Дочь моего друга - Алайна Салах

— Ты к Яне на пушечный выстрел не приблизишься. Извинения твои ни ей, ни мне не нужны, а конфеты себе в задницу засунь. 

— Ты чего, а, Андрей? Что вообще с тобой случилось? Что за наезды такие в стиле девяностых? 

— А я и вырос в девяностые, и все мои понятия оттуда. Ты, вижу, тоже не знала, с кем два года трахалась. 

— Тебе с рук это не сойдет! — взвизгивает Арина, вжимаясь в обшивку дивана. — Если хоть волос с моей головы упадет…

— То что? Кому ты, на хер, нужна? Костик погрустит день и новую хозяйку себе найдет, Володину на том свете на тебя огромный болт положить, детей у тебя нет, а ебарям только твоя дырка интересна. Родители у тебя простые работяги из Задрипинска, сама рассказывала. В отличие от тебя, в Москве все знают, что со мной связываться не стоит. Придется отвечать.

— Да за что отвечать-то? — истерично выкрикивает Арина, соскакивая с кушетки. Вот теперь она дошла до кондиции: белая как мел, губы трясутся. — Это нормально разве, чтобы за одно сообщение с людьми так поступали?

— Не за сообщение, а за то, что из-за тебя я слово нарушил. Я ей обещал, что плакать не будет, а она из-за тебя, твари, сутки ревела.

Отвернувшись, я прикладываю телефон к уху и говорю Антипову с Шуваловым подниматься. Знакомые солнцевские ребята. Их услугами пользуюсь нечасто, но иногда приходится. Вести дела в России, чтобы совсем не пачкаться, никак не получается.

Арина, рухнув на пол, начинает реветь, а я иду встречать гостей. Коротко повторяю парням инструкции и, отдав оговоренную сумму денег, выхожу за дверь.

— Куда едем, Андрей Вячеславович? — Петр смотрит на меня вполоборота.

— Стоим пока. 

Через пятнадцать минут парни выходят и, загрузившись в черный Паджеро, выезжают из двора. Хороводить Арину сегодня никто не собирался, но дать понять, что я ни хера не шучу, было необходимо.

— В офис, — кивком головы показываю Петру трогать и набираю домашний Арины. Трубку она берет с шестого или восьмого гудка, голос осипший и тихий.

— Это было тебе единственное предупреждение. Сунешься ко мне или к Яне еще раз, все будет в точности как я сказал. Услышала меня?

— Услышала.

— В мой клуб и в «Метелицу» тебе вход с этого дня заказан. В «Жаровню» к Малышеву тоже лучше не ходить, чтобы на глаза мне не попадаться. Фотографии удалила?

— Удалила… они сами удалили. 

— Вот и хорошо. И на будущее: думай башкой, прежде чем делать кому-нибудь гадость. Деньгами покойного мужа все дыры не заткнешь — всегда найдутся поумнее тебя и побогаче. 

Истеричное сопение Арины желания слушать нет, поэтому я сбрасываю вызов и набираю секретарше. Если в случае с Яной интуиция меня пару подводила, то на этот раз я уверен: больше о жене Володина не услышу.

— Кир, букет нужен... Не знаю, я же не флорист. Что-нибудь красивое и стильное на твой вкус. Только без мишек и прочей ерунды. На деньгах не экономь… В офис «ГазИнвеста» для Галич Яны. Нет, не надо никаких записок... Скоро буду, отбой.

Я убираю телефон в карман и откидываюсь на спинку сиденья. Еще одно дело вычеркнул. Осталось дождаться приезда Семена и выяснить все с ним, а это точно будет куда сложнее, чем сегодняшняя беседа с Ариной.

Андрей

— Я буду по тебе скучать, — сосредоточенно хмуря брови, Яна поправляет узел на моем галстуке. Губы надуты, как у ребенка, который, как ни старается, не в силах скрыть разочарование.

 — Я ненадолго ведь. Поехала бы со мной, но у тебя же работа.

Неделю назад пакет документов на франшизу «Метелицы» лег мне на стол, а позавчера на него появился покупатель из Питера. Дело не совсем в деньгах —скорее в престиже, потому я лечу на встречу сам. Про Дениса Немцова мне еще Серганов рассказывал — по его словам, мужик серьезный и толковый, работать с ним можно.

— И папа послезавтра приезжает. Я же организацией празднования его дня рождения занимаюсь, — Яна дергает уголки губ вверх, но улыбка выходит напряженной. Она догадывается, что Семен не будет в восторге от новости о наших отношениях, но, думаю, вряд ли осознает насколько. Яна знает своего отца как человека, заботящегося о ней, я же знаю его с другой стороны, о которой она не имеет понятия.

 — Ян, об этом. Я по возвращении сам с Семеном поговорю — один день отсрочки ничего не решит. До этого времени ничего ему не рассказывай, хорошо?

 — Но…

 — Он должен узнать о меня. Так будет правильно.

 — Ладно. Но тогда и не в субботу, Андрей. Папа ведь день рождения празднует — это должен быть его день.

 Блядь, снова куча условностей. Еще никогда на моей памяти путь к правде не был настолько петляющим: сначала ожидание возвращения Семена из Штатов, потом ежедневные консультации Яны с его лечащим врачом на предмет самочувствия и готовности услышать шокирующую новость, теперь его день рождения. Пока все остается невыясненным, для меня каждый телефонный разговор с ним — настоящая пытка. Одно радует — по голосу Галич бодр, а значит, угроза его здоровью миновала.

 — Разберемся, Ян, — быстро целую ее в губы и подхватываю сумку. — На связи.

***

Апрель в Питере холодный и промозглый, несмотря на плюсовую температуру. Город, конечно, красивый, но жить я бы здесь не смог. Немцов мне понравился — хотя франшиза «Метелицы» станет его первым заведением подобного формата, но вещи он говорит толковые и отдает себе отчет, во что ввязывается. После того как мы побеседовали в элитарном питерском кабаке, условившись встретиться на осмотре помещения, я возвращаюсь в гостиницу и набираю Яне. В течение дня она прислала около пяти сообщений со своими фотографиями: сидящей за ноутбуком в офисе, в обеденный перерыв с чашкой кофе, едущей за рулем. 

 С каждым днем она все больше уверяется в своих правах на меня: если раньше в рабочее время она старалась не тревожить, то сейчас может набрать в любой момент или начать закидывать сообщениями, пока я ей не отвечу. Больше не пытается скрывать обиду, если, по ее мнению, я уделяю ей недостаточно времени, и вовсю планирует совместную поездку в Португалию, которую сама же и придумала. В общем, выпустила на свет типичную женскую сущность, которую до этого скрывала. Про себя я усмехаюсь: пусть и не намеренно, девочка Яна оказалась тем еще стратегом — дождалась, пока окончательно ослаблю бдительность, и накинула поводок мне на шею. А я, блядь, словно и рад. 

— Поработала, пообедала, приехала домой — получил полный отчет в картинках. Все у тебя хорошо?

 — Да-а, — голос Яны звучит так, словно она потягивается, и воображение моментально рисует ее лежащей в кровати в домашних шортах и розовой майке, через ткань которой проступают соски. — Я валяюсь у тебя дома. Думаю пораньше лечь спать, потому что в три часа ночи еду в аэропорт встречать папу.