Банда в законе - Сергей Зверев

– Сколько дали? – В голове возникли ассоциации с тюрьмой.

– Чего? – мужик захлопал глазами. – Доставил, куда и просил, «Запрудный».

– А! – в памяти разом ожили последние события. – Да, спасибо, батя… Прикемарил малость. Я заплатил?

– Заплатил. Даже больше, чем нужно. – Мужик бережно снял смешную кепку, отряхнул и снова водрузил на голову. – Нехорошие тебе сны снятся…

– Спасибо тебе, выручил. – Хабаров открыл дверцу, взял на плечо сумку. – Шанс будет – отблагодарю.

– Земля круглая, – водитель кивнул, – авось свидимся еще. Удачи тебе!

– И тебе.

Машина, погудев на прощание, уехала. Стас подошел к КПП.

– Здорово, – заглянул в будку.

– Ну? – Охранник отложил в сторону карманную приставку. – Че надо?

– К Трофимову. По делу.

– Нет его.

– Так ты позвони: вдруг дома? – Хабаров указал пальцем на телефон. – Срочно надо…

– Говорю тебе, нету! – парень нахмурился. – Иди куда шел, дядя. Пока ходилки работают. – Он снова взял игру, окончательно потеряв к гостю интерес.

Стас вытащил телефон и набрал номер Трофимова: длинные гудки. Подумав, набрал домашний.

– Алло! – Несмотря на глубокую ночь, голос Светы-домработницы казался бодрым. – Кто это?

– Света, это Стас… Помнишь, печеньем с кофе меня угощала?

– Да, Стас, помню: вы еще просили выяснить, не пропало ли чего. Я вас искала – так вот…

– Подождите! – он прервал ее словесную метель. – Я у ворот поселка стою: без пропуска не войти, а мне срочно нужен Трофимов.

– Ой! – Ее восклицание Стасу не понравилось. – Вы не знаете, да? Сегодня весь вечер звонят… У Михал Саныча сердечный приступ случился, его в реанимацию отвезли. Я узнавала: состояние стабильное, но, кажется, есть сложности – сердце ведь такой ненадежный механизм, кто его знает…

– Подождите! – Света без остановки могла болтать час. – Как приступ? Когда?

– Часов в девять это было… Михал Саныч приехал откуда-то, весь на нервах, кричал, по дому носился как угорелый… Я ему почту дала и к себе ушла, заварила чай – по телевизору начался сериал, там серия как раз интересная, про…

– Света!

– А, приступ, – спохватилась домработница, – ну, так я и рассказываю! Вышла из комнаты около десяти: смотрю, Михал Саныч перед телевизором, синий лицом и не дышит почти… Я в крик – телефон схватила, в «Скорую», нашим ребятам-охранникам… Вот! Приехали, надо сказать, быстро – молодцы! – все у нас врачей хают, а они тоже люди, чем виноваты, раз такие дороги…

– Света, послушай меня, – Хабаров с трудом сдерживался. – Ты должна кое-что сделать. Прямо сейчас возьми всю почту, которую дала Трофимову, и принеси мне к воротам. Всю!

– Как же так, это ж личное, не могу я так хозяйской жизнью распоряжаться… – Стас почти увидел, как она отрицательно качает седой головой. – Нет, не могу такого сделать…

– Михаил Александрович сам меня послал… – Хабаров придумывал, что называется, на ходу. – Сказал, что без одного письма ему плохо станет… – Никто бы на такое, естественно, не купился, но…

– Какого письма? – домработница затаила дыхание. – Секретного?

– Не знаю, поэтому отвезу все! – «Боже, спасибо тебе за отупляющие сериалы!» – Там очень важная информация… Которая срочно нужна!

– Ну, не знаю… Вдруг обманываете? Мне потом головы не сносить…

– Света, вы же видели, Михаил Александрович меня одного дома оставлял – доверяет! Так зачем мне вас обманывать?

Она колебалась:

– Но если что, сразу про вас расскажу, мол, это вы надоумили старуху!

– Конечно, – Стас вытер лоб. – Несите. Только все, ничего не забудьте.

– И круглый?

– Что? – он насторожился. – Что круглый?

– Который в «видик» вставляется, чтоб на телевизоре смотреть?

– Диск?

– Ну да! Его тоже нести?

– Обязательно! Письмо может быть электронное… – Хабаров мгновенно почувствовал, что именно в диске кроется причина внезапного инфаркта.

– Хорошо. Скоро принесу. Вы у ворот?

– Да, жду вас.

Выключив телефон, Стас задумался. Вовчика нет, Трофимова, можно сказать, тоже – пропал доступ к информации, а без нее… Что он может? Как искать Баху, что с Ольгой? И надо ли вообще продолжать дело, если все заинтересованные в нем сошли с дистанции?

Впрочем, одернул он себя, сделать можно, и многое! На плече куча денег – пусть и фальшивых! – в милиции связи, да и сам далеко не беззащитная овечка, в случае чего может продемонстрировать хищный оскал. На его руках погибла Лена, он, прощаясь, смотрел в глаза Вовчика, отдавшего жизнь ради того, чтобы удалось дойти до конца, – и все бросить? Оставить безнаказанными тех, по чьей вине гибли люди? Нет!

– Станислав, – из ворот показалась Света, – здравствуйте!

– Здравствуйте. Принесли?

– Да, – она протянула тонкую пачку бумаги, – а вот кассета! – вытащила из передника компакт-диск.

– Спасибо, Света, вы все правильно сделали, – он кивнул домработнице, убирая полученное в сумку. – Кстати, что сказать хотели? Мне Вовчик передавал…

– А! Вы просили глянуть, не пропало ли чего…

– Да? И что?

– Все на месте… Кроме мишки, – она нахмурилась, – нигде не могу найти.

– Что за мишка? – Хабаров, готовый уйти, резко обернулся.

– Да плюшевый, розовый такой… забавный. Оля его любила. Не пойму, куда мог деться.

– И что в нем особенного?

– Обычный мишка, – Света пожала плечами. – Таких миллион на рынке. Просто нету..

– Ясно. Ладно, поеду. До свидания. – Стас торопился. – Передам Михал Санычу привет от вас.

– Передавайте. Скажите, я ему вкусненького испеку и привезу! – На щеке домработницы блеснула слезинка. – Никогда бы не подумала, что Михал Саныч – такой сильный! – и вдруг…

Хабаров кивнул и пошел в сторону дороги: хотелось оказаться дома и страшно напиться.

По пути заскочил к бывшей жене, взять DVD-плеер. Дочка обрадовалась, сразу притащила гору рисунков: «Вот тут мы белочку рисовали», «Это пожарная машина»… Стас улыбался, кивал и думал: не дай бог, а вдруг и ее… За последние дни насмотрелся – ничего не кончилось, как был беспредел, так и остался, только спрятался за личину бизнеса. Озверевшие от жадности люди – люди ли? – не останавливались ни перед чем и не жалели никого, кто стоял на пути. Как в таком мире растить ребенка, учить его чему-то хорошему, доброму, вечному, когда достаточно включить телевизор и понять, что мир вокруг ничуть не похож на декорации волшебных сказок, где добро всегда правильнее и сильнее.