Колдовской оберег - Алина Егорова

– То есть у вас пропала дочь, и вы решили обратиться в полицию, чтобы ее найти? – мягко подвела Валя разговор к завершению. Она уже про себя ругалась на Небесова: напустил тумана, сказал, что разговор с матерью Недорез будет интересен. В чем тут он углядел интерес, хотелось бы знать?!

– Наконец-то сообразили! Ну, конечно же! Это ваша работа, вам за нее деньги платят!

– Сожалею, но вы обратились не по адресу. Мы занимаемся расследованием тяжких преступлений, а не поиском людей. Да и вообще, может, ваша дочь никуда не пропадала.

– Да как это не пропадала, если пропала?! И как это у меня не тяжкое преступление, если оно тяжкое?! Вот смотрите: я пока к вам доехала, чуть не померла от беспокойства – это раз, дочь моя пропала – это два, в ее квартире кавардак, словно воры прошлись – это три.

– В какой квартире? – насторожилась Валя.

– В Юлькиной, что в Южно-Сахалинске. Мы с Колей – это мой второй муж, Юле отдельную квартиру справили. Хорошая квартира, в зеленом районе, в новом доме, мы в ней сами ремонт сделали… Когда я эту проклятую телеграмму получила, я к ней на квартиру заехала, медицинскую карту взять на всякий случай. Ну, мало ли там, думала, понадобится. Зашла – у меня ключи были – и на пороге прямо-таки остолбенела. Юлька никогда аккуратностью не отличалась, вечно свои вещи разбрасывала, грязную посуду в раковине накапливала до самого крана, но чтобы вот так… Весь пол был усеян вещами, все из ящиков выволочено, шкафы распахнуты, постель в кровати перевернута – не квартира, а тропа Мамая.

– Вы в местное отделение полиции об этом инциденте сообщили?

– Вы смеетесь?! У меня дочь при смерти, мне к ней ехать надо, а я буду по полициям бегать! Нет, конечно же. Не стала я никуда заявлять, в сумку вещи побросала – и в аэропорт, чтобы к дочери успеть.

– Понятно. Все-таки поисками пропавших людей прокуратура не занимается.

– Издеваетесь? Да зачем я столько ехала в самый зад страны?! Чтобы меня вот так вот с порога за дверь выставили?! – вскипела дама. – А Сашку Леванцеву тогда кто ухайдакал?! Почему она в больнице оказалась, а вызвали телеграммой меня, а не Таньку, мать ее?!

– Вы знакомы с Леванцевой? Она в больнице?! – глаза Валентины округлились. Она пока еще не совсем поняла, что происходит.

– Знакомы. А что тут удивительного? Сашка Леванцева – моя родственница, дальняя. Сашка тоже из Южного, она в Питере без году неделя, а туда же – петербурженка! Это так теперь про нее Танька говорит, мать ее. Когда Сашка в Южном жила, мы с ней иногда встречались, но чаще с ее матерью в Пятиречье. Танька мне Сашкин адрес и дала, когда моя Юлька в Питер собралась. Я думала, пусть, если что, Сашка поможет ей хоть первое время, все же мы Леванцевым не чужие.

Так-то девочки никогда не дружили, Саша лет на девять старше моей Юльки. В артистки пойти хотела, но кто же ее туда возьмет с ее-то внешностью – ни кожи, ни рожи! Вот Юля моя да – совсем другое дело. Потом в наш сахалинский институт на вечернее поступила. На экономиста выучилась, на хорошую работу устроилась. Это мне ее мать рассказала, когда мы с ней однажды в Южном в магазине «Островок» встретились. Похвасталась. Нашла чем хвастаться – будто это ее заслуга! Танька за дочерью особо не смотрела, когда та росла, все больше в телевизор таращилась да в лото с соседками дулась. Сашка сама в люди выбилась, без кружков-репетиторов. Да и какие кружки в деревне? Сашка Леванцева раньше в деревне Лютня жила, это потом в Южный перебралась. Вы даже не представляете, как Леванцевы жили в Лютне! Я заходила к ним однажды, когда навещала свою троюродную тетку в Пятиречье, Лютня там рядом. Зашла к ним и остолбенела: такой убогой обстановки, я вам скажу, никогда не видела! Покосившийся деревянный дом, в огороде бурьян, в доме продавленный пол, потолок того и гляди рухнет, прожженный ковер на стене без обоев, поцарапанная мебель, постели неубранные, если можно назвать комья смятых тряпок постелями, посуда в основном металлическая. Чаю мне предложили. Присаживайся, говорят, Михайловна, за стол. А на столе – свинарник! Спасибо, говорю, мне пора уже, а сама боком так, чтобы обо что-нибудь не вымазаться, и во двор. Больше в тот дом я ни ногой! Мы с Леванцевыми в Пятиречье у моей троюродной тетки, пока та была жива, встречались. Танька так и не поняла, почему я к ней в гости ходить не хотела. Леванцевы жили в своей берлоге, как в лесу, и не замечали грязи вокруг. Ну да бог им судья, мне только было жалко Сашку. Девчонка была вынуждена расти в таких жутких условиях. И ведь выбилась в люди! Как говорится, из грязи в князи, хотя до князей Сашке ой как далеко!

Бывает же такое: ничему ребенка не учишь, он сам все делает. Способностями бог Сашку не одарил, а она тянулась изо всех сил к знаниям. Сашка усердием все взяла. Тут я ничего не могу сказать – молодец. Одно слово – молодец! Не то что моя. У меня дочка умненькой уродилась, и занимались с нею – на кружки-танцы водили, да все без толку – с ленцой она, с ленцой! Ничего не интересовало мою дочь. Юльке лишь бы только гулять да в монитор таращиться. Школу кое-как закончила, а дальше учиться не захотела. А ведь могла! Незачем, сказала. Два года проваландалась, а потом мы ее на станцию к дядьке Боре в архив устроили. Работа несложная, знай себе бумажки перебирай да чаи гоняй. Так ведь нет, скучно ей стало. Бросила. Говорит, хочу что-то поинтереснее, чтобы душа радовалась. А где же работу интереснее взять? На станцию и то с трудом устроили. Но не хочет она работать, и все тут. Знает, что с голоду помереть не дадим, не чужая ведь. Так и жила, ничего не делая. И вдруг пришла и заявила, что в Питер поедет. Говорит, мне работу предложили по специальности. По какой такой специальности, спрашиваю? А она: я буду менеджером. Проработала на станции месяц учетчицей – и уже менеджер! В Питере и жилье предоставляют, служебную квартиру, говорит, и зарплату хорошую пообещали, столько в нашем Южном одни начальники получают. Поеду, говорит, а то что мне в этой дыре ловить?

Ну, думаю, раз решила, пусть едет, хоть мне спокойнее было бы, если бы она осталась. Но ведь взрослая уже, силой возле себя не удержишь. Может, и правда, у нее там жизнь сложится. Хоть замуж выйдет – чем черт не шутит. Она у меня красавица – волосы огонь, как клены осенью, глаза большие, лучистые, кожа тмяная, сама фигуристая – мужикам на радость, бабам на зависть.

– Фото дочери у вас есть? – спросила Валя, предчувствуя недоброе.

– А как же? Есть! – Анастасия Михайловна снова запустила пятерню в сумку и стала в ней рыться. – Вот она! В выпускном классе. Правда, хорошенькая?

Семирукова не без удивления посмотрела на фото девушки в нарядной белой блузке, с детским бантом на макушке и лентой через плечо с надписью «Выпускник». В ней она узнала… Леванцеву!

– На «последнем звонке» фотографировали. Как первоклассница! – умиленно пояснила Недорез.

– А вы уверены, что это ваша дочь? – спросила Валя.

– Ну вы вообще… У меня нет слов! Что вы, что врач этот… – женщина брезгливо поморщилась, подбирая слова. – Конечно, уверена!

– Вот что. Оставьте данные вашей дочери и это фото, а мы постараемся ее найти, – сказала Валентина.