других слов.

– По воде, – кивнул Гайдук. – Если вы принесете мне сюда подробную карту города, я покажу, в каком месте мы планировали подобраться к реке и тихо, без шума, спуститься вниз по течению за городскую черту, мимо ваших полицейских постов и контрольных пунктов.

– Вы хотите сказать, что это возможно?

– Если бы я не попался вам или, – пауза, – вам попался не я, это было бы очень даже возможно. Прошлой ночью никто уйти не мог. Этим днем – тоже. У вас остается только эта, последняя ночь. И единственная возможность взять всех.

Приплывут, как рыбки, подумал Брюгген. Их выловят из воды, как глупых карасей. Это будет операция «Улов»: так он ее назовет, вернее – уже назвал.

– Вы не просто укажете место, – Кнут поднялся, застегивая китель. – Вы пойдете туда вместе со мой и нашими людьми. Я все же хочу наблюдать, как вы стоите на берегу, а к вам подводят выловленных, мокрых…

– Я вас понял, господин Брюгген. Вы еще успеете