Покоренная викингом - Хизер Грэм

— Мы скрепим наш договор кровью, — сказал Эрик.

— Ты уже и так получил много земель в Западной Саксонии, — напомнил ему Альфред. — Да, мы скрепим наш договор кровью.

— Как странно, — сказал Эрик после непродолжительного молчания. — Мне кажется, что ты больше беспокоишься о женщине, чем о землях.

— Может быть.

— Тогда позволь уверить тебя, — произнес медленно Эрик, стараясь скрыть свое раздражение. — Рианон прекрасна, и ей со мной будет хорошо. Она — моя жена, по твоей воле, а не по моему желанию. Но я привык заботиться о том, что считаю своим. Сказать по чести, король Альфред, я ей не доверяю. Ни на секунду. Я уверен, что она страстно желает, чтобы ты поднес ей мою голову на блюде. Тем не менее, до определенных пределов, это меня забавляет. Но я вернусь живым, Альфред, я не паду в этом сражении, если это зависит только от ее желания. Пока она не станет мне поперек дороги или не предаст меня, ей нечего бояться.

— Может быть, она просто боится тебя? — мягко предположил Альфред. Эрик покачал головой.

— Нет. Возможно, она презирает меня, но не боится. И быть может, было бы лучше, если бы она боялась. Мы ведь до сих пор не знаем точно, что произошло на побережье, когда я приплыл. Если это не она пренебрегла твоим приказом, то кто тогда? И все-таки она твоя родственница, и очень любит тебя.

— Любит, — сказал Альфред, устало вздохнув. Он не переставал думать о прошедшей ночи. Рианон, без сомненья, сопротивлялась. А Эрик, конечно, предъявлял свои права на нее. Теперь Рианон, конечно, иного мнения о короле.

Большинство женщин ложатся в брачную постель, не выбирая, — напомнил себе Альфред. Но все же он прекрасно понимал, какое предательство совершил по отношению к своей крестнице. Да, Эрик оставил Рауену жизнь. Он не был дикарем и проявил христианское милосердие, но все-таки…

Отношения между мужчиной и женщиной — это совсем другое.

— Рианон не предавала меня, — прямо сказал Альфред. Он устал от этого разговора, который, по-видимому, раздражал и Эрика. — Становится темно. Мы станем здесь лагерем, а утром опять двинемся к Рочестеру.

Он дал знак своим людям. Огромное войско позади него остановилось на привал.

Король превосходно знал свою страну. Они находились у речушки, вблизи восхитительной долины, которая могла дать им приют на ночь.

Колонны распались. Воины Эрика и саксонцы расположились двумя отдельными лагерями. Костров не зажигали, чтобы об их приближении не узнали датчане.

Наступила тишина, люди устраивались поудобнее и приступали к ужину, состоящему из эля и меда, свежей воды, сушеного и копченого мяса и птицы, твердых сыров и хлеба. Время от времени в темноте слышался легкий шелест или звон стали — это воины чистили и точили свои мечи, пики и боевые топоры.

Эрик по старой привычке бродил по лагерю перед сражением. Он остановился у большого дуба, покрытого буйной весенней зеленью и уставился на звезды. Ночь была прекрасная, ясная и прохладная. Он мог слышать тихое журчание речки, тихие движения людей. Посмотрев на северо-восток, он заметил огни Рочестера. Датчане возвели там деревянные и земляные укрепления.

Они устроились основательно, подчинили себе сельскую местность вокруг Рочестера, забирали там овец и другой скот, в избытке снабжая себя тем, что предлагало им время года. Агрессия была в их природе. Он это понимал, потому что был в некотором роде сродни им.

И все же его оскорбляло, что его жена не воспринимала его иначе, как захватчика. Его жена…

Он сел у дерева на землю, крепко сжав кулаки. Она была избалованным ребенком, капризы которого ему придется выносить. Нет… пожалуй, она — это нечто другое…

Он никогда не забудет огня в ее глазах, когда она смотрела на него. Никогда не забудет ее ненависти, ее стрел, ее напора…

Но было еще кое-что, чего он не может забыть. Он никогда не забудет ощущения, которое испытал, запутавшись в шелковой копне ее волос. Он никогда не забудет изгиба ее губ или тяжести ее грудей, или того, как извивалось ее тело. Теперь, в ночном воздухе, он представил, как вдыхает опьяняющий сладостный ее запах, почувствовал вкус ее плоти, неистовое биение ее сердца.

Если он закрывал глаза, перед ним вставали ее глаза. Он видел, как они горят от страсти, как она трепещет, как сдается на волю победителя…

Конечно, в эту ночь победа была за ним.

Но так ли это?

Он ожидал борьбы. Он ожидал ее ненависти и ярости, но был готов и к ее слезам. Он знал, что им придется помериться силами, и что в будущем он непременно одержит над ней победу.

Он готов был признать, что король недалек от истины, утверждая, что Рианон самая красивая женщина во всем его королевстве. Ее волосы отражали огонь ее духа, в глазах неистовствовала буря, бушевавшая в ее душе. В каждом ее движении была красота, и все это он узнал только прошлой ночью.

Он разжал сцепленные пальцы, стараясь освободиться от напряжения, которое охватило его. Она была великолепна и утром, завернутая в простыню, когда встала перед ним на колени, чтобы умолять о жизни своего возлюбленного.

Она была совершенна во всех ролях, которые играла перед ним. Ему вдруг страстно захотелось обладать ею, он возжелал ее со страстью, охватившей его как ураган.

Не правильно так сильно хотеть собственную жену!

Но она не была обычной женой. Она была опасной женщиной, и она страстно желала увидеть, как датский меч перережет его горло, или датский топор раскроит ему череп.

И все же она обещала ему…

Она пообещала ему то, что уже отдала другому, напомнил он себе. Он разбудил ее страсть, нашел истоки ее чувственности, и все же она не любила его. Скорее, размышлял он, — она презирала его теперь гораздо больше.

И все же он не мог забыть, как она появилась в лесу с Рауеном. И как она предлагала ему себя и все, что она могла дать любимому человеку…

Он нахмурился. Он же не любит ее! Любовь — это то чувство, которое он пережил со всем безрассудством в прошлом, и он вовсе не дурак, чтобы полюбить Рианон.

Тем не менее, она преследовала его. Он овладел ею, но и она не оставляла его в покое. Сегодня утром он забавлялся, когда она думала, что, вступив в сделку, одолела его. Чтобы спасти жизнь Рауена, она готова на все.

Эрик вспомнил, что она горячо надеялась на его гибель.

Нет, он не расстанется с жизнью. Будь что будет, а он будет жить. Он не солгал королю. Невзирая ни на что он возвратится к своей жене.

Он решительно поднялся и вернулся в лагерь. Ролло, как всегда преданный, ожидал его с рогом эля. Он взял его и выпил до дна.

— Мы одержим победу завтра, — сказал Ролло. — Я это чувствую, это разлито в воздухе.

— Поосторожнее, — предупредил его Эрик, — ты начинаешь пророчествовать, как Мергвин. Ролло засмеялся.