Дочь за отца - Владимир Григорьевич Колычев

это, нос разбил!

— Кому?

— Себе… Да и не кровь это!

Фомичев нашел на куртке пятно, взялся за него пальцами обеих рук, надул щеки, собираясь плюнуть на него. Но Степан и по губам его ударил, и по рукам.

— А что?

— Слышь, начальник, я ведь и ответить могу!

— Живодеру ответил? — Степан отпустил ему новую пощечину.

— Да ты че!

— Ты здесь рядом живешь?

— Тебе не все равно?

— Пойдем покажешь, как ты за Живодером шел!

Степан схватил Фомичева за шею одной рукой, но этого хватило, чтобы развернуть его на сто восемьдесят градусов. Свободной рукой он махнул, увлекая за собой своих оперов. О следователе Степан не думал, сейчас ему нужны были специалисты по шоковой терапии.

— Пошел!

— Да не ходил я за Живодером!

— Пошел, говорю!

Фомичев правильно понял, что сопротивление бесполезно, и привел Степана к своему дому, который также выходил на тропинку, шедшую по берегу реки. Дом у него самый обыкновенный, деревянный, обшитый доской, стоял крепко, не косо, на бетонном фундаменте, недавно после покраски.

— Куда дел пистолет?

— Какой пистолет?

— А из которого в Живодера стрелял, — нарочно громко сказал Степан.

Если в доме дружки Фомичева, вряд ли они заступятся за человека, который убил их босса.

— Да не стрелял я.

— А кто стрелял?

— Не знаю.

В доме никого и ничего, ни людей, ни порядка. На кухоньке за русской печью грязная посуда, разделочная доска на столе, хлеб на ней резали, колбасу, сыр. В горнице на столе такой же бардак, следы пиршества, полная пепельница окурков, там же колода игральных карт, лист с пулей, бутылки пустые на полу, в серванте лежал использованный шприц. Диван разложен, покрывало смято, на подлокотнике красная женская куртка, а на ковре валялись трусики.

— Это что такое? — показал на них Степан.

Он крепко держал бандита за шкирку, через каждую минуту встряхивая его.

— А что такое?

В сенях послышались тяжелые шаги, открылась дверь, в дом вошли Комов и Кулик.

— Женское белье меряешь?.. Да ты петух!

— Сам ты петух красноперый! — вскинулся бандит.

И тут же оказался на полу. Удерживая его за шкирку, Степан сильно ударил по ногам, вышла эффектная подсечка. Падая, Фомич больно стукнулся головой о подлокотник дивана, но сознания не потерял. Степан приставил к его переносице ствол пистолета.

— Откуда у тебя царапина на шее?

— Не знаю!

— А я знаю! Женщина тебя поцарапала! И тебя, и Живодера!.. Где она?

— Кто — она?

— Женщина, которую вы, твари, здесь насиловали?

— Не знаю, о чем ты, начальник!

Степан ударил Фомича кулаком в живот и перевел дух, пока тот корчился от боли.

— Где женщина? Почему здесь ее куртка?

— Не знаю…

Степан ударил снова.

— Можно мне? — спросил Комов.

— И мне! — кивнул Кулик.

— Сейчас посмотрим… Где женщина?

— Сбежала она!

— Куда сбежала? Где она сейчас? Адрес!

— Да не знаю… Кушак привез! Сказал, на трассе где-то подобрал.

— Где Кушак?

— Может, дома.

— Где дома? Адрес!

— Я откуда знаю? Он вообще левый, не пришей рукав. Кому он на хрен сдался?

— Давай по порядку! Вчера вы бухали, расписывали пулю, так?

— Ну да, Живодер… Эдик подошел…

— Кто еще был? — Степан взял листок с таблицей на четырех игроков.

— Жилец был и Шкет…

— «Э» — это Живодер? — изучая пулю, спросил Круча.

— Да.

— Он влетел на бабки больше всех… На бабки играли?

— А на что еще?

— Может, на баб?

— Да о бабах не думали… Жилец ушел, по пути Кушака с бабой встретил и к нам привез…

— И вы ее на четверых расписали?

— Да нет, на троих…

— А она царапаться?

— У нее длинные острые ногти… Сука!..

— А кровь откуда?

— Так не хотела она, ударил я ее, а у нее кровь носом… — Фомич указал на грязный, замусоленный ковер, на котором с трудом, но все же можно было различить темные пятна.

— Куда вы ее потом дели?

— Да она реально сбежала!..

— На тот свет?

— Да не убивал ее никто! Сбежала она!

— Без трусов, без куртки?

— Ну а что, жить захочешь… — Фомич осекся, замолчал, но это ему не помогло.

Степан от всей души ударил его локтем в живот.

— Как женщину зовут?

— Зоя… Зоя ее зовут… Сбежала она!.. Может, Кушак ее подобрал!

— Кушак?

— Ну, Жилец сказал, что Кушак недоволен был, что бабу у него забрали. Привез их, отъехал чутка и остановился на машине… Может, он там и стоял у дома недалеко, а Зойка эта сбежала…

— Где Кушак живет?

— Где-то на Юбилейной…

— Еще точней! — замахнулся Степан.

— Ну там перекресток с Колхозной улицей, дом из белого кирпича, синие ворота. Там он живет… Наверное.

— А где пистолет, из которого ты Живодера убил?

— Да не убивал я!

— Когда Живодер домой пошел?

— Точно не скажу… Где-то в начале пятого. Ближе к половине пятого.

— А сколько времени ты за ним шел?

— Да не шел я за ним! И не я его убил!

— А кто убил?

— Да не знаю… Может, Сафрон ваш?

— Все-таки Сафрон? — ухмыльнулся Круча.

— «Гелендваген» в поселке видели.

— Вчера днем?

— Да нет, сегодня ночью. Номера московские.

— Кто видел?

— Да Кушак видел… Ну, Жилец сказал, что Кушак видел.

— И что Живодер?

— А что Живодер? Шкета отправил по поселку погонять, глянуть, где эта тачка.

— И что Шкет?

— Да не нашел ничего… А Эдика замочили!

— Врешь ты все про «Гелендваген»!

— Так у Кушака спроси!

— Спрошу!

Майор Жмаков не стал мешать Степану, но патрульный «уази» к дому Фомичева отправил. Эта машина и забрала бандита — с доставкой в отделение. Нельзя ему находиться в доме, пока обыск не прошел. Вдруг орудие убийства где-то здесь.

Следователь согласился с доводами против Фомичева, обыск он взял на себя, а Степан со своими операми отправился на Юбилейную улицу.

Во дворе дома за синими воротами стояла белая «семерка» с тонированными окнами. С капота спрыгнула трехцветная кошка — и гостей испугалась, и мотор под крышкой, видимо, уже остыл. Но ведь лежала, грелась, значит, машина подъехала не так давно.

Степан нажал на клавишу звонка, но открылась не дверь, а форточка.

— Чего? — донесся недовольный мужской голос.

— Фомич к себе зовет, Живодера замочили. Давай быстрей!

— Ничего себе!

Форточка закрылась, минут через пять открылась дверь и на крыльцо вышел худощавый парень в широких коричневых джинсах и короткой кожаной куртке. В туфлях, без шапки, на пальце он крутил ключи от машины. Совсем еще молодой, кожа лица нежная, не знающая бритвы, но это не мешало ему держаться с достоинством бывалого бандита. Но вряд ли Кушак числился в списках банды Живодера, если он даже