Исполнение желаний - Алексей Ильин

Они свернули в неприметную арку и оказались уютном усаженном зеленью дворике. Су Мин повернулась к охране, коротко кивнула, отпуская сопровождение. Когда группа прикрытия удалилась, Абэ с гостьей вошли в сияющий огнями, хрусталем, позолотой и мрамором холл VIP-отеля.

— Назад свои слова не возьму, — сказала Су Мин, оглядываясь. — Ты ведь не пытался, но, тем не менее, поразил.

— И не думал. Сюда действительно ближе всего, — спокойно сказал японец.

— Я так и поняла, — кивнула женщина, направляясь под руку со своим спутником к лифту. — А как, кстати, поражали тебя?

— Так же. Всякими банальностями, — ответил он и, когда двери лифта разошлись, сделал приглашающий жест.

Су Мин прошла вперёд. В огромной лифтовой кабине, отделанной деревом и бархатом, стояла изысканная оттоманка. Кореянка опустилась на неё и задумчиво посмотрела на Абэ снизу вверх. Наверное, со стороны их разговор выглядел сухим и отстраненным. Они так спокойно и деловито направлялись в спальню, словно заключали какую-то серьезную сделку.

— У меня ощущение, будто мы знакомы лет сто, не меньше, — неожиданно сказала Су Мин.

— Благодарю, — Абэ сдержанно улыбнулся, протягивая ей руку. — Однако я все-таки помоложе. Да и ты не похожа на высшую корпоратку.

Кореянка рассмеялась. Лифт остановился. Двери открылись.

— Как хорошо, что мы встретились, удивительная женщина, — тихо сказал Абэ. — И как хорошо, что мы знакомы целых сто лет.

На этом собственно их разговор и закончился, возобновившись лишь тогда, когда они уже лежали в постели и Су Мин, приподнявшись на локте, что-то рассказывала.

Красивая. Очень настоящая. Без вычурности. Разная. То шелк, то сталь. Но всегда именно такая, какая нужна здесь и сейчас. Уместная. А воспоминание о расправе в переулке теперь казалось иллюзией.

Они над чем-то смеялись, о чем-то говорили, даже спорили, при этом деликатно опуская неудобные моменты, которые могли бы коснуться секретов или тайн. А потом разговор обрывался сам собой… И это тоже было по-настоящему. Изумительная ночь, и могло бы быть изумительное утро. Если бы Абэ не сдернули внезапным звонком.

Вот какого… этому Одди приспичило побегать голышом под пулями?!

* * *

Утро над сектором занималось медленно. Сперва небо побледнело, потом стало сиреневатым, затем начало розоветь… Красиво. Нари это время почему-то очень любила, а Лето нравилось её радовать. Потому, пусть и гуляли полночи, но едва занялся рассвет, Лето притащил подружку на крышу заранее облюбованного здания. Сектор отсюда просматривался плоховато, но вид всё равно открывался эффектный — на широкий проспект, который восходящее солнце раскрашивало в самые невообразимые цвета.

Когда подростки выбрались наверх — под порывы теплого ветра к необъятному небу, Нари захлопала в ладоши.

— Ага, — сказал её спутник. — Мне тоже понравилось.

С этими словами он сбросил со спины рюкзачок, в котором лежали сэндвичи, несколько банок пива и маленький плед.

Нари мигом уселась и взялась распаковывать бутерброды.

Лето гадал: как девчонки узнают, когда надо нафуфыриться? Он же ничего ей такого не говорил, куда они пойдут. А она оделась, будто на свидание: легкое платье в мелкий голубой горошек, джинсовая курточка, джинсовые кеды. И волосы красиво убрала ободком.

— Чего это ты так нарядилась? — спросил небрежно Лето, усаживаясь рядом.

Он-то никогда не наряжался.

Девчонка неопределенно покрутила в воздухе рукой, прижалась к другу и устремила задумчивый взгляд на розовеющее небо.

— Красиво, — сказал Лето — так, чтобы было непонятно, говорит он об открывшемся виде на город или о своей спутнице.

Впрочем, судя по довольной улыбке, Нари всё истолковала правильно. Платье-то она купила вчера на барахолке. Какая-то тряпка смятая, как показалось Лето. А выстирала, выгладила, сегодня вот надела — красиво.

Вообще, Нари очень понимала во всяком таком и одевалась всегда со вкусом, чем Лето втайне гордился. Хотя, следовало признать, мудрёную женскую науку по шмоткам она освоила не сразу. А может, и не освоила бы, не приди в свое время на помощь Мэрилин.

Мальчишка подавил смешок. Помнится, это случилось приблизительно через год после того, как они нашли и обжили логово опиздюлин. Лето ведь обещал отвести подругу в «Нору». Правда, для выполнения обещания пришлось изрядно покрутиться, чтобы охрана клуба сперва начала просто узнавать ушлого беспризорника, а потом и уважать. Но даже тогда он не знал, как с ним и его спутницей поступят, если они решат посетить такое шикарное заведение. Посмеются и пустят? Или посмеются и прогонят? А тут ещё прикиды толковые нужны. В том, в чём по улице шаришься, не придёшь: точно вышвырнут. Ну, а приличные шмотки в секторе можно было купить только у Гершеля.

К нему и отправились.

Старик окинул обоих замызганных покупателей цепким взглядом, однако в магазин впустил. А когда Лето объяснил ему, что нужно приодеть Нари, сразу сосредоточился на клиентке. Та изобразила зрелищную пантомиму, из которой продавец каким-то образом понял суть заказа, после чего ушел, а вернулся уже с ворохом шмоток. Нари спряталась за шторкой и начала перевоплощение.

Когда шторка была отдернута, Лето с трудом перевёл дыхание. Потому что подружка нарядилась так, как в её представлении наряжались самые красивые и эффектные женщины сектора. То есть шлюхи. Поэтому девчонка вышла к своему кавалеру в чулках в сеточку (собравшихся складками на острых коленках), коротком топе, под которым с трудом угадывалась едва обозначившаяся грудь, в короткой же юбке из блестящего кожзама и в ярко-красном облезлом боа…

Гершель из-за спины покупательницы ехидно щурился, наматывая на палец мерную ленту, и наблюдал за Лето. Тому стоило немалого труда сохранить на лице невозмутимость. Нари сияла. Она покрутилась, демонстрируя другу всю себя — такую красивую в необычайно ярких шмотках — и замерла, отведя плечи и чуть выставив вперёд ногу.

Гершель закашлялся, отвернувшись.

«Красиво же, да?!» — спрашивал сияющий взгляд девчонки.

Лето стоило огромных усилий отрицательно покачать головой. Бля, да он себя ненавидел в тот момент! И ещё долго после! Улыбка медленно сползла с лица Нари, торжество сменилось непониманием. Казалось, сейчас заревёт. Хотя это, конечно, вряд ли, она ведь сроду не плакала. Он вообще никогда не видел её в слезах.

— Понимаешь, — авторитетно сказал Лето, — так ходят девчонки, которые снимают мужиков. А ты ж никого не снимаешь.

Нари внимательно слушала, прижимая к плоской груди боа.

— Мы ж вдвоём, — продолжил объяснять друг. — А когда они к тебе полезут все, мне ведь драться придется. И как мы отдохнем тогда?

— Не, парень, — не сдержался Гершель, — ты неправ. Тебе драться не придется. Её мэрилиновские стервы в клочки порвут за то, что взялась на их территории мужиков клеить.