Звезды и Лисы - Татьяна Устинова

Майор Мишаков против воли посмотрел на нее с уважением.

– Вот этот кусок я срезала со стула, к которому была привязана тетя Николая Михайловича. А этот из ванной. Я взяла его с антресолей. И просто для сведения – я все время была в перчатках.

Майор посмотрел на обрезки, лейтенант вытянул шею и тоже уставился.

– Ну и чего? Одинаковые, да.

– Одинаковые, – согласилась Демидова. – Но это нам ни о чем не говорит. Мало ли одинаковых веревок, мог бы сказать майор Мишаков. Они сейчас все одинаковые, все на рынке куплены и все в Китае сделаны. Кроме того, злоумышленники могли связать тетю ее собственной веревкой, если прибыли неподготовленными. Они немного пошарили по дому и нашли веревку, пока тетя была без сознания. Бред, конечно, но всякое бывает. Кстати, непонятно, что с ней сделалось. Видимых травм на ней не было.

– Ну?!

– Я заказала экспертизу и получила результаты, – продолжала Демидова как ни в чем не бывало. – Собственно, для этого я и уехала потихоньку, чтобы меня никто из ваших не задержал. Мне нужно было сдать веревку экспертам.

Майор с лейтенантом переглянулись.

– Какую… экспертизу? Каким экспертам? – спросил майор осторожно. – Где?..

– Не пугайтесь, – утешила Демидова. – Я заказывала ее не для суда и не для того, чтобы лишить вас погон. Я позвонила экспертам главка – в частном порядке. Мне все быстро сделали. – И зачем-то добавила: – За полтора часа.

– Ту-ру-ру-ру-ру, – протрубил майор. – Трампам-пам!.. – И осведомился: – Нашего главка?

Демидова кивнула.

– Вот заключение. Можете прочесть, а можете не читать. Суть в том, что на веревке остались только потожировые следы тети Галицкого и ее сына. Именно в тех местах, где непременно должны были остаться следы злоумышленников!.. Если таковые на самом деле прикручивали тетю к стулу!

– Выходит… – начал лейтенант Павлуша.

– Выходит, злоумышленники ее не прикручивали, – продолжала Демидова. Мельком она взглянула на Мишакова и добавила: – Это не для суда разговор, еще раз повторяю. И заключение не для суда. Это для вас лично.

– И что я теперь должен с этим делать?

– Мне все равно, – заявила Демидова равнодушно. – Только Галицкого освободите. Доказательств его вины у вас нет никаких. Я все время была с ним. Ботинки и веревку вместе с заключением я вам передала. Диктофон пишет.

И они помолчали – все трое.

– Н-да, – сказал наконец Мишаков. – Палтусевич какой-то получается.

Тут Демидова заинтересовалась:

– Кто такой Палтусевич?

– Это от слова «палтус», – поспешил объяснить Павлуша. – Мы так называем. Это значит, каша какая-то, да еще из рыбы.

– А…

И они опять замолчали.

Мишаков лихорадочно соображал.

Если макака в самом деле берет интервью у больших начальников и они ей дают, значит, макака вовсе непростая, а со связями, да еще с какими!.. Переть на нее, не разобравшись, – себе дороже. Не только погон лишишься, головы!.. И ловкая! Какие-то ботинки прихватила с места преступления, веревки отрезала, потом в главк помчалась! Там тоже кому попало на пустом месте никаких экспертиз никто проводить не станет – непростая она, ох, непростая!..

– Почему я должен верить, что это ботинки хозяина той квартиры, а не вашего папаши? – спросил Мишаков.

– Да не верьте, – разрешила Демидова. – Я же не опер и не прокурор! Доказательства собирать не моя задача. Моя задача, чтобы Галицкого выпустили.

– Дался он тебе! – пробормотал Мишаков. – Галицкий этот!

– Дался, – согласилась Демидова. – И зафиксируйте, офицер, мое благородство и верность долгу. Я просто так Бубенцову звонить не стала! Я весь день таскала с собой башмаки, даже в главк с ними ездила! И экспертизу попросила. И результатов дождалась.

– Благородство оценил, – хмуро сказал Мишаков. – Только предметы с места преступления изымают исключительно в присутствии понятых, под протокол и видеозапись. В противном случае это никакие не улики, а дерьмо собачье!.. Вот теперь скажет хозяин квартиры, что ботинки эти он первый раз в жизни видит, и чего я делать буду?

Демидова пожала плечами:

– Что хотите, то и делайте. Ищите другие улики.

– Да вы все мне работать мешаете! – снова заревел майор. – И ты, и Глебов, знаменитый адвокат, и Галицкий сам! Чего он везде лезет?!

– Он к тете поехал, – проинформировала Демидова. – Это что, запрещено законом? Вы бы озаботились вопросом, кто вас вызвал. Мы точно не вызывали.

– Соседи позвонили, – неуверенно сказал лейтенант Павлуша.

– Соседи в местное отделение позвонили бы, – пожала плечами Демидова. – А позвонили вам.

И они опять замолчали.

– Павлуш, сгоняй за пакетом, – распорядился Мишаков. – Башмаки эти теперь, конечно, ни к чему, но мало ли, как дело повернется.

– Галицкого когда отпустите?

– А тебе прям сейчас надо?!

– Мне еще вчера надо было.

– Да пошли вы все!..

– Товарищ майор! Не горячитесь!..

– Давай, давай, дуй!..

Когда Павлуша отбежал, Мишаков спросил Демидову:

– У тебя журналистское расследование, что ли?

– Не-а, – отозвалась та. – Просто я Галицких знаю… довольно хорошо. Никто там никого не убивал и тетю к стулу не привязывал.

– Выходит, она сама себя привязала?

– Должно быть, на пару с сыном.

– Зачем?!

– Этого я не знаю.

Мишаков выдрал из майского куста сухой прутик и стал чертить им на гравии.

– А ты-то? Как ты в это дело влезла?..

Демидова смотрела вдоль липовой аллеи, только взявшейся зеленеть. Вся ее видимость альбиноса вдруг куда-то делась, осталась серьезная и грустная девушка.

Майор Мишаков попал в самую точку.

Как она влезла?.. Как же это она влезла?.. Зачем согласилась на такую работу?.. Впрочем, сразу понятно было, что затевается крупная афера, а ей всегда были интересны именно аферисты!.. Но ведь она не знала об убийстве! Самое главное и трудное – как теперь выпутаться? Как выкрутиться ей самой? Ника она в любом случае выпутает, а сама?..

И что она сможет объяснить Галицким, когда они ее спросят? Как она скажет, что все их сегодняшние неприятности – из-за нее? И что после этого с ней будет?..

– Сейчас Галицкого освобождать поздно, – предупредил Мишаков. – В камере жизнь по расписанию! Ужин уже раздали, теперь здоровый сон без сновидений! На ночь глядя никто никого не освобождает!

Демидова пожала плечами.

Прибежал запыхавшийся Павлуша с желтым пакетом, по одному, аккуратно составил в него ботинки.