Дитя платонической любви - Маргарита Южина

Дуся буквально подскочил. Он схватил матушку за плечи, чувствительно ее тряхнул и рявкнул в самое ухо:

– Маманя! Ну почему ты сразу мне не сказала этого слова?! Правильно! Прямо из роддома! Значит, у преступника был сообщник. И он работает у нас – в роддоме! Ну конечно! Я и череп голый видел за шторкой!

– Какой такой череп? – насторожилась мать.

Вообще поведение сына ее пугало. Ну ведь знала – нельзя Дусе волноваться!

– Понимаешь, мне все время кажется, что за мной кто-то следит. Словно что-то спину грызет и грызет. У меня так всегда бывает, если кто в спину смотрит. Я резко обернулся и вижу – тень на шторке, у нас в роддоме, на втором этаже! Так это и был сообщник.

Лицо у Олимпиады Петровны скисло.

– И ты только сейчас, в эту минуту додумался, что в роддоме преступник? Дуся, хочу тебя огорчить: твоя высота – это носилки санитара. Неужели ты сразу не мог сообразить, что надо искать там?! Да я бы на твоем месте… Да хоть мне бы рассказал! Надо было…

Олимпиада Петровна так и не успела окончательно разнести сынка, к ним опять кто-то рвался.

В дверях стояла Юленька. Она еле сдерживала слезы на прекрасных глазах, держалась стеснительно, но достойно.

– Евдоким, – заговорила она прямо на лестничной клетке, не решаясь войти. – Я, конечно, извиняюсь за вчерашний спектакль…

– Юль, а вы что, с Танечкой уже помирились? – наивно вытаращился Дуся.

– С чего вы взяли? – возмущенно захлопала ресницами девушка. – Боюсь, я не смогу ее простить. А разве похоже, что мы подруги?

– Ага, что-то такое есть. Не успела она позвонить, как уже и ты пришла. Юля, да ты проходи, не стесняйся. Тоже будешь в пансионат звать?

– Кого? – медленно прошла Юля.

– Ну меня же! Танечка звонила, звала, говорила, что две путевки специально для меня урвала, а ты сколько?

– Я вообще про пансионат… Вот надо же, значит, всем давали, а мне никто даже ничего не сказал! Я не поэтому пришла. Просто у нас деньги выдавали, ну и попросили тебя предупредить – если будешь получать, чтобы завтра пришел, а если у тебя свои имеются, так их сдадут завтра после обеда.

– Как это сдадут? – разволновался Дуся. – Нет уж, я приду получать. Это с утра надо, да?

Юленька его не слышала, она нервно кусала губы и бормотала:

– Значит, и эта звонила уже… Дуся! Евдоким! Тебе надо уехать!

– В пансионат! А говоришь, тебя путевками обошли.

– Нет, не в пансионат. Тебе куда-нибудь надо уехать. Ну что же такое – девицы совсем стыд потеряли, прямо на шею вешаются!

– Девушка! – вышла из комнаты Олимпиада Петровна.

Ей уже надоело подслушивать под дверью, и она решила участвовать в беседе на общих основаниях.

– Девушка, вам мышка не нужна? Всего двести долларов.

– Спасибо, хо-хо, мне такую красоту не прокормить, – мило улыбнулась Юленька женщине и снова обратилась к Дусе. – У меня у знакомых дача есть, прямо коттедж настоящий, я могу договориться, ты один, совсем без меня, там можешь пожить.

– Девушка, у Дусика есть собственный коттедж, – фыркнула матушка. – Не приучен он по чужим-то шастать.

– Да Дусю в его коттедже любая с… свиристель отыщет! Пусть немного в одиночестве поживет, – упрямо настаивала Юля. – Уехать ему надо…

– А чего это вы от него девиц отгоняете? – обиделась родительница красавца. – Он уже созрел, ему пора и супругу приглядывать. К тому же дочь у него потерялась, искать нужно, куда же он поедет?

– Ой, ну не хотите, как хотите! – не выдержала доброжелательница. – Только вот не жалуйтесь потом!

Филины пообещали не жаловаться, и обиженная Юля удалилась.

На следующее утро Дуся потрусил получать законные рубли. Больше денег на работу его гнал азарт. Очень хотелось присмотреться к каждому сотруднику – кто же так желает Дусе зла? А ведь и впрямь не смогли бы вывезти Ирину из палаты чужие люди без помощи своих работников. Значит, «лысый череп» не дремал, а вовсю портил людям жизнь. И кто же он есть? Лысых вроде в роддоме не работало… Если только главный? Так он не окончательно облысел, лишь полянка на середине макушки. Матвей Макарович ее страшно стыдился и тщательно забрасывал реденькими волосиками с боков. Главврач к тому же очень верил в бредни рекламы и надеялся вырастить на своей плеши неудержимые кудри. А может, на тени он смотрится, как совсем лысый? Вот это и хотел выяснить Дуся.

Едва расписавшись в ведомости, он поспешил в кабинет главврача.

– Матвей Макарович! Я вот хотел носилки купить, а где они продаются? Заходил в супермаркет, там их и не завозили! Может, в дом мебели зайти? – бил Дуся наверняка.

Матвей Макарович бережно поливал цветочки из огромной колбы. Увидев вольного санитара, он чуть не выронил посудину.

– Ду… Евдоким Петрович, ну чего вас вечно с криком приносит? – стыдливо прятал он колбу в стол. – Чего хотели сказать-то? Носилочки, говорите, купить собрались? Хорошее дело. А пипетки? Мы же еще пипетки хотели.

– Не пипетки, а пробирки, – поправил Дуся. – Где их покупать? Я все магазины объездил, даже в ЦУМе был.

Главный засветился улыбкой и стал похож на доброго дедушку.

– Ой, ну прямо сущий ребенок. Кто же тебе в ЦУМе клизмами, прости господи, торговать станет? Магазин специальный есть, «Медик» называется, съезди… Знаешь, Дуся, я вот что подумал – зачем тебе самому мотаться? Я нашего водителя попрошу, мы с ним съездим…

– А кто наш водитель? Чего-то я не помню… – насторожился Евдоким. – Он не лысый, случайно?

Главный непроизвольно дернулся и как бы между прочим покрепче приладил прядочки на голове, чтоб не спадали.

– Лысый? С чего бы ему лысым быть? – зарумянился он и бодро хихикнул. – У нас, я заметил, в роддоме вообще мужчины все с буйным волосяным покровом. Вот все как на подбор – с кудрями!

– Да не все, вам просто не видно, – проронил Дуся и грустно посмотрел на чахлую растительность начальства. – Понимаете… как бы вам сказать…

Он уже совсем было признался Матвею Макаровичу, что в роддоме орудует сообщник преступника, а может, и сам злодей, но… в последний миг захлопнул рот.

– Матвей Макарович, а вы не можете вот сюда встать, к шторке?

– Это зачем же? – наивно улыбался главный.

– И все же встаньте.

– Да ну право, какой ты выдумщик, Дуся… Ну хорошо-хорошо, куда прикажешь? Кстати, носилки по теперешним временам немалых денег стоят, а ты ведь на три грозился деньги дать.

– Вот сюда… так, так… – Дуся вертел главного возле шторы, однако тени не получалось.

Пришлось включить настольную лампу. Матвей Макарович стоял не шевелясь и даже глаза закрыл в ожидании сюрприза. И вот, наконец, луч света удалось направить верно. Появилась тень, но… Это была не та голова. Мелкие кучеряшки смотрелись жиденьким облачком, но не голым черепом. Дуся разочарованно вздохнул и вышел.