Синий лабиринт - Линкольн Чайлд

Полковник Азеведу наконец заговорил на идеальном, почти без малейшего акцента английском:

– Такое вполне возможно. – Его мягкий, почти кроткий голос никак не соответствовал мощному телосложению. – Если предположить, что этот человек был в Бразилии, – а это вполне вероятно с учетом того, что вы сказали, – есть только два места, где он мог прятаться: джунгли… или фавелы.

– Фавелы, – повторил Пендергаст.

– Да, сеньор Пендергаст. Вы слышали о них? Это одна из наших серьезнейших социальных проблем. Точнее сказать, социальных бедствий. Фавелами называются изолированные от остального города трущобы-крепости, где заправляют наркодилеры. Они крадут из сети воду и электричество, живут по собственным законам, вводят собственную железную дисциплину, защищают свои границы, убивают членов соперничающих с ними банд, угнетают местных жителей. Это что-то вроде маленьких, коррумпированных феодальных владений, государства внутри государства. В фавелах нет полиции, нет камер наблюдения. Человек, которому нужно было исчезнуть, вполне мог исчезнуть там… и многие так и делают. До последнего времени вокруг Рио было множество фавел. Но теперь, с приближением Олимпиады[33], правительство начало действовать. Батальон специальных полицейских операций и Unidade de Policia Pacificadora[34] начали осуществлять рейды на фавелы и восстанавливать в них порядок. – Азеведу помолчал. – Во всех, кроме одной, куда не суются ни военные, ни полицейские. Эта фавела называется Cidade dos Anjos – Город Ангелов.

– А почему к ней такое отношение?

Полковник мрачно улыбнулся:

– Это самая большая, самая жестокая и самая мощная из всех фавел. Наркобароны, которые там заправляют, не только безжалостны, но и бесстрашны. Если ближе к делу: год назад они совершили налет на военную базу и разграбили ее, унесли тысячи единиц оружия и боеприпасов. Пулеметы пятидесятого калибра, гранаты, РПГ, минометы, гранатометы… даже ракеты «земля – воздух».

Пендергаст нахмурился:

– Тем больше оснований зачистить ее.

– Вы смотрите на ситуацию глазами постороннего. Фавелы воюют только друг с другом – не с населением. Атака на Cidade dos Anjos превратится в жуткое кровопролитие, погибнет множество наших военных и полицейских. Ни одна другая фавела не осмеливается бросить им вызов. А со временем все остальные фавелы исчезнут. Так зачем пытаться изменить естественный порядок вещей? Лучше известный враг, чем неизвестный.

– Интересующая нас персона исчезла в джунглях восемнадцать месяцев назад, – сказал Пендергаст. – Но я сомневаюсь, что она долго там оставалась.

– Что ж, мистер Пендергаст, – заметил агент ЦРУ, – похоже, у нас есть один возможный ответ на то, как мистер Тапанес Ланьдберг оставался невидимым. – За этим последовала слабая улыбка.

Пендергаст поднялся со стула:

– Благодарю вас обоих.

Полковник Азеведу оценивающе посмотрел на него:

– Сеньор Пендергаст, мне даже страшно представить, каким будет ваш следующий шаг.

– Мой дипломатический статус не позволяет мне сопровождать вас, – сказал агент ЦРУ.

Пендергаст только кивнул на это и повернулся к двери.

– Если бы речь шла о каком-либо другом месте, мы бы дали вам сопровождение, – сказал полковник. – Но не в Cidade dos Anjos. Я могу вам только посоветовать: уладьте все ваши дела, прежде чем отправляться туда.

Пендергаст, полностью одетый, лежал на огромной кровати в номере отеля «Копакабана-палас». Свет был выключен, и, хотя стоял полдень, в комнате было очень темно. Сквозь закрытые окна и жалюзи в номер доносился приглушенный шум прибоя с пляжа Копакабана.

Он лежал совершенно неподвижно, как вдруг его охватила дрожь, настоящий приступ, сила которого все нарастала. Пендергаст плотно сжал веки и кулаки, стараясь усилием воли прогнать этот неожиданный, внезапный припадок. Несколько минут спустя дрожь стала стихать. Но полностью не прошла.

– Я справлюсь с этим, – еле слышно прошептал Пендергаст.

Поначалу, когда симптомы только начали проявляться, Пендергаст лелеял надежду, что есть способ дать им обратный ход. Не найдя ответа в прошлом, он начал искать в настоящем, в надежде найти способ борьбы со своим мучителем. Но чем яснее он понимал дьявольскую сложность заговора с целью отравить его, чем больше размышлял над историей своего предка Езекии и его погибшей жены, тем яснее ему становилось, что все его надежды – жестокое заблуждение. Им двигало теперь одно желание: пока у него еще есть время, продвинуть расследование, которое, судя по всему, должно было стать его последним расследованием.

Он заставил себя мысленно вернуться к утренней встрече и к словам бразильского полковника. «Есть только два места, где он мог прятаться, – сказал он про Альбана. – Джунгли… или фавелы».

Вдруг иные слова непрошено возникли в мозгу Пендергаста. Это были слова, которые сказал ему Альбан при расставании, в тот день полтора года назад, когда он с почти дерзкой неторопливостью уходил в бразильский лес. «У меня впереди долгая и увлекательная жизнь. Как говорится, весь мир теперь – моя устрица, и я обещаю, что в нем станет гораздо интереснее, когда я вскрою его»[35].

Пендергаст держал в голове эту сцену прощания, напрягая все свои интеллектуальные способности, чтобы вспомнить ее во всех подробностях.

Он, конечно, знал, что для сына эти восемнадцать месяцев начались в бразильских джунглях. Пендергаст своими глазами видел, как его фигура скрылась в плотных зарослях. Но он был уверен в том, что Альбан не остался в джунглях. Там не было ничего такого, что могло бы занять его, увлечь, а самое главное, там он не мог воплотить в жизнь задуманные им многочисленные махинации. Он не вернулся и в город своего рождения Нова-Годой – город был теперь в руках бразильского правительства, под своего рода военным управлением. И потом, Альбану там больше нечего было делать: комплекс был уничтожен, его ученые, солдаты и молодые вожди убиты, получили сроки, реабилитированы или разбежались кто куда. Нет, чем больше Пендергаст размышлял об этом, тем больше он утверждался в мысли, что скорее раньше, чем позже Альбан вышел из джунглей и… скрылся в фавеле.

Для него это было бы идеальным местом: никакой полиции, никаких камер наблюдения, никакой слежки и никаких агентов разведки, следующих за ним по пятам. При его остром интеллекте, выдающихся криминальных способностях и социопатических наклонностях он, безусловно, был находкой для наркобаронов, заправлявших в фавеле. Все это должно было дать Альбану необходимое время и пространство для обдумывания планов.