Будь моим парнем на лето, или стань моей девушкой навсегда - Иоланта Палла

что для него это значит, столько же, сколько и для меня, но взгляд Дениса сбоку и Киры издалека все расставляет на свои места. Выдавливаю из себя улыбку и делаю шаг назад.

Стыдно-то как.

— Мне нужно отойти. — Разворачиваюсь и быстро шагаю к обрыву.

Хочется побыть одной. Отдышаться. Понять, что…

— Лесь…

Резко оборачиваюсь. Войский идет за мной в своей привычной манере. Нагло. Развязно. Царь. Мантии не хватает. Я вижу, что хочет приблизиться максимально.

— Яр, даже не вздумай!

Щёки залило румянцем. Голос и вовсе на мой не был похож. Только Ярослава это не интересовало. Он улыбался, понимая, что пару минут назад получил ценное. Для меня очень важное, и если учитывать обстоятельства и нашу договоренность, то…

Мне стало обидно…

Я не позволяла забирать первый поцелуй.

Он должен был достаться кому-то другому. Тому, кто будет меня любить…

— Лесь…

— Стой, где стоишь! — Повысила голос и выставила руки вперед, будто это поможет. — Мы так не договаривались!

— Напомни-ка, кто мне предложил стать твоим парнем? Хм. Правильно. ТЫ. Ты прекрасно знала, что за этим последует.

Он двинулся ко мне, а я отступила…

Как оказалось, в пустоту.

Глава 23. Захлебнуться в эмоциях

Ярослав

Не успеваю порадоваться тому, что урвал первый поцелуй Лесеньки, потому что она падает вниз с обрыва, не успев издать и звука. Действую на рефлексах, пока сердце ударяет по ребрам. Не размеренно, как обычно, а сильно. До появления тупой боли в области грудины. Вот я уже стою на краю и всматриваюсь в темную воду. Ни звука. Лишь плеск волн, который воскрешает в памяти страшные картинки.

Во рту появляется привкус горечи, а я смотрю вниз, надеясь на то, что Смирнова сейчас вынырнет. Медлить нельзя, но я не могу прогнать воспоминания и словно через пелену слышу мамин голос. Как она громко зовет меня.

Встряхиваю головой, прогоняя тянущий и болезненный морок. Леси нет. Прыгаю вниз, больше не раздумывая. Прохладная вода благоприятно влияет на мозг, или я себя в этом убеждаю. С первого раза не нахожу ее, но со второго получается. Смирнова без сознания. Стараюсь не паниковать раньше времени, направляясь к берегу. Быстро до него добраться помогает страх за ее жизнь. Я же видел, как она прыгает с пирса, и совсем не боится воды. Тогда почему не приходит в себя?

Аккуратно опускаю на песок и принимаюсь делать искусственное дыхание. Бормочу себе под нос ругательства, пока каждый мускул напряжен.

— Давай же, Смирнова! Давай!

Повторяю действия раз за разом. Кажется, что руки онемели, как и ноги. Словно происходит все не со мной. Я не хочу повторения. Не хочу!

Несколько лет назад

— Ярик, ты почему так легко одет? — Мама подходит ко мне и улыбается, пока я наблюдаю за закатом.

В открытом море, куда мы вышли вечером на яхте, наблюдать за заходом солнца одно удовольствие. Я изрядно ей поднадоел с просьбой, и теперь мы вдвоем с неизвестным, но профессиональным штурманом бороздили морские просторы. Отец сейчас находился на важном приеме вместе с Ником, а мне удалось, не без маминой помощи, ускользнуть от объектива камер. Пусть хоть раз все будет так, как нам захотелось.

— Мне тепло.

Мама хмурится, но от этого не перестает быть красивой. Порой мне кажется, что ей любая эмоция к лицу.

— Не думала, что у меня настолько романтичный сын. — Улыбается и отводит глаза на закат. — Повезет же твоей невесте.

— Мам…

Недовольно хмыкаю. Не думал о таком. Не до этого. Девчонки нравились, да. Но больше интересовало плавание, еще и учеба занимала не последнее место. В общем, в приоритет отношения с девушками не попадали.

— Этого не нужно стесняться. Ярослав, ты должен быть тем, кто ты есть.

— Отец говорит иначе.

— Отец… — Мама тяжело вздыхает и теряет былую радость. — У него работа такая. Он должен быть примером для всех.

— Но это же вранье.

— Не говори так, — мгновенно вспылила, — иди за свитером, а то не хватало, чтобы простудился. Ну-ка!

— Хорошо.

Всегда так. Мама защищала отца, даже если тот был не прав. Безоговорочный авторитет в доме принадлежал ему. Я выполнил ее просьбу. В тот момент ничто не предвещало беды, но ночь показала, что даже спокойное море может стать бушующим и несущим смерть.

Я проснулся от того, что яхту сильно качнуло. Меня тут же отнесло к стене. Даже руку ударил. Ничего не понимая, смог подняться и одеться. Поднялся наверх, ощущая тот самый первобытный страх перед неизвестностью. Кажется, звал маму, но она не отвечала. Вода. Смытый обзор. Штурман, бросивший штурвал, и мама. Дрожащая.

Ее огромные глаза врезались в память. Еще несколько минут сражений со стихией, и яхта перевернулась. Вода не пугала меня. Благодаря тренировкам я быстро вынырнул и смог справиться с паникой. Искал маму и нашел, только без сознания.

Не знал, что делать. Просто плыл. Тащил ее с собой. Настоящий ад. Наверное, мне помог сам бог, иначе, как можно было объяснить спасение во время шторма?

Леся закашливается. Я тут же поворачиваю ее на бок и выдыхаю.

— Яр… — Сиплый голос и такие жалобные глаза заставляют сердце болезненно сжаться. — Я… Я… Ты меня спас, да?

— Твою же мать, Смирнова! Как ты меня на… Черт! — Прижимаю девчонку к себе и ощущаю жуткий тремор по всему телу.

Такой отходняк у меня был однажды. В ту самую ночь…

— Голова болит. Ударилась. — Хлюпает носом, а я тут же отстраняю ее от себя и осматриваю.

— Надо в больницу.

— Нет…

— Не обсуждается, Смирнова.

Без лишних обсуждений, поднимаюсь, беру ее на руки и несу к машине. Она напряжена, а я пытаюсь не думать о том, что сейчас захлебываюсь. Не водой. Нет. Хуже.

Я тону в собственных воспоминаниях и нынешних эмоциях. Не просто тону. Я захлебываюсь. Давлюсь тем, что чувствую по отношению к девушке, которая сжалась на пассажирском сиденье. Нагло везу ее к нашему семейному врачу в частную клинику, потому что ждать очереди в городской подобно гильотине. Не выдержу.

Я и здесь не особо сдержан. Хожу по коридору со стаканчиком кофе, пока Лесю осматривает врач. Главное, чтобы ничего серьезного.

Кофе кажется безвкусным. Подхожу к кабинету, где Смирнова сидит на стуле и слушает доктора. Хрупкая. Волосы прилипли к лицу. Даже отсюда ее дрожь передается.

Мне хреново. От того, что сотворил. С каждой минутой все хуже. Чувствую себя настоящим дерьмом. Знал же, что первый. Мне не нужно было объяснять. Поведение Смирновой и неловкий ответ на поцелуй все