Тайные страсти принцессы Джеллы - Ксавье Монтепен

Одеждой нескольким баядеркам служили шальвары из светлого газа, шитые серебром, с серебряной каймой, скрывающие толстые золотые кольца, надетые у лодыжек. Пальцы ног были сплошь унизаны кольцами, а на подъеме красовались массивные серебряные цепи. Поверх шальвар были надеты юбки из драгоценной ткани, обшитые золотыми и серебряными узорами. Суконный корсаж пунцового цвета был полностью закрыт громадной вуалью из серебряного газа. На руках, пальцах и шее также сверкали золотые украшения. В волосах, зачесанных назад, сверкали драгоценные булавки. Золотая, очень тонкая нить заменяла кольцо в ноздрях; на этой нити висело по одной жемчужине.

Подойдя к принцессе и хозяину дома, баядерки остановились и начали один из тех восточных танцев, исполненных неги и сладострастия, описанию которых всеми путешественниками было посвящено так много внимания, что мы не считаем необходимым делать это еще раз.

После танца и восторженных рукоплесканий вновь раздался голос стоявшего у дверей лакея. Произнесенное имя заставило вздрогнуть Джеллу.

— Сэр Джордж Малькольм! — оповестил слуга.

— Слава богу… — сказал Эдуард.

Эва наклонилась к Марии и шепнула ей:

— Почему же он один? Что-то мне страшно…

В этот момент толпа приглашенных расступилась, чтобы дать пройти Джорджу Малькольму. Вид его был ужасен, а одежда, в сильном беспорядке, измятая и грязная, составляла резкий контраст с роскошными праздничными костюмами гостей губернатора. Джордж был смертельно бледен, выражение лица дышало скорбью и страданием.

Сердце Эдуарда сдавило предчувствие чего-то ужасного.

Он бросился навстречу Джорджу:

— Брат!

В этот момент Джелла с живостью схватила руку Дургаль-Саиба и, судорожно сжав ее, шепнула ему:

— Посмотрите на этого человека, Дургаль-Саиб. Смотрите… Ему уже все известно.

— Осторожнее, принцесса, держите себя в руках! — остановил ее раджа. — Вы выдадите нас!

— Брат! — повторил Эдуард. — Что случилось?

Мария, дрожа от тяжелого предчувствия, обняла сестру. Джордж, ни слова не сказав брату, обратился к лорду Сингльтону и ко всем присутствующим.

— Простите меня, милорд, простите, господа, — сказал он дрожащим голосом. — Я вынужден омрачить веселье вашего бала тягостным известием.

— Тягостным известием? — переспросил губернатор.

— Не томи, брат, объясни: что же случилось? — умолял Эдуард дрожащим от волнения голосом, взяв его за обе руки.

— Брат! — сказал Джордж. — Помни, ты уже не ребенок, ты мужчина! Собери все свое мужество, будь твердым, ты сильный человек. Тебе будет очень трудно…

— Джордж, Джордж! Ты пугаешь меня! Что за страшное известие принес ты? Что случилось? Скажи!

Джордж обратился к лорду Сингльтону:

— Милорд! Губернатор Бенареса! Я пришел сюда, чтобы умолять вас свершить правосудие и отомстить преступнику.

— Боже милостивый! — воскликнули обе девушки.

Принцесса Джелла хранила молчание.

— Почему вы говорите о правосудии, о мести? — спросил пораженный губернатор.

— Я прошу их у вас.

— Для кого же?

— Для моего отца.

— А мести?

— Для его убийц.

В собравшейся толпе послышался шум, у каждого из присутствующих вырвалось невольное восклицание:

— Сэр Джон Малькольм убит!

Эдуард, пораженный страшной вестью, как безумный схватил руки брата, заставил его повернуться к себе и невнятно произнес:

— Джордж, скажи, ради бога, это неправда, я ослышался… не так ли? Ведь я не понял… Господь не допустил бы совершиться такому неслыханному преступлению! Нет, нет, не может быть…

— Наш благодетель умер! О горе, горе! — рыдали Мария и Эва.

— Нет, нет, это неправда… Не может быть… — приговаривала Мария.

Крики негодования раздавались со всех сторон. Губернатор Бенареса утирал слезы, градом катившиеся по его бледным щекам. Эдуард подошел к Джорджу.

— Кто же убийца? — спросил он брата.

— Если бы я знал, отец был бы уже отомщен.

Потом Джордж опять обратился к лорду Сингльтону:

— От имени Англии, нашей общей родины, заклинаю вас, милорд, присоединиться к нам для отмщения за гнусное убийство отца, который был вашим братом по общей для вас благородной цели!

Лорд Сингльтон произнес торжественным голосом:

— Клянусь всемогущим Богом, который все видит и слышит, что мы отыщем убийцу и сэр Джон Малькольм будет отомщен!

— Благодарим вас, милорд, — одновременно сказали оба брата.

Затем, обратившись к окружающим, Джордж тихо произнес:

— Помолимся за невинно погибшего.

Все опустились на колени и склонили головы. Принцесса Джелла и Дургаль-Саиб также последовали общему примеру. В это время Джелла шепнула ему на ухо:

— Я нашла убийцу и выдам его. Пусть отомстят ему за смерть Джона Малькольма.

Огни во дворце потухли, и шум гостей умолк. Присутствующие разошлись по домам, смущенные и опечаленные тягостной сценой, свидетелями которой они оказались.

— Дургаль-Саиб, — обратилась принцесса к радже, — следуйте за мной, нам необходимо переговорить.

— Я готов, принцесса.

Они уехали вместе.

У Джеллы в Бенаресе был дворец, который всеми европейцами, видевшими его, признавался чудом. Огромное великолепное здание, выстроенное из белого и розового мрамора в восточном стиле, выходило своим фасадом на городскую площадь. С балкона дворца был хорошо виден Ганг с его многочисленными мостами. За дворцом раскинулись сады.

Принцесса ввела Дургаль-Саиба в роскошный будуар, украшенный современной мебелью из Франции, и оставила его одного, сказав:

— Подождите, я сейчас вернусь.

Не прошло и четверти часа, как Джелла возвратилась. Бальное платье она сменила на пеньюар из белой кисеи, украшенный великолепным шитьем. Ее густые черные волосы, уже не сдерживаемые тяжелой бриллиантовой диадемой, длинными прядями ниспадали на плечи и рельефно выделялись на светлом фоне кисеи; от них веяло ароматами восточных благовоний.

По знаку принцессы поздний гость сел на стул. На его лице появилось выражение сильного удивления.

— Что с вами, Дургаль-Саиб? — спросила принцесса Джелла.

— Принцесса, — ответил он, — вы прекрасная, удивительная женщина, быть может, единственная в целом мире…

— Я знаю это и горжусь этим, — перебила Джелла Дургаль-Саиба. — Я не смогла бы утешиться, если бы напоминала собой медаль со стертым изображением, если бы была похожа на всех остальных женщин. Однако почему вы об этом заговорили?