Крутая дамочка, или Нежнее, чем польская панна - Екатерина Вильмонт

– Это все, конечно, здорово, можно даже сказатьсупер-пупер-здорово, но с чего ты взяла, что он в тебя втюрился?

– А как насчет того, что он мне свидание на завтраназначил?

– Врешь?

Вот те крест! Пригласил меня завтра с ним пообедать вресторане… Взял у меня телефон… Это, по-твоему, что означает? И еще довез менядо вокзала и посадил на электричку. Это как?

– Да, Таська, ой, а он это все при Пунде?

– С ума сошла? При ней он только предложил довезти менядо метро.

– Ни фига себе… Ой, а что теперь делать-то?

– Идти на свидание. Что ж еще?

– Ты только никому не говори.

– С ума сошла. Разве можно? Я вот все голову ломаю, подкаким предлогом завтра в Москву мотануть?

– Ноу проблем! Я завтра еду в город, вещи собирать,может, что-то докупить придется, у меня нога вроде выросла… Поедешь со мной, ав шесть Даниил Аркадьич меня заберет после эфира. У вас во сколько обед?

– В два.

– А где?

– Он подхватит меня у консерватории. Знаешь, какая унего крутая тачка! Я в них не разбираюсь, но там все кожаное, коричневое, ипахнет так…

– Ой, а вдруг он с тобой переспать захочет?

– Не думаю…

– Почему это?

Так Пундя сказала ему, что мне еще шестнадцати нет…Побоится.

– С первого раза, конечно, побоится. У него есть жена?

– Откуда я знаю! Кольца, во всяком случае, я незаметила.

– Тась, ты не подумай, что завидую или что-то еще, новедь это погано…

– Что погано?

– Ну вся эта история…

– Почему?

– Потому что когда влюбляешься, ни о чем уже думать неможешь, а тебе надо думать…

– Нет, Тошка, вот если бы я влюбилась, например, вавтогонщика, да, это было бы плохо, а он же певец, с мировым именем, и мнекровь из носу надо до него тянуться… Это, Тошка, знаешь какой стимулофигительный!

– Может, ты и права. А вот скажи… Ты к нему… тянешьсятолько из-за того, что он это он? Или вообще?

Тася на мгновение задумалась.

– Вообще, – сказала она шепотом. – Когда навокзале он взял меня за руку, вот тут, у локтя, со мной такое сделалось…

– Что? Трусы намокли, да?

– А ты откуда знаешь?

– Уж знаю… А он не догадался?

– Думаю, нет. Ой, не надо, чтобы догадался, стыдно-токак…

– Таська, не вздумай с ним спать, как бы ни хотелось… Ато пронюхает кто-нибудь и у него такие неприятности могут быть… Вовек неотмоется. Никто ж кроме меня не знает, что ты и до него трахалась. Растлениемалолетних, это жуть.

– Сама понимаю, и мне совсем неохота этим заниматься. Яв электричке ехала, все пыталась представить, как я бы с ним… И мне стало не точто противно, но неприятно.

– Знаешь что, Таська, ты только не вздумай ему сказать,что ты уже… И не старайся казаться взрослее… Тебе пятнадцать, ты девочка…

– Через месяц шестнадцать будет.

– Но пока-то пятнадцать…

– Тош, вот ты какая умная, все понимаешь, зачем же ты стем французом спуталась?

Интересно было, как это… И от скуки… И потом, он же вообщемне никто и звать его никак, а Воздвиженский другое дело, он ученик Пундички…Да ладно, Таська, не дрейфь, я думаю, он сам не полезет. Просто ты емупонравилась, заинтересовала его, ты красивая, а в тетках для постели, думаю, унего недостатка нет…

– Ты зачем мне это сказала? Я ж теперь с ума сойду отревности.

– Ты ничего не понимаешь! Ты ему нужна для души и этосамое главное.

– Ерунда! Без постели, говорят, мужики незадерживаются…

– А вот Лев Толстой считал иначе.

– Чего?

– Он писал в дневниках: «Не та баба страшна, что за х..держит, а та, что за душу держит».

– Что, прямо так и писал?

– Ага!

– Ты сама читала?

– Да, своими глазами.

– Ну ты даешь! Ой, Тошка, зачем ты в эту дурацкуюАмерику едешь, и главное, в такой момент…

– Ну, завтра же я еще здесь, и ты мне все послесвидания расскажешь. А ты уже подумала, в чем пойдешь?

– Я думала, в желтом платье.

– Нет, надо надеть что-то более скромное, невинное…Надень-ка свою часть «близняшек».

«Близняшками» девочки называли костюмы, подаренные Марго: уодной белая юбка, черная кофточка, а у другой наоборот. Юбки были пышные, сцветами и оборочками, а к ним еще полагались белые гольфы и вышитые сумочки.Однажды они уже надевали эту роскошь в театр и все на них заглядывались.

– Точно! Но я не знаю, когда тебя рядом не будет…

– Нормально! Я, например, возьму близняшку в Штаты,хоть тебя и не будет рядом!

– Супер! Ой, Тошка, я такая счастливая!

– Вот что, Таська, давай поклянемся – об этом в доме мыне говорим, даже шепотом под одеялом. У стен есть уши.

У Али голова шла кругом от навалившейся на нее информации.Она так боялась что-то упустить в объяснениях Татьяны, что к середине дня отнапряжения вообще потеряла способность соображать.

– Аля, расслабься. Все равно с первого раза неухватишь. А в таком напряжении вообще сгоришь за неделю. Зачем это надо?Поверь, мы с Марго тоже ни фига не соображали, когда начали… Пойми, главная всеравно Марго, а ты исполнитель…

– Зачем ей бестолковый исполнитель? – сокрушаласьАля.

– Она знает, зачем. Она тебе доверяет, это главное…Знаешь, я как-то в отпуск уехала к тетке в Австралию, далеко, не достанешь, имои обязанности исполняла одна баба. Она во что бы то ни стало хотела доказатьМарго, что она лучше меня работает, инициативнее и такого наворотила… Так чтоне дрейфь.

– Инициатива наказуема?

– Вовсе нет, но твоя инициатива может войти впротиворечие с замыслами Марго. Запомни одно правило: у тебя возникла идея –ступай к Марго. Она выслушает и скажет, надо это делать или не стоит. И,поверь, она еще ни разу не ошиблась. У нее вообще деловая интуиция развитафеноменально. Мне вот казалось, что одно направление полностью бесперспективно,я ее отговаривала от этого проекта как могла, считала это чистым безумием, ноона уперлась, и это был наверно наш самый удачный проект. В конце концов, Аля,от тебя ничего сверхъестественного не требуется, и сроки для вживания вполнегуманные, а если что, я же всегда на связи буду, посоветую…