Музыка страсти - Лесли О'Грэйди

Лалле стало не по себе: будто черная туча внезапно заволокла солнце, и все кругом погрузилось во мрак. Она в бессознательном порыве скрестила руки, закрывая обнаженную грудь, и замерла от страха.

Невольно ей вспомнился тот день, когда она возвращалась из Бентвуда и кто-то преследовал ее, прячась в лесу. Чувство, что они с Греем здесь не одни, неприятным холодком проникло в ее сознание. Лалла всматривалась в густые заросли деревьев, однако не увидела там никого. Кругом – тишина, сквозь которую угадывался лишь шелест листвы да журчание ручья.

Ни о чем не догадывающийся Грей недовольно заворчал:

– Не останавливайся, прошу тебя! Продолжай!

– Подожди, Грей, – тихо сказала Лалла. – Мне кажется, за нами кто-то подсматривает.

– Ты не нашла лучшего времени для выражения своей буйной фантазии? Может, это просто птица или белка перепрыгнула с ветки на ветку, – сказал он с плохо скрываемым раздражением.

Ей стало неловко. Нужно же было, чтобы неприятные воспоминания так некстати возникли в такой момент! Она поспешила убедить себя, что это лишь галлюцинация, и, нежно улыбнувшись, вернулась в объятия Грея.

Несомненно, в остроте ситуации была какая-то особая прелесть, она чувствовала это, и страсть закипела в ней с удвоенной силой, подгоняя к действию.

Поднялся прохладный ветерок, и Лалла поежилась от холода. Между тем она прильнула к Грею и начала исследовать его тело влажным языком. Она ласкала каждый дюйм его мощной груди и плоского мускулистого живота, упиваясь ощущениями солоноватого привкуса на губах. Грей приподнялся на локтях и выгнулся навстречу ей.

– О Лалла! – прошептал он.

Она упрямо уложила его обратно.

– Я же обещала соблазнять тебя. А это значит, что я буду делать то, что доставляет мне удовольствие.

Она продолжила ласки. В звенящем воздухе уютной лесной поляны, сквозь редкие крики соек, она услышала, как Грей издал стон вожделения, и почувствовала, как сама напряглась от желания.

Она с восхищением рассматривала его тело, освещенное рассеянным солнечным светом, и, не говоря ни слова, оседлала его, обхватив бедрами. Через мгновение Грей уже погрузился в нее. Из его горла вылетел глухой стон. Однако Лалла не торопилась. Сегодня она хотела взять все в свои руки. Лалла на миг затаила дыхание, упиваясь восторгом, и замерла от наслаждения. Потом, сжав бедра Грея, она начала двигаться в одном с ним ритме, все быстрее и быстрее, уносясь на вершину наслаждения.

Очень скоро, взорвавшись в порыве экстаза, Грей простонал:

– Господи, ты меня совсем измучила.

Лалла тихонько опустилась рядом с ним на колени и начала игриво вынимать травинки из его волос.

– Представляю газетный заголовок, – хихикнула она. – «Богатый промышленник Джеймс Грей Четвин был изнасилован своей любовницей!»

Грей приподнялся и уткнулся в ее обнаженное плечо.

– Это было потрясающе, как всегда, радость моя.

Лалла прильнула к нему, пальцы их рук сплелись.

– А ты! Ты был сегодня особенно восхитителен. Ну а сейчас давай оденемся и перекусим.

Грей разочарованно разжал объятия.

– Моя юная леди! Ну как вы можете думать о еде в момент наивысшего удовольствия?

– Ну не виновата же я, что от занятий любовью у меня появляется зверский аппетит, – захихикала она.

Грей потянулся и лениво поднялся на ноги, и Лалла с восхищением посмотрела на его стройное тело. Осудив себя за не вовремя высказанные вслух приземленные плотские желания, она быстро оделась и направилась к Малышу, чтобы отвязать корзину с провизией. Она подошла к коню и, вдруг вспомнив, как тот испугался чему-то в лесу, сама передернулась от страха. Неужели кто-то опять преследовал ее? Или ей это только почудилось?

Но в любом случае тот, кто шпионил за ними, был теперь далеко. Лалла взяла корзинку и опустилась на колени, чтобы расстелить на траве красно-белую клетчатую скатерть.

– Знаешь, Грей, и все-таки меня не покидает чувство, что кто-то следил за нами, – сказала она.

Он натянул сапоги и лукаво ухмыльнулся:

– Кто бы то ни был, он, думаю, увидел много интересного.

– Я тоже так считаю. – Лалла весело рассмеялась.

– Ну вот! Мы даже думаем одинаково. – Внезапно улыбка слетела с его губ. – Так ты действительно кого-то видела?

– Я – нет, но Малыш… – Теперь Лалла поведала ему, как конь тревожно вскинул голову и пригнул уши.

– Значит, что-то его испугало. Лошади – очень чуткие животные.

– Знаю, – вздохнула Лалла, вынимая хлеб, сыр и фрукты и раскладывая их на скатерти. – То же чувство возникло у меня и тогда, когда я возвращалась от Бентонов. То ли этот сумасшедший Роллинз, вечно рыщущий в лесах, то ли журналист из газеты. – Она вдруг замолчала. – То ли плод моей неуемной фантазии.

Грей покачал головой и поднял бокал с вином.

– Сегодня слишком прекрасный день, чтобы думать о плохом. Выпьем за все прекрасное!

Лалла подняла свой бокал ему навстречу.

– Совершенно согласна.

С ленчем вскоре было покончено. Грей откинулся на траву, подперев голову рукой. Лалла присоединилась к нему и заметила, что он вдруг загрустил.

– О чем ты сейчас думаешь? – нежно спросила она, запуская пальцы в его золотистые волосы.

– О Джейн.

– Неужели сравниваешь, кто из нас лучше в постели?

В глазах Грея внезапно сверкнули молнии.

– Не смей даже шутить на эту тему!

Смущенная, Лалла покраснела.

– Я не хотела тебя обидеть. Извини.

Он мягко улыбнулся и обнял ее.

– Ты божественная женщина, Лалла. Ты лучше ее во всем, и я не хочу даже сравнивать.

– Мне кажется, ты хочешь что-то рассказать. – Лалла пристально поглядела в его глаза. – Я слушаю.

Она нежно провела рукой по его волосам. Грей глубоко вздохнул, никак не решаясь начать разговор.

– Видишь ли, Лалла, – он посмотрел невидящими глазами куда-то вдаль, – я женился на Джейн вовсе не потому, что был влюблен в нее. Мой отец говорил, что давно пора задуматься над продолжением рода. Я же хотел лишь одного – скорее забыть тебя. Однако время показало, какую непростительную ошибку я совершил.

Лалла заметила в его глазах слезы.

– Через некоторое время я почувствовал, что попал в ловушку, из которой нет выхода. Ведь она превратила мою жизнь в тюремные застенки. Не находя утешения, я начал сходить с ума. А потом она погибла, но почему-то я не почувствовал себя свободным. Я до сих пор терзаюсь от мысли, что виноват в смерти Джейн.