AD - Герман Садулаев

– Аня, ты записалась на экскурсию?

– Я? На экскурсию? Не… Я пойду в номер, спать.

После завтрака Диана с группой туристов из отеля на автобусе отправилась в бухту Гёкова, а оттуда на яхте в море. Диана еще в Питере решила использовать отпуск в Турции по полной программе, не пропускать ни одной экскурсии, посмотреть все, что успеет.

Первая экскурсия тура оказалась на остров Клеопатры. Когда-то густо заселенный, остров был покинут людьми после того, как землетрясение завалило единственный источник пресной воды. Теперь остров Клеопатры стал частью инфраструктуры туристической индустрии. Курортникам показывают пляж с крупным белым песком, якобы завезенным из Египта Марком Антонием для этой сучки Клеопатры, чтобы она могла здесь купаться в привычной для себя обстановке. Демонстрируют развалины храма Аполлона. И небольшой античный амфитеатр – просто старые камни среди деревьев и кустарников.

Все эти древности остались от греков и латинян, но принадлежат отныне туркам – диким варварам, пришедшим с юга и востока и уничтожившим последний оплот великой Римской империи, Византию, поправшим христианские святыни, а теперь делающим бизнес на памятниках чужой цивилизации.

Диана подумала об этом, но вскользь, не особенно заморачиваясь. Она наслаждалась морем и солнцем. К четырем пополудни группа вернулась в порт Акъяка, а к пяти уже была снова в Мармарисе.

На ужине Диана встретила Анечку. Неестественно возбужденная, она громко смеялась, рассказывала пошлости и ушла с сомнительной компанией.

Диана почувствовала себя уставшей и прилегла в номере, рассчитывая поспать часа два.

Проснулась она около полуночи от громкой музыки. Приняв душ, несколько фривольно одевшись и ярко накрасив лицо, Диана собралась погрузиться в ночную жизнь курорта. Она планировала пройтись по барам и потанцевать на дискотеке. Анечка опять где-то пропадала, и Диана пошла гулять одна.

В эту ночь ей открылся весь кошмар Мармариса. Ночной городок оказался не просто одной большой дискотекой, но сплошной территорией разврата. Как Диана и предполагала, некоторые отдыхающие легко знакомились друг с другом и вступали в беспорядочные связи. Но не это было самым мерзким. Нет, такие истории оказались исключениями, даже приятными исключениями. Главными персоналиями пира похоти были турки. Служащие отелей, баров, аниматоры, все – от управляющих до уборщиков.

Они безошибочно распознавали русских туристок среди всех прочих. Всех русских – в широком смысле этого слова, включая украинок и прочих русскоязычных – они называли Наташами и нагло к ним приставали.

Каждый турок знал, по крайней мере, несколько русских фраз: «Наташа, ты очень красивая!», «Наташа, я тебя люблю!», «Наташа, приходи на пляж, будем смотреть на звезды!»

Они повторяли эти фразы как заклинания, с ужасным акцентом, возможно, даже не понимая их смысла. Они твердили их каждой русской туристке: девочкам школьного возраста и почтенным матронам, стройным и тучным, симпатичным и уродинам. Они заклинали русских женщин, как восточный факир заклинает змей, только что не играли на дудочках, но этого и не требовалось. Они делали непристойные жесты и движениями тела показывали, как именно будут смотреть на звезды.

Диана никогда бы не подумала, что это работает. Она оборвала несколько приставаний, отказывая сначала мягко и улыбаясь, потом резко. Турки, нисколько не огорчаясь, легко переключались на следующую русскую туристку, оказавшуюся в их поле зрения. И получали свое.

Когда, после баров и дискотеки, Диана шла мимо пляжа, она заметила там копошение, силуэты, напоминавшие отвратительных насекомых. Приглядевшись, увидела, что на каждом лежаке распластан кусок белого мяса больших или меньших размеров, и над ними, как черные пауки, упорно трудятся туземные казановы. Ее едва не стошнило прямо на мощенную плиткой дорожку, и она поспешила в номер, прибавляя шаг и не оборачиваясь на коверканные зазывания: «Эй, Наташа! Наташа!»

«Так вот что значит „все включено!“ – с ужасом думала она. – Действительно, все…»

Она слышала раньше и о «Наташах», и о любвеобильных турках. Но думала, что это развлечение для неудачниц. Для несчастных старых, толстых, страшных и одиноких женщин. И не осуждала. В конце концов, не видела в этом ничего плохого.

В России есть тысячи и тысячи женщин, которые никому не нужны, которые не нравятся привередливым русским мужчинам, избалованным красотой и юностью, такими доступными в их стране. Никто не назовет этих несчастных красавицами, никогда. Никто не скажет им «люблю». Но ведь они тоже женщины! Они не виноваты в том, что жестокая природа наказала их невзрачной или уродливой внешностью, или в том, что время сожрало их юность и привлекательность. Они тоже хотят тепла, ласки, хотят слышать комплименты, хотят, черт возьми, просто заняться сексом с кем-нибудь!

И если эти волосатые смуглые обезьяны настолько неразборчивы или настолько голодны в своем праведном мусульманском обществе, что для них любая туша бесформенного мяса, имеющая хотя бы едва различимые признаки женского пола – красавица, мечта, желанная невеста, пусть хотя бы и на одну ночь, – что ж, каждый получает то, что он хочет. Те, кто хотят быть обманутыми, – будут ими. Скорее всего, они сами понимают, что это обман. Просто хотят себя почувствовать, пускай ненадолго, любимыми и желанными.

Для Дианы было шоком видеть, что не только некрасивые и одинокие страдалицы охотно становятся подстилками для местных полудиких обезьян. Симпатичные молодые девушки, гламурные и почти недоступные дома, такие требовательные к русским бойфрендам, садящиеся только в самые дорогие автомобили и принимающие только самые дорогие подарки, дающие от ворот поворот любому малообеспеченному или неухоженному лузеру, здесь покорно отдавались грязным мойщикам унитазов, которым даже некуда было их пригласить, кроме как на лежаки публичного пляжа. Они снимали с себя дорогие купальники и белье и бросали под ноги чандалам, старательно сосали их немытые обрезанные члены и не высказывали никаких претензий по поводу не той марки парфюма любовника, довольствуясь застарелым кислым запахом пота от темных и волосатых межножий турецких мужчин.

Турки, нисколько не смущаясь и не боясь, делали свои непристойные предложения не только свободным туристкам, но и женам, приехавшим на курорт с мужьями и даже с детьми. И солидные обеспеченные дамы, имеющие приличных мужей и прекрасных светлых детишек, под надуманными предлогами сбегали ночью к туземным животным и подставляли им свои ухоженные, мазанные сотнями дорогих кремов задницы.

И не одни туристки, женщины из России, пользовались услугами охочих до секса магометан. Но и те, которые были некоторым образом мужчинами. Турки в своей неразборчивости легко принимали бисексуальность. Как говорится, «малчик-дэвоч-ка, какая в жопу разница?» Турки примечали таких альтернативных мужиков, даже из тех, кто дома, в России, старательно прячут свои скелеты в шкафу. И делали из них наташ. Так же, как и женщин, дрючили их на пляжах, а русские журналисты, художники и директора отделов маркетинга томно охали и услужливо подмахивали ягодицами.