Мой беспощадный лорд - Керриган Берн

Если, конечно, не убивает накануне троих.

Тяжело вздохнув, Рамзи закрыл глаз. Убийства всегда оказывали на него такое воздействие. Он чувствовал ужасную усталость. Полное изнеможение. Убийство наваливалось на Рамзи тяжким грузом, и тогда он мгновенно проваливался в благодатную темноту, едва голова соприкасалась с подушкой.

Должно быть, он приехал домой и рухнул на кровать полностью одетый. Интересно, когда именно?

Перед его мысленным взором замелькала беспорядочная череда образов.

Рамзи помнил, как заплатил частному сыщику, чтобы тот понаблюдал за домом мисс Тиг. Но к вечеру выяснилось, что сыщик самовольно покинул свой пост. И тогда Рамзи решил наблюдать сам: его словно магнитом тянуло к окнам этой женщины, из которых лился мягкий теплый свет. Внезапно его внимание привлек какой‑то странный шум. А затем Рамзи увидел, как мисс Тиг подтолкнула девочку, приказав ей бежать со всех ног. И в тот же миг ее саму поволок в темный переулок некий рослый ублюдок. А Рамзи сразу же решил, что этот человек подписал себе смертный приговор, прикоснувшись к ней. Он бросился следом за негодяем, преследовавшим Фебу, и, ни секунды не колеблясь, пристрелил ублюдка. Потом свернул в переулок, где исчезла Сесилия, и увидел, как она рухнула на землю под мощным ударом.

Дальше все было совершенно ясно. Все события запечатлелись в его мозгу последовательно и отчетливо.

Рамзи охватила ледяная ярость: все существо его требовало убийства. Он голыми руками разделался с первым из мерзавцев, после чего разрядил пистолет во второго. И еще никогда убийство не доставляло ему такого удовлетворения.

Потом проводил Сесилию и Фебу к удивительно скромному и очень чистому домику и проследовал внутрь. Они вошли в прихожую, где висели шарфы, зонтики и верхняя одежда разных цветов и оттенков. Сесилия обернулась и несколько секунд смотрела прямо ему в глаза.

Рамзи не мог сказать, почему так поступил, но он пересадил девочку на одну руку, а вторую протянул Сесилии Тиг. Та колебалась какое‑то мгновение. После чего упала ему на грудь. Она не кричала и не плакала. И никто из них не произнес ни одного слова, не издал ни звука.

Женщина и девочка молча прильнули к нему и дрожали. Их благодарность была теплой, невысказанной, абсолютной.

Рамзи приложил ладонь к тому месту на своей груди, к которому прижималась щека Сесилии Тиг. Ему казалось, что она как бы заклеймила его. И жар этого клейма, проникая сквозь одежду и плоть, добрался до самых глубин его души; жар разливался по жилам, пробуждая чувства, которым он не мог бы подобрать слова, даже если бы в его распоряжении имелся толстенный словарь и целое столетие на его изучение.

Ослепляющая удушающая ярость, с которой Рамзи отправил к праотцам трех негодяев, теперь бесследно исчезла, смытая потоком нежности. На какое‑то время он забыл о долге и чести, забыл о прошлом Сесилии и своих служебных обязанностях.

Рамзи держал в объятиях Сесилию Тиг и ребенка, точно зная, что теперь‑то они в безопасности. А все остальное утратило смысл.

Осмотревшись, Рамзи заметил открытую дверь в уютную гостиную, теперь превращенную в спальню. Там стояла кровать, на которой отдыхал пожилой мужчина невысокого роста.

Рамзи сразу узнал джентльмена, пострадавшего при взрыве в доме Генриетты. Мисс Тиг не отходила от его постели в больнице до тех пор, пока его не отпустили домой этим утром.

Его звали Жан‑Ив Рено.

Мужчины переглянулись. При этом Рамзи по‑прежнему сжимал в объятиях Сесилию и малышку. Старик взирал на него сначала с тревогой, потом со все возрастающим интересом.

– Моя конфетка, что случилось? – спросил он по‑французски.

Сесилия тотчас напряглась и грациозным движением высвободилась из объятий Рамзи, напоследок взглянув на него с искренней благодарностью.

Рамзи же с любопытством посмотрел на старика.

«Моя конфетка»? Как ни странно, его нисколько не встревожила подобная фамильярность, как и тот факт, что этот пожилой мужчина мог так обращаться к Сесилии.

А потом события развивались очень быстро.

Рамзи помнил, как опустил Фебу на пол, затем немного послушал объяснения Сесилии, которые она давала мистеру Рено, после чего ушел, чтобы поговорить с полицией и идентифицировать убитых.

И еще Рамзи помнил, что очень быстро вернулся в дом мисс Тиг. Ему следовало задать ей много вопросов. Рамзи был готов к тому, что застанет ее утопающей в слезах, совершенно растерянной.

Однако он увидел Сесилию вполне спокойной; к тому же она уже успела переодеться в чистое платье. Мисс Тиг объяснила, что вынуждена обходиться без прислуги, поэтому во время его отсутствия была занята: готовила лекарства и делала перевязку мистеру Рено. А теперь она занялась купанием Фебы.

Ее роскошные волосы были спутаны и сильно вились от влаги, а лицо порозовело, вероятно, в ванной комнате было слишком жарко.

Тут Рамзи заметил красную отметину у нее на щеке, где уже появилась припухлость, и ощутил новый прилив ярости. Сесилия пригласила его в свой кабинет, указала на графин со скотчем и, пробормотав что‑то о необходимости уложить Фебу в постель, удалилась.

Ее дом был со вкусом обставлен, но, как казалось, лишен какой‑либо звукоизоляции. Рамзи слышал почти все, что происходило наверху: плеск воды в ванной, тонкий голосок девочки, задававшей бесконечные вопросы, и тихие ответы Сесилии.

Рамзи целую вечность стоял посреди комнаты, уставившись в потолок. Непривычные домашние звуки вызвали странную боль в груди. Прислушиваясь к беседе Сесилии с малышкой, он то и дело болезненно морщился. Ласковые слова, теплые ванны, нежные прикосновения… Все это существовало только для других. А он, будучи ребенком, купался в холодном озере.

Спустя некоторое время Рамзи подошел к буфету, на котором стоял графин со скотчем. Ему действительно следовало отвлечься от столь нехарактерной для него сентиментальности. Как правило, Рамзи не увлекался спиртным, однако ночные события настоятельно требовали именно этого, иначе он не смог бы расслабиться. Ну ничего. Он выпьет только одну порцию. А потом придет мисс Тиг.

Им действительно следовало очень многое обсудить.

Чтобы не думать о недавних событиях, объяснения которым он не знал, Рамзи занялся осмотром кабинета.

Это был истинно женский кабинет. Правда, до сих пор он не слышал о существовании подобных помещений и никогда в них не бывал. Этот первый. У женщин имелись гостиные и солярии, в которых они… занимались тем, чем обычно занимались женщины.

А у Сесилии Тиг были книги.

Рамзи расположился у камина в кресле с высокой спинкой, сделал первый глоток скотча и с наслаждением прислушался к своим ощущениям. Было очень приятно чувствовать, как огненная жидкость, проходя по пищеводу, согревала изнутри…

Откуда‑то донесся мелодичный голос Сесилии, напевавшей колыбельную, и его дыхание сразу стало глубоким и медленным, а тело расслабилось.