Из Индии с любовью - Юлия Алейникова

– И кто же они? Выяснили?

– Вась, ты что тормозишь-то? – подергала я мужа за рукав, но он только отмахнулся.

– Кто они такие? На связь с кем-нибудь выходили? – Он так разволновался, что даже вилку с ножом в сторону отложил.

– Сегодня этот вопрос должен был решиться, – хитро блеснула глазами Вероника. Денис восхищенно смотрел на отчима. – Мы специально ловушку подготовили. Но в последний момент все сорвалось! Между прочим, из-за тебя, – обличительно ткнула в меня пальцем Вероника.

– Вы хоть выследили, где они живут?

– Нет, но сегодня узнаем, – крепясь из последних сил, ответила Вероника.

– Ты же сказала, что ловушка ваша не сработала. Или у вас есть другой план? Тогда мы с вами! – азартно потер руки Василий.

– Скорее уж, мы с вами, – усмехнулся Денис.

И мы втроем, не выдержав дольше, захохотали в голос, смахивая слезы.

– Вы что, про нас с Юлей, что ли, говорите?! – дошло до Ползунова.

– Ну наконец-то! А то я уж заволновалась, – всхлипнула я, напоследок, промокая салфеткой глаза.

Василий надулся, обозвал нас шутами гороховыми и отошел только к концу ужина.

– Ну что, компания, может, к дому двинемся, зайдете к нам, посидим? – предложил Василий, сыто щурясь и потягиваясь.

– А что, вы нас жить к себе не возьмете? – тут же надулся Денис.

– Ну почему же? Если тебя устроит ночевка в гостиной на двухместном нераскладывающемся диване – милости прошу.

– Да, вы еще хорошо устроились. Посмотрели бы на наш номер! У нас дома в гардеробной – и то просторнее.

– А зачем вы такой маленький номер сняли? – искренне удивился Василий.

– Ты что, издеваешься?! У нас же денег в обрез!

– Ну, тогда какие ко мне претензии? Жить надо по средствам, – улыбнулся муженек.

– Васенька, сними для нас нормальный номер, – засюсюкала ему на ухо Вероника. – Ну, пожалуйста, представляешь, какой это ужас жить вдвоем с великовозрастным братом в одном номере? – Она хлопала длинными ресницами и строила отчиму умильные рожицы.

– Ладно, я подумаю, – строго сказал Василий, но всем было понятно, что отныне ночевать мои детки будут в люксе.

Мы выбрались на вечернюю улицу. Рабочий день недавно закончился, и народ торопился в пабы, перекусить и утолить жажду.

– Кто помнит, в какой стороне дом? – поинтересовался вожак стаи.

– Не знаю, – беспечно ответила Вероника, – я вообще за дорогой не следила.

– А я и до торгового центра дороги не помню, и от него. Меня Вероника вела, – внес свою лепту Денис.

– Так, приехали. Тебя я не спрашиваю, и так все ясно, – покосился на меня дражайший супруг. – Где мы хоть находимся?

– Возле церкви Сент-Мэри-Редклиф, в одна тысяча пятьсот семьдесят четвертом году Елизавета Первая называла эту церковь самой прекрасной в Англии. Оказавшись внутри, следует обратить особое внимание на своды с позолоченными рельефными украшениями.

– Отлично! – нетерпеливо потер руки Василий. – Так где же дом?

– Понятия не имею.

– То есть как?! Ты же только что сказала, что знаешь, где мы. Откуда эта прорва информации?

– В путеводителе прочитала, – и, заметив выражение недоумения на их лицах, я пояснила: – А он был с картинками. – И уже для совсем тупых добавила: – Церковь я узнала по картинке.

– Я про дом спрашивал, а не про картинки! Не знаешь, где он, так помалкивай! – Василий надвинул мне козырек кепки на глаза, безнадежно качая головой.

– Ну, отчего же? Я, например, адрес помню.

– Да что ты?! Будем народ опрашивать?

– Нет. Такси возьмем, – спокойно ответила я.

– Точно. Что бы вы без меня делали? – обрадовался Василий.

Через двадцать минут мы выходили из лифта.

– А где ключи? – начал рыться по карманам Василий.

– Откуда я знаю? Ты же уходил последним, закрыл же ты как-то дверь?

– Не помню. Я так спешил, что, кажется, просто ее захлопнул. А твои где?

– В сумке, – неохотно ответила я. После нашего маскарада туда было набито столько всего, что перспектива поиска ключей пугала.

Я тоже начала рыться в сумке, пытаясь нащупать связку. Все нервно перетаптывались на небольшом пространстве лестничной площадки.

– Мам, давай быстрее, мне в туалет хочется, – заныла Вероника через пять минут.

– Ну правда, что ты копаешься, меня уже ноги от усталости не держат, – включился Ползунов.

– А может, ты их потеряла? – добавил масла в огонь мой милый сыночек.

– Раз вы такие умные, ищите сами, – рассердилась я, протягивая им сумку.

– Дай-ка, я посмотрю, – схватил ее Василий.

Я тут же пожалела о содеянном. Что значит это его «я посмотрю», я себе прекрасно представляю. Через пять секунд на пол полетели помада, расческа, очешник, кошелек, блузка и т. д. Мы с Вероникой, а затем и Денис принялись ползать по полу, собирая вылетавшие из сумки вещи. Наконец окончательно озверевший варвар вывернул мою сумку наизнанку и вытряхнул из нее все содержимое.

– Вот они! – радостно завопил он, падая рядом с нами на колени и пытаясь дотянуться до ключей, залетевших за стояк отопления в углу площадки.

В это время открылась дверь соседней квартиры, и робкий, писклявый голосок проговорил:

– Добрый вечер. Извините, я услышала, что вы по-русски разговариваете.

Ну вот, нам только общительных собеседников-соотечественников не хватало, с досадой подумала я. Но деваться было некуда. Я подняла голову и вежливо поздоровалась.

Надо мной стояло бледное, заметно беременное создание небольшого роста, с рыжими реденькими волосиками, собранными в аккуратный хвостик. На ногах у создания были тапочки в виде белых пушистых зайчиков.

– Извините за беспокойство, – жалобно продолжило дивное видение, – но мне вот-вот рожать, а муж в командировку уехал. А я по-английски еще очень плохо говорю, а он только послезавтра вернется. А я себя чувствую сегодня как-то странно… А мы сюда недавно переехали, и я еще никого не знаю.

Голос у несчастной жалостно дрожал, и глаза ее были, как у собачки, которую хозяин в сильный дождь выгнал на улицу.

– Позвоните доктору, проконсультируйтесь, – посоветовала я. Мы все устали, и взваливать на себя чужие проблемы мне совершенно не хотелось.

Мое семейство, все еще ползавшее по полу в поисках раскатившихся вещей, согласно закивало головами.

– Я совсем не понимаю, что он говорит, я его даже к телефону позвать не смогу, – продолжала давить на жалость беременная девица.