Кукла из вечной тьмы - Артур Гедеон

строго позвала ее и дала какие-то распоряжения. Только один раз нянечка торопливо прошла мимо него и бросила на ходу:

– Вот и думай, милок, ангел это был или нет. Я так думаю – птаха небесная. Никак тут без нее не обошлось.

В тот же день Крымов заехал в больницу, где лежал Панкратов-младший, и спросил врачей и медсестер: Кирилл Евгеньевич приезжал в тот «чудесный день» один или с дамой? И все ответили ему: с дамой – рыжеволосой красавицей в серебристом платье по фигуре, такие только на обложках модных журналов и бывают. Ну так ведь он – король фармацевтики, миллионер, чего бы ему не найти себе такую вот роскошную компанию? И действительно, приехала, вошла в палату, взяла шприц, вытянула раствор золотистого цвета из ампулы и вколола его умирающему Панкратову-младшему. И уже через пару минут тот открыл глаза, потом заговорил, затем встал, и пошел, и есть попросил. Одним словом, выздоровел счастливчик. Так что, да, ангелом оказалась эта рыжая светская дамочка в серебристом платье. Но крыльев за спиной у нее не было точно. Тут все могли поклясться и даже побожиться.

Одно было ясно: фармацевтический король привез с собой загадочную дамочку, которая и вылечила волшебным образом Панкратова-младшего. Теперь оставалось только понять, кто она была и что за лекарство привезла с собой. Но теперь и другое становилось ясно: опасения загадочной «просто Маши» были весьма оправданны – Кирилл Евгеньевич Панкратов, король фармацевтики, и впрямь обзавелся чудесной пассией. Которая ему, Андрею Крымову, уже была заочно симпатична. В прекрасной девушке-целительнице всегда есть особый шарм, наверное, идущий от стародавних волшебных сказок.

Под гудевший за спиной бар Андрей Крымов заказал еще сто вискаря. Он сделал первый глоток, когда его глаза нежно закрыли сзади.

– Я могу только догадываться, – неуверенно проговорил он.

Руки отпустили его.

– Ладно, не буду тебя мучить. – Женщина села на соседний пустующий табурет. – Привет, сыщик Крымов.

Да, это была она, его недавняя новая знакомая – Лиза Сорокина. В черном плаще и белой водолазке, с рыжим каре по плечи.

– Привет, – выдохнул он. – Отлично выглядишь.

– Спасибо. Я соскучилась, – сказала она. – Очень.

– А как я соскучился, – подхватил он, уже предчувствуя любовный плен в ее объятиях.

И много чего еще – отчего и дух захватывало, и голова кружилась, и душистый мед разливался по языку и губам, едва он вспомнил те жадные и долгие ее поцелуи.

– Я разделалась с важными делами и теперь неделю буду твоя без остатка. Как тебе эта идея?

Он потянулся к ней, прихватил ее коленку:

– Супер, Лизонька. Супер.

Она потянулась к нему, призывая его к себе, коснулась губами его губ, а потом и острым язычком.

– Буду любить тебя до полного твоего изнеможения, Крымов.

Он разом махнул остатки виски, сполз с табурета и протянул ей руку:

– Тогда идем – в долгу не останусь.

Часть 4

Эликсир жизни

Глава 1

По следам братьев-близнецов,

или Антон Антонович сердится

1

– Ну что ж, – оглядывая гигантскую лабораторию, оптимистично молвил Анастас Прокопович Белоглазов. – Вот они, наши поля эдемские, вот она, чума для небес. А то решили, безгрешные, что они – всему голова, что они правят миром. Ан нет! Пусть убираются к себе на верхний ярус, где нет озонового слоя. Где душен каждый вздох! А мы тут как-нибудь сами разберемся, в нашей долине, без них. Верно? – Болтун обернулся к брату.

– Точно говоришь, – сдержанно поддержал тот свою сильно располневшую копию.

Злыдень, в миру Семен Прокопович Белоглазов, стоял по правую руку от брата-близнеца, генерального директора компании «Эскулап», Лиза – по левую. Перед ними был огромный зал с упаковками долгожданного лекарства. Весь день его снимали с конвейера и раскладывали по картонным ящикам, чтобы чуть позже доставить по избранным аптекам города и области, а потом повезти и далее. Ждали только еще одного звонка и визита. И можно было работать.

– Как мы назовем его? – спросил Злыдень. – Я химик, ты менеджер.

– Обижаешь, нас вместе на химический факультет МГУ пристроили. – Болтун обернулся к Лизе. – И нам приходилось, деточка, валять дурака перед профессорами, делать вид, что мы ни хрена не смыслим в этом деле и только пытаемся чему-то научиться. Это мы-то, прошедшие все этапы развития алхимии и медицины! Мы когда начинали-то, а? – оглянулся он на брата.

– Давно, – кивнул тот в ответ.

– Когда людишки еще думали, Лизонька, что существуют четыре составляющих элемента всего сущего, четыре стихии: земля, вода, воздух и огонь. Но был и загадочный «пятый элемент» – пресловутый философский камень, который искали все ученые: египтяне, греки, арабы, европейцы. И ведь были правы. Пятый элемент – это ключик ко всему, открывающий двери в тот мир с его тайнами, где ты не так давно была. И откуда вернулась с бесценным рецептом. И золотым яблочком, – рассмеялся он. – Дивом дивным!

– Он всегда был таким весельчаком? – спросила Лиза у сдержанного Злыдня. – И говоруном?

– Все время, сколько я его знаю. Однажды его чуть не сожгли на костре.

– Было, – кивнул Болтун. – Но я избежал экзекуции.

– И как же? – спросила Лиза.

– Мы с братом владеем даром внушения, – пожал тот плечами. – Я убедил моего экзекутора, монаха-францисканца, что его ряса горит ясным пламенем и что он вот-вот спалится сам. Как он заплясал на одном месте! Как стал кататься по полу! Да еще рвать на себе одежду, пока не остался голым. Да и потом все хлопал и хлопал себя по бокам. Смешно!

– И что было дальше? – заинтересовалась Лиза.

– Этого монаха-святошу самого сожгли на костре, как одержимого дьяволом.

– Жесткач.

– Время было такое – темное, – весело оправдался Болтун. – Люди были дикие – хуже бешеных собак. Особенно святоши.

– И в МГУ он был таким же, – кивнул Злыдень. – Шутил с утра до ночи. Особенно когда появлялись дамы.

– Вот в это я верю, – усмехнулась и Лиза. – Девушки, наверное, в стороны разбегались только при одном его появлении.

– Точно, как ветром сдувало, – теперь уже рассмеялся Злыдень. – Помнишь, Болтун?

– Потешайся над братом, вперед, – весело и мрачно прищурил один глаз Болтун. – Но стоило мне достать из кармана флакончик с бальзамом из одной ночной травки из Долины скорби, – это он уже обращался к Лизе, – и влить пару капель в бокал с пивом или минералкой неприступной барышне, как она сама ложилась передо мной и раздвигала ноги. И вообще делала все, что я желал.

– Фу, какая гадость, – бросила Лиза.

– А желал я разного и много, – самодовольно закончил мысль