Герой (не) её романа - Елена Соловьева

— Ты прирожденный делец, — заметил Степан. — Получишь образование, приходи ко мне в фирму. Поделюсь секретами, покажу, что к чему.

Полина недоуменно похлопала ресницами. Зачем ей фирма, у нее свое дело?

— Мне больше на земле работать нравится, чем заниматься продажами, — призналась она. — Да и к чему мне совать нос в твои дела?

Степан расплылся в улыбке. Хотел взять Полину за руку, но не решился. Рано.

— А ты не думаешь, что наши дела могут стать общими? — спросил напрямик. — Вместе мы можем стать самой известной семьей города. А то и страны. Ты свободна, я холост. Чего страдать в одиночестве?

Опять он за свое. Поля почувствовала себя так, словно ножом по сердцу полоснули.

— Я не свободна, и ты об этом прекрасно знаешь, — сказала недовольно.

Степан только вздохнул. Покивал и заметил тихо, но строго:

— Когда-нибудь тебе надоест ждать. И ты увидишь то, что находится под носом.

— И что же там? — Поля не удержалась от вопроса.

— Я могу сделать тебя счастливой, — заметил Степан. — Помогу с делом, воспитаю детей. Может быть, общего заведем. Мы ведь еще молоды, а, Полечка?..

Она не знала, что ответить. Боялась обидеть близкого друга, помощника и наставника. Но и Романа забыть была не в силах.

— Не дави на меня, Степ, — попросила, сжав кулачки. — Не могу я так. Не получается.

— Хорошо, — он все же взял ее за руку. Поднес кулачок к губам, осторожно поцеловал. — Не будем спешить. Но про свидание я не забыл.

Дела наладились. Снова пошли в гору. Поля больше не боялась ни за себя, ни за детей. Гриппа, пережившая голод, не позволит пройти через эти муки своим любимым.

Больше она не являлась во снах. Но Полина твердо верила — старушка где-то рядом. Близкая, родная, как прежде. Обязательно откликнется и всегда поможет.

— Наша добрая фея Агриппина, — заметила как-то Полина, глядя на фото старушки.

— Как в сказке? — поинтересовалась Анна.

Мать кивнула, ласково коснулась ее головы, поцеловала в макушку, вдыхая ни с чем не сравнимый аромат родного ребенка.

Аркадий сидел за столом, глядя на них с надеждой. Мальчик никогда не просил ласки, не подходил первым. Но никогда не оставался обделенным.

— Иди к нам, солнышко наше, — позвала Поля. Прижала мальчика к боку, взъерошила золотистые локоны. — И правда, живу как в сказке.

— Выходит, ты Золушка, мама, — рассмеялась Анна. — А где же принц?

Поля погрустнела. Прикусила губу, не позволяя дрогнуть. Сделала три глубоких вздоха, и лишь после этого ответила:

— Придет принц, обязательно…

Поужинав, дети убежали играть, а Поля еще долго сидела за столом и смотрела на фото Гриппы. Много раз собиралась поставить там и снимок Романа, но боялась, что это станет своего рода признанием его гибели. Даже смотреть старые фото боялась, любуясь портретом мужа, бережно хранимым в памяти.

— Где бы ты ни был, помни, мы тебя ждем, — прошептала она.

Раздался телефонный звонок, и Поля нехотя поднялась с места. Кто бы мог быть?

— Алло, кто это? — спросила Поля, увидев на табло сотового незнакомый номер.

— Вот так да, родную мать не признаешь? — послышался такой знакомый, но совсем не близкий голос Валентины.

— Здравствуйте, — произнесла Поля и глянула на часы. — Что так поздно? Я как раз собиралась детей укладывать…

— Михаил умер, — всхлипнула Валентина. — Оставил нас со Светкой сиротами. Ты вот чужих деток привечаешь, а о нас и не помнишь.

Полина закатила глаза и подавила тяжелый вздох. Откуда мать могла про Аркашу узнать? Никак, Матрена поделилась… Добрая женщина не понимает, что Валентине далеко до жалости и сочувствия.

— Какие ж вы сироты? — искренне удивилась Полина. — Ты взрослая женщина. Светке уже девятнадцать.

Почему-то смерть отчима не задела совершенно. Даже не екнуло ничего. И сказать было нечего. Добра его Поля не помнила, а говорить плохо о мертвых не принято.

— На похороны приедешь? — деловито уточнила Валентина. И тут же добавила: — Нам бы памятник заказать. Оградку поставить. Кафе оплатить надо…

Для убедительности всхлипнула и, судя по звуку, высморкалась.

— Ну, вы даете! — не сдержалась Полина. — Михаил же прилично зарабатывал. Неужели не осталось никаких накоплений?

— Свете на обучение все ушло, — пожаловалась мать. — Все до копеечки. Институт, знаешь ли, дорогое удовольствие.

Полина поморщилась, но сдержалась. Бросила извиняющийся взгляд на Гриппу: старушка совершенно чужих приютила. Родных бы тем более в беде не бросила.

— Хорошо, я перечислю вам небольшую сумму, — произнесла сухо. — Но на большее не рассчитывайте, мы только неурожай пережили и падеж скота. Так что…

Она развела руками, но Валентина этого не увидела. Вместо этого принялась вновь «трясти» дочку:

— Светочке бы на работу устроиться. А без образования никуда брать не хотят. А ты теперь бизнесменка, помогла бы сестре?

Поля окончательно перестала понимать что-либо.

— Так она же в институте учится? — спросила, перебирая в памяти услышанное. Картинка из разрозненных пазлов не складывалась от слова совсем. — Пусть на заочку переведется, куда-нибудь в кафе устроится. А как институт окончит, что-то приличнее найдет.

Валентина долго мялась, но все же призналась:

— Отчислили Светочку… Понимаешь, на юриста учиться, это тебе не коров доить.

— Уж наверняка, — согласилась Полина.

Сестра ее никогда не отличалась особым рвением к учебе. Зачем было при таком раскладе вообще поступать в институт?..

— Вот я и подумала, — продолжила Валентина, — что, если Свету к тебе отправить? Тебе же помощники нужны?

Мать наверняка хотела, чтобы младшая стала чуть ли не замом, правой рукой старшей дочери. Вот только такой расклад Полину не устроил.

— Рабочие руки на ферме всегда нужны, — отозвалась она. — Только учтите, спрашивать со Светки буду как со всех остальных. Уверены, что вас это устроит?

Валентина обещала подумать. На этом разговор закончился.

Спустя неделю Степан приехал к Полине с новым деловым предложением. Идея состояла в том, чтобы заняться лошадьми. В беседке, потягивая чай с медом и вареньем, бизнесмен рассказывал все плюсы производства:

— Конину сейчас отлично покупают. Говорю тебе, дело весьма выгодное. Готов войти в долю, заняться сбытом товара и его переработкой.

— Ой, нет, не смогу, — покачала головой Полина. Отставила чашку — аппетит моментально исчез. — Я даже телятиной не занимаюсь, только говядину. А лошади… Эти свободолюбивые, грациозные животные — и на колбасу?.. Нет, не смогу.