Пхёнган и Ондаль - Чхве Сагю

от мира, вы избежите направленного на вас жала врага и получите отличный повод для переноса столицы.

Пхёнвон подался вперед от любопытства. Если все получится, как обещает зять, лучшего и желать нельзя.

– Ну же, расскажи поподробнее, что у тебя на уме, – поторопил он Ондаля.

– Гочуга сам рассказал всему свету, что страдает от тяжелой болезни, когда отказался выполнять королевский приказ сражаться с Силлой. Если пытаться что-то утаить от людей, они это раскроют, если подавлять их – будут сопротивляться. Так работает мир. Гочуга отрекся от своего поста и известил всех, что тяжело болен. Со временем люди забудут о нем, а кланы и знать перестанут сговариваться, используя его в качестве предлога.

Пхёнган поддержала мужа:

– Ваше Величество, если вы своей милостью пощадите изменника, но объявите, что он совсем ослаб от тяжелой болезни, все они потеряют повод для сопротивления.

– Пусть так. Но что насчет переноса столицы?

Ондаль процитировал слова политика из империи Цинь:

– Ваше Величество, основа каждой страны – это ее народ, только благодаря ему существуют короли и чиновники. Народ не стремится завоевывать чужие земли, чтобы расширить свои. Все, чего желают простые семьи, – мирно жить с родственниками, растить детей, есть досыта и не мерзнуть зимой. – Ондаль озвучивал грустную истину, но не согласиться с ней было невозможно. – Однако такие обычные люди и представляют собой мощь государства. Население Когурё мало по сравнению с нашими землями, мы всегда отдавали наши территории под власть феодалов. Если численность народа страны не увеличится, не вырастет и ее мощь. При переносе столицы в крепость Чанан объявите, что вне зависимости от народности или происхождения выдадите всем по куску земли, дому и освободите их от налогов. Тогда не только жители Пхеньяна захотят переехать в новую столицу, туда переберется народ из Пэкче и Силлы и даже тунгусские и тангутские племена. Если освободить переселенцев из других стран от воинской повинности и дать им сосредоточиться только на сельском хозяйстве, наша страна очень скоро станет богатой и процветающей.

Удивленный уверенностью Ондаля, так контрастирующей с его обычным поведением, король слушал разинув рот.

Ондаль продолжал:

– Кроме того, следует строго разделять тех воинов, кто отличился на войне, от тех, кто не смог. Нужно сделать так, чтобы различия были ясно видны в их положении, нарядах или домах. Заслуженные бойцы должны, соответственно, вести роскошную жизнь, а те, кто никак не проявил себя, жить скромнее. Тогда каждый будет стараться изо всех сил заслужить признание от страны. Если таких воинов будет становиться все больше, силы нашей армии возрастут. С помощью народа мы легко сможем перенести столицу на новое место и укрепить северные границы.

Король довольно расхохотался, громко стуча по столу:

– Ха-ха-ха, такая превосходная идея пришла тебе, зять мой, потому что ты и сам из простых людей! Если мои подданные возьмутся за дело, нет ничего, что им не под силу! Ха-ха-ха!

Вскоре Пхёнвон, невзирая на протесты чиновников и знати, пожаловал Ондалю должность командира дворцовой стражи. С тех пор он стал очень ценить зятя и часто вызывать его к себе, чтобы посоветоваться по важным государственным вопросам.

В 585 году тюрки потерпели поражение от империи Суй.

Время шло, и Го Гон начинал выбиваться из сил. Он узнал, что отца увезли на север, но, даже тщательно обыскав все подозрительные места, не нашел его следов. Семья Го лишилась положения, и у него не осталось ничего, кроме давно забытых традиций и ощущения потерянной чести. Все имущество конфисковала казна, и Го Гону оставалось только скрываться от королевских стражников, вынашивая план мести. Он был уверен, что принцесса должна знать, где находится его отец.

Король огласил приказ о переносе столицы в Чанан. Подданные разрывались между восторженным ожиданием и тревогами. Те, у кого не было собственной земли, заранее собирали вещи и отправлялись в Чанан, другие готовились, наводя в столице шум и суматоху.

Ондаль окружил пруд в дворцовом саду деревянными перилами, чтобы матери было удобно гулять. С первыми холодами у госпожи Са усилился кашель, и Пхёнган вызвала королевского лекаря. Принцесса своими руками готовила травяной отвар для свекрови и заботливо ухаживала за ней.

Ондаль и Пхёнган родились и выросли в совершенно разных мирах, но жили в гармонии, потому что уважали и заботились друг о друге. Однако иногда Пхёнган замечала тень печали на лице мужа, которую не могла прогнать. Каждый раз, видя эту тень, она грустила и мучилась от чувства вины. Ради принцессы Ондаль был готов на все и всегда с радостью кидался ей на помощь. Но грусть, которую он так усердно скрывал, разъедала его душу.

В своем кабинете Ондаль втайне от других хранил несколько поминальных дощечек. Иногда он окуривал безымянные дощечки благовониями и долго молился.

Пхёнган не могла избавиться от мысли, что муж так сильно страдает по ее вине. Если бы он не встретил ее, то смог бы мирно прожить свою жизнь, будучи добрым малым, не причиняющим никому вреда, каким он и являлся по натуре. При каждой возможности принцесса отправлялась в храм Ибуланса, чтобы помолиться о перерождении душ умерших и сделать подношение Будде. Она хотела хоть немного облегчить ношу любимого.

Проснувшись среди ночи, Ондаль непременно отправлялся в похоронный зал. Принцесса в это время ставила перед собой чистую колодезную воду и молилась Будде и всем духам о благополучии семьи и страны.

Высокая ограда защищала Зал Магнолий от ветра. Ночной туман сегодня казался необычайно густым. Сквозь плотную завесу смутно виднелись лишь очертания предметов.

– Вы, должно быть, пребываете на вершине блаженства. Чему же тогда так усердно молитесь? – внезапно раздался голос из темноты.

Пхёнган повернула голову, подумав, что ей послышалось. Но это точно был человеческий голос.

– Кто… кто здесь?

– Я не забывал вас ни на мгновение, Ваше Высочество. Но теперь испытываю не тоску по вам, а лишь жажду мести и ненависть.

– Ах, это вы, генерал. Я знала, что когда-нибудь вы появитесь.

Пхёнган огляделась, но Го Гон холодно произнес:

– Стража вам не поможет.

Рядом с Го Гоном появились его воины, пряча в ножны окровавленные мечи.

– Кто здесь? – послышался голос госпожи Са, на ощупь спускавшейся в сад.

Помощник Го Гона торопливо пояснил ему, что это мать Ондаля. Пхёнган быстро поднялась с места и загородила старую женщину.

– Все кончено, генерал. Члены вашей семьи остались живы и здоровы, – спокойно проговорила принцесса.

– Это не жизнь, а существование. Я хочу узнать, где находится мой отец.

– Гочуга живет со всеми полагающимися удобствами. Это все, что вам стоит знать.

– Велите Ондалю выйти.

– Нет, этому не бывать. Господин Ондаль больше не возьмет в руки меч.

В это мгновение туман покачнулся, и из темноты вышел Ондаль.

Го Гон приказал своему помощнику:

– Дай генералу Ондалю меч.

– Я услышал голоса и… Вот оно что. Генерал, я больше не сражаюсь. Прошу прощения. – Ондаль поклонился Го Гону. – У нас для этого больше нет причин.

– Если нет причины для драки, ее всегда можно придумать.

Го Гон стремительно вынул кинжал и бросил его в госпожу Са.

– Матушка! – одновременно закричали Ондаль и Пхёнган.

Но госпожа Са уже упала на землю, тяжело дыша. Из раны на ее груди сочилась кровь. Ондаль подбежал к матери и обнял ее. Старая женщина из последних сил сжала руку сына и навсегда закрыла глаза.

– Почувствуй и ты, каково это. Насколько больно терять родных людей. Это достаточно веская причина для нас, чтобы убить друг друга? – вопросил Го Гон, глядя на Ондаля.

Помешанный на ненависти Го Гон не знал одной важной вещи: того, что Ондаль лично просил короля пощадить его отца. Если бы он знал об этом, то, скорее всего, не стал бы так жестоко убивать мать Ондаля. Но этим они и отличались друг от друга.

Ондаль горько плакал. Его глаза покраснели, а по щекам без конца катились слезы.

– Чем провинилась перед тобой моя слепая матушка? Она всего лишь старая женщина, которая провела всю свою