Завещаю вам жизнь - Владимир Прибытков

На восьмой день затворничества Анны Рихтер могло показаться, что ловушка захлопнулась: под вечер пришел благообразный господин в старомодной шляпе, назвавший Анну «фрау Инга» и выразивший надежду, что она и Карл его не забыли.

Благообразного господина подвергли допросу. Он настолько растерялся, что несколько минут не мог говорить, только шипел.

У благообразного господина имелись документы на имя Вильгельма Миниха. Он проживал в Штутгарте и твердил, что является редактором «Штутгартер цейета-геблатт».

На вопрос, откуда он знает Ингу Штраух и Карла Гауфа, задержанный ответил, что Штраух являлась одно время корреспондентом его газеты, что их знакомство относится к тридцать девятому году и что он просто хотел навестить старых знакомых.

Откуда взял адрес? Получил в справочном бюро-

Вильгельму Миниху пришлось два дня провести под арестом. На третий день его отпустили: он являлся тем, за кого себя выдавал.

Запутанней выглядела история с неким Гербертом Франком, который заявил, что ищет своего старого друга Каспара Плотике, и утверждал, что этот адрес тоже получил в справочном бюро. В конце концов разобрались и с Франком. Этот тип просто-напросто спутал названия улиц.

Казалось порой, что усилия майора Граве, тщательно проинструктировавшего свою воспитанницу- отфильтровавшего с ней каждое слово разговора с возможным «связным», возившего Анну Рихтер в тюрьму на Александерплац, показавшего ей Ингу Штраух, заставившего выучить биографию арестованной и придуманную Граве же версию о перерыве в связи, — казалось порой, что эти усилия пропадут даром. Но ни в абвере, ни в гестапо надежды не теряли.

— Держитесь настороже, — предупреждал Граве. -Не раслабляйтесь. И если нежданный посетитель спросит вас или Гауфа — не торопите охрану. С охраной успеется. Постарайтесь завязать с гостем доверительный разговор. И запоминайте все, что он скажет. По возможности — буквально. Не исключено, что мы таким образом выясним пароль русских к Штраух и узнаем настоящую причину перерыва в связи.

— Я понимаю, господин майор, — отвечала Анна Рихтер. — Я сделаю все именно так, как приказано!..

У дверей позвонили еще раз.

Анна Рихтер встала, по привычке придерживая широкий ворот домашнего халатика.

— Минуточку! — крикнула она.

Чувство тревоги, все же испытанное Анной Рихтер, оказалось таким смутным, что не помешало уверенно повернуть ручку замка.

Она встала в проеме двери — домашний халатик, вопросительная улыбка, в левой руке заложенный пальцем томик рассказов — ни дать, ни взять уставшая после работы» собиравшаяся отдохнуть, удивленная странным визитом подлинная хозяйка квартиры.

На лестничной площадке, любезно улыбаясь, стоял мужчина в сером пальто и серой шляпе, в пестром шарфе, плотно прикрывавшем горло.

Довольно молодое лицо, ярко-синие глаза.

Мужчина слегка опустил голову, то ли кивнул, то ли коротко поклонился, — коснулся полей шляпы двумя пальцами затянутой в коричневую перчатку руки:

— Виноват, могу я видеть господина Реница? Анна Рихтер недоуменно подняла брови:

— Господина Реница? Здесь нет никакого Реница. Мужчина вежливо возразил:

— Не может быть. Мне сказали, что Рениц проживает по этому адресу... Ведь это Ахорналлее, 38, не так ли?

— Совершенно верно. Но может быть, вы спутали номер квартиры?

— Виноват!

Мужчина торопливо полез во внутренний карман пальто, достал зеленую записную книжечку, заглянул в нее.

— Хм! У меня записано, что номер квартиры шестнадцать... Ведь у вас тоже номер шестнадцать?

— Да. И все же вы ошиблись, — сказала Анна Рихтер. — Никакого Реница здесь нет.

Она услышала, как осторожно открывают замок в квартире на противоположной стороне площадки. Мужчина растерянно топтался на месте, все еще глядя в свою записную книжку.

— Странно... — бормотал он. — У меня записано совершенно ясно...

Поскольку посетитель спрашивал кого-то постороннего, а не Ингу Штраух или Карла Гауфа, продолжать разговор с ним не имело смысла. О нем должны были позаботиться охранники.

— Вы ошиблись, — повторила Анна Рихтер. — Извините.

И отступила, чтобы закрыть дверь. Это вы должны извинить меня! — спохватился мужчина. — Но мне дали именно этот адрес...

Последнее, что видела Анна Рихтер, - это руку в коричневой перчатке, снова вскинутую к полям шляпы, вежливую улыбку и озабоченный взгляд синих глаз. Взгляд показался ей очень пристальным, но Анна уже захлопывала дверь.

Задержалась на минуту, услышала шаги нескольких человек и знакомый голос штурмфюрера Краузе:

— Стойте!

Посетитель Анны удивленно спросил:

— Это вы мне? В чем дело?

— Пройдите сюда, — приказал Краузе. — Быстро.

— Кто вы такой, чтобы мне приказывать? — резко спросил посетитель.

Наступила пауза. Видимо, штурмфюрер показывал свой значок.

— Очень мило! — с досадой сказал посетитель. — Ну что ж. Пожалуйста.

После этого опять послышались шаги, и дверь квартиры на противоположной стороне площадки закрылась.

Стало тихо.

Анна Рихтер вернулась на диван.

Села.

Опять неудача?

А! Пускай теперь работает Краузе.

Она прилегла и, раскрыв Рильке, отыскала строчку. на которой ее прервал звонок...

— Зачем вы пришли на эту квартиру? — спросил Краузе, усаживаясь на стул и не приглашая человека в сером - присесть.

Двое охранников стояли по бокам задержанною.

— Я искал Адольфа Реница, владельца авторемонтных мастерских.

— Обыскать!. приказал Краузе.

Человек в сером пальто послушно поднял руки.

— Вы проявляете излишнюю торопливость, господа! — раздраженно сказал он. — В чем дело, в конце концов?

— Оружия нет, — доложил один из охранников. Второй положил на стол перед Краузе найденные в кармане пиджака документы, зеленую записную книжку, автоматическую ручку, бумажник и белоснежный носовой платок.

— В чем дело, господа? — снова спросил задержанный.

— Никакой Рениц здесь никогда не проживал! — сказал Краузе. — Откуда вы взяли этот адрес? Кто вам его дал?

— Я получил адрес на службе.

— Это мы быстро проверим, — сказал Краузе. — Не беспокойтесь!

— Я не беспокоюсь! — резко возразил задержанный. — Будьте любезны заглянуть в мои документы!

— Заглянем! — сказал Краузе.

Он протянул руку к пачке бумаг, лежавших на столе. И сразу заметил служебное удостоверение, один вид которого вызвал у штурмфюрера такое чувство, словно его публично уличили в непотребном поступке.