Замуж поневоле - Николь Келлер

Она молчит, отвернув голову к окну. Спокойна и собрана. Не моя Татьяна. И я хочу, чтобы она сейчас взорвалась, накричала на меня, проявила свои обычные и такие родные мне эмоции. Хочу, чтобы начала швырять все, что под руку попадется. Хотя бы, чтобы расплакалась. Потому что это ее отчужденность, равнодушие убивали меня без ножа. Я серьезно беспокоился за свою женщину. Да, что бы не случилось, как бы не сложились наши судьбы, я всегда буду считать ее своей…Хоть и не буду иметь на это никакого права.

– Наигрался, значит, да? Не устроила игрушка, Сереж?

Все внутри меня кричит, что это не так, что это для ее же блага! Но…кто мне поверит?! Поэтому, сцепив зубы, играю роль сволочи до конца.

– Таня, ты – взрослая девочка, поэтому давай обойдемся без розовых соплей и женских философских мыслей. Тем более, я не понимаю твоих претензий – ты мечтала о разводе и свободе. Чем ты недовольна? – произношу ледяным тоном, ненавидя себя за каждое сказанное слово.

Татьяна опять молчит, не глядя в мою сторону, лишь обнимает себя за плечи, словно хочет согреться.

– А если я не подпишу документы? Что тогда? – в ее голосе проскальзывают злые нотки, что не может меня не радовать. Появляется надежда, что моя девочка справится с этим дерьмом.

– Это не было вопросом, Таня. Все документы готовы и подписаны. Я просто привез тебе твой экземпляр и ставлю в известность, что отныне ты – свободная женщина и можешь делать со своей свободой все, что пожелаешь.

Я вижу, как Таня сжимает руки в кулаки и напрягается, выпрямившись в струну.

– Спасибо за беспокойство. Можешь идти, – царственно, с достоинством произносит моя девочка, так и не повернувшись в мою сторону.

И я поступаю, как последний трус: просто сбегаю из этого дома, ни разу не обернувшись.

«Ты – свободная женщина и можешь делать со своей свободой все, что пожелаешь» – звучат в моей голове на повторе слова мужа. Прошу прощения, бывшего мужа. В задницу себе засунь свою свободу! Она мне больше не нужна. Потому что впервые я не хочу быть сама по себе. Потому что хочу быть покоренной и прирученной одним идиотом, которому на хрен не сдалась такая неопытная малолетка вроде меня. Ему же женщину – вамп Ирину подавай…

Я не могу понять, как так получилось, что я настолько ошиблась в этом человеке. Ведь я чувствовала его заботу, видела восторг в его глазах, когда Сергей говорил: «Моя девочка», а я тихо и покорно отвечала: «Твоя…». Не мог человек, который играл мной, использовал в своих целях, так обнимать и оберегать! Я же чувствовала! Ведь я же…

Но это все лирика. Как там сказал Сергей? «Розовые сопли и женские философские мысли». Никому не нужные. Так что блокирую все это в голове и еду в больницу к отцу.

Там в коридоре я натягиваю фальшивую счастливую улыбку до ушей и вхожу в палату. Этот невыносимый мужчина спустя неделю уже ходит, злостно нарушая постельный режим, чем доводит до нервного тика врачей.

– Папа, почему ты встал?! – строго спрашиваю я, бросая на столик пакет с фруктами и соками. – Живо в постель!

– Ох, и строгая ты у меня выросла, дочь! Сколько можно лежать?! У меня скоро пролежни будут! Ты привезла мне ноутбук?

– Нет! Врачи тебе что сказали? От – ды – ха – ть! А это значит, лежать, смотреть кино, читать книжки! А не разгребать завалы на работе! Твои архаровцы и без тебя справятся!

– Эти…тугодумающие все дело развалят! Как страну в девяностые! – возмущается отец, чем вызывает у меня улыбку.

– Стареешь, пап. Уже и разговоры дедовские пошли.

Отец насупился, но все же сел на кровать, удобно устроившись.

– Ладно, расскажи тогда, Тань, как у тебя дела с Сергеем? Как жизнь семейная?

– Все хорошо, папочка, – отвечаю я, еще шире улыбаясь. Представляю, что моя улыбка напоминает больше звериный оскал, но, главное, чтобы отец ничего не заподозрил. Врач строго – настрого велел ему говорить только позитивные вещи, никаких отрицательных эмоций.

– Я надеюсь, ты держишь свой строптивый характер в узде? – прищурив глаза и откидываясь на подушку, спросил отец.

– Ну, конечно, папуль. Я у тебя вообще ангел небесный, – моргая глазками, милым голоском сообщила я. В этот самый момент представляя, как сношу бубенцы моего экс-супруга клюшкой для гольфа.

Отец не знает о моем скоропостижном разводе. И не узнает в ближайшее время точно. Главное, чтобы он про свою Эльвирочку не стал спрашивать.

– А где Эльвира? Она даже ни разу и не пришла…

Вспомни…вот и оно.

– Надеюсь, для нее отдельный котел в аду…, – пробормотала себе под нос.

– Татьяна! Я все слышал! – сурово одергивает меня папа.

– Тебе показалось, папочка. Я говорю, занята она, передавала привет, сказала, заглянет…на днях.

– Не ври отцу, Татьяна! Я знаю, что сбежала эта стерва. И слава Богу!

Я во все глаза смотрю на отца, что преспокойно пьет сок.

– Что ты на меня так смотришь? – приподняв брови, спросил отец.

– А как же…ну, там…жили они долго…счастливо…любовь до гроба…

– Типун тебе на язык, дочь! По дереву постучи! Ты меня такими словами до повторного инфаркта доведешь!

Смотрю на своего отца во все глаза…и не узнаю. Где тот суровый человек, которого я всегда знала?! Строгий, серьезный бизнесмен до мозга костей!

– И не надо на меня так смотреть! Ты что, подумала, что я женился на ней по большой любви?

– Ээээ, ну…вообще-то да.

– Ты что, дочь?! Да я ничего не люблю в этой жизни, кроме тебя и бизнеса! А Эльвира – просто средство достижения цели! Жалко, что рано пришлось с ней расстаться, но, как говорится, баба с возу – кобыле легче.

– Почему ты тогда выдал меня замуж за Сергея? – жалобным и обиженным тоном вырвалось у меня.

Ох, зря, зря я это сказала…Отец тут же принял боевую стойку:

– А что, что-то не так? Он обидел тебя?

Обидел ли меня этот шлюхан?! Да нет, что ты, папочка! Он просто попользовался и бросил. Как гандон.

– Папа, ты – не еврей. Не отвечай вопросом на вопрос. Почему ты выдал меня за него замуж? Да еще и против моей воли.

Отец тут же отводит взгляд. Ох, не к добру это, не к добру… Что же ты скрываешь, папочка?! Что же ты натворил?!

– Потому что он любит тебя, Тань. Сергей попросил твоей руки, и я не смог отказать. Потому что он один будет тебя беречь, если со мной вдруг что случится. Сама понимаешь, депутатское кресло – штука опасная.

От папиных слов у меня слезы на глаза навернулись. Я тут же кинулась в объятия, крепко прижавшись к его груди. Папочка-папочка, как же ты ошибся! Твой лучший друг предал не только меня, но и тебя…