У стен Берлина - Илья Мощанский

1 мая 9-я армия и попавшая в окружение часть 4-й танковой армии противника реально прекратили свое существование. Немцы потеряли 60 тыс. убитыми, а 120 тыс. сдались в плен. Лишь немногим удалось прорваться на запад. В качестве трофеев советским войскам достались более 300 танков и штурмовых орудий, 500 пушек и минометов, свыше 17 тыс. автомобилей и много другого имущества.

Одновременно войска 1-го Украинского фронта отражали контрудары герлицкой группировки немцев. 19 апреля ее девять дивизий нанесли удар по 52-й и 2-й польской армиям, наступавшим на дрезденском направлении, потеснив их на 20 км к северу. В помощь нашим войскам, отражавшим контрудар, маршал И.С. Конев направил соединения 5-й гвардейской армии, в том числе успевший выйти к Эльбе 4-й гвардейский танковый корпус генерала П.П. Полубоярова. На поддержку войск была выделена штурмовая и истребительная авиация, а с 22 апреля — и часть бомбардировщиков. Отражая контратаки противника, советские войска перешли к обороне и к исходу 24 апреля остановили его дальнейшее продвижение.

Стремясь облегчить положение Берлина, Гитлер потребовал от командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала Шернера возобновить наступление герлицкой группировки. С утра она опять предприняла контрудар. Атаки немцев продолжались до конца апреля, когда противник полностью исчерпал свои боевые наступательные возможности. Вклинившись почти на 35 км, герлицкая группировка перешла к обороне. Выйти на тыловые коммуникации 1-го Украинского фронта, как предполагал генерал-фельдмаршал Шернер, она не смогла.

Главная задача 1-го Белорусского фронта, вместе с которым действовала часть войск 1-го Украинского, заключалась в штурме Берлина. Еще в начале марта Гитлер объявил его городом-крепостью, и теперь это был мощный оборонительный район.

22 апреля адмирал Дениц. который должен был возглавить войска, находящиеся в Северной Германии, получил от Гитлера телеграмму следующего содержания: «Битва за Берлин — решающая для судеб Германии. Все остальные задачи имеют второстепенное значение. Отложить все мероприятия военно-морских сил и поддержать Берлин переброской в город войск воздушным путем, по воде и суше». На следующий день по радио было передано заявление Иозефа Геббельса, который сообщал, что руководство обороной Берлина взял на себя сам фюрер и это придает битве за столицу европейское значение. По его словам, на оборону города выступило все население, а все члены партии НСДАП, вооруженные фаустпатронами, автоматами и карабинами, заняли посты на перекрестках улиц.

Между тем в той обстановке дальнейшее сопротивление в Берлине не имело никакого смысла. Армия была обречена. Еще до окружения в городе кончились запасы угля, прекратилась подача электроэнергии, а 21 апреля остановились все предприятия, трамваи, метро, перестали работать водопровод и канализация. С выходом советских войск на окраины города гарнизон и жители лишились продовольственных складов. Населению на неделю выдали на человека по 800 г хлеба, 800 г картофеля, 150 г мяса и 75 г жиров. Жизнь города была парализована, начался голод. Дальнейшее сопротивление вело только к разрушению столицы и напрасным жертвам, в том числе и среди мирных жителей.

Окруженный гарнизон Берлина к 25 апреля, по советским оценкам, насчитывал 300 тыс. человек, 3 тыс. орудий и минометов, 250 танков и штурмовых орудий. Впрочем, по немецким данным, в пределах города находились войска общей численностью 41 тыс. человек, в том числе 24 тыс. представителей фольксштурма (18 тыс. из которых принадлежали к «Призыву Клаузевица» из 2-го разряда и находились в состоянии шестичасовой готовности). Возглавлял его генерал Г. Вейдлинг, назначенный 12 апреля комендантом города-крепости. В городе находились танковая дивизия «Мюнхеберг», 118-я танковая (иногда ее звали 18-й панцергренадерской), 11-я добровольческая панцергренадерская дивизия СС «Нордланд», части 15-й гренадерской латышской дивизии, батальоны фольксштурма, орудия ПВО и другие части. Окружившие столицу войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов имели около 464 тыс. солдат и офицеров, 14,8 тыс. орудий и минометов, почти 1500 танков и самоходных артиллерийских установок. В ходе штурма города к ним присоединились еще 12,5 тыс. польских воинов. Таким образом, советские войска по численности превосходили противника в 11 раз, в артиллерии и танках — в 5–6 раз. Такого превосходства было бы вполне достаточно для разгрома врага в полевых условиях, но не в городе, где применение танков, естественно, затруднено, а укрытые в каменных зданиях живая сила и огневые средства имеют большие преимущества перед наступающими.

Во избежание нового напрасного кровопролития командование 1-го Белорусского фронта 23 апреля предложило гарнизону Берлина сдаться, но ответа не последовало. Днем 25 и в ночь на 26 апреля более 2 тыс. самолетов 16-й и 18-й воздушных армий, которыми командовали генерал С.И. Руденко и главный маршал авиации А.Е. Голованов, нанесли по городу три массированных удара. Утром четыре общевойсковые армии и столько же танковых обоих фронтов, наступая с севера, востока и юга, начали штурм.

Удары наносились на узких участках общего 100-километрового фронта окружения города. Вклинившись в глубину, войска отсекали один квартал за другим и нарушали стройную систему обороны противника. Основную роль в его уничтожении в зданиях играли штурмовые группы и отряды, которые состояли из пехоты, усиленной танками, артиллерией, саперами и огнеметчиками. Пехота при их поддержке врывалась в здание и, продвигаясь с одного этажа на другой, уничтожала засевших там немецких солдат. Бои шли круглые сутки одновременно на земле, в подземных коммуникациях и в воздухе. Сменяясь, штурмовые подразделения армий продвигались вперед.

Из-за того что Берлин был окутан дымом пожаров, летчики с большим трудом отличали своих от чужих. Для поддержки штурмовых отрядов использовались главным образом пикирующие бомбардировщики Пе-2, причем экипажи подбирались лучшие из лучших. Точными ударами они обеспечивали штурм наиболее прочных зданий, истребительная авиация не только прикрывала войска, но и блокировала берлинский гарнизон от снабжения воздушным путем.

Как всегда, труднее всего пришлось пехоте. Кто еще, кроме пехотинцев, мог врываться в здания и уничтожать противника в подвалах и подземных коммуникациях? Без пехоты даже танкам опасно было продвигаться по улицам. Дело в том, что немцы широко применяли так называемые фаустпатроны (уже упоминаемые противотанковые средства типа «Панцерфауст» или «Панцершрек»). Пользоваться этими простыми противотанковыми средствами были обучены даже немецкие подростки из фольксштурма; стрелял он всего на 30–60 м, но пробивал броню до 200 мм. На узких улицах города фаустпатроны стали грозой танков. Одна только 2-я гвардейская танковая армия за неделю боев в Берлине потеряла 204 танка. Половина их оказалась подбитой фаустпатронами. Вот почему танкисты предпочитали наступать под прикрытием автоматчиков, в задачу которых входило уничтожение засевших в домах фаустников.

Нельзя сказать, что советские специалисты не знали об этих проблемах. Часть танков в ремонтных парках их соединений оснастили специальными сетчатыми экранами, снижавшими кумулятивный эффект и защищающими наиболее «жизненные» места бронетехники. Однако подобные мероприятия затронули далеко не всю технику.