Неупокоенные - Лорен Оливер

У этого пожара не было ничего общего с лентами – скорее это были огненные челюсти и загребущие руки какого-то жадного существа: оно скакало по стенам и полу, пожирая картонные коробки и сломанную мебель.

– Ну что, довольна? Гордишься собой? – Голос Сандры звучал, как шипение и хлопки пламени. – Ты их всех убьешь.

Я не могу ей ответить. Я вообще не могу говорить. Меня душат клубы дыма и перед глазами сумасшедшей чередой начинают носиться воспоминания: тошнота и рвота в туалете, день за днем, я держусь за белые стенки унитаза; простыни заливает кровь и вода; плакучая ива тянет свои пальцы к земле, как будто пытаясь до чего-то достать.

– Что теперь будет? – почти плачет новенькая. – Они все сгорят? Мы все сгорим?

Трентону удалось потушить скатерть, но огонь уже распространился по всему чердаку. Пламя прыгало с предмета на предмет, прокатилось по письменному столу и начало лизать потолок.

Кэти ползала на коленях и что-то искала на полу. Трентон пытался ее оттащить к лестнице, но она его оттолкнула.

– Телефон! – закричала она. Девушка была потная от жара и смотрела на Трентона большими глазами. – Я должна найти телефон!

– Забудь о нем! – Трентон схватил ее за локоть и потянул к себе, но она снова оттолкнула его.

– Сделай же что-нибудь! – кричала Сандра. – Ты их втянула в этот бардак – разгребай!

Я открыла рот. Слова вырвались вместе со струйками дыма:

– Слишком поздно…

«Убийца» – услышала я. Это Сандра сказала или голос был из прошлого, из-под корней плакучей ивы?

У Эми болело горло. Ей было очень жарко, она хотела вниз, в свою кроватку. И к маме. Но выхода не было. Все вокруг было в огне, она почти ничего не видела. Эми хотела еще сильнее вжаться в угол, потому что огонь был уже у ее ног – он бегал рядом как мышь, только это была не мышь, а то, что может убить.

Эми умрет и попадет под два метра земли. И может, она никогда больше не проснется.

Она заплакала. От этого горло заболело еще больше, и она заплакала еще сильнее. Эми была одна в темноте среди огня, и она скоро отправится в землю, в грязь, к жукам… Она свернулась на полу калачиком, стараясь быть как можно меньше, чтобы огонь ее не нашел.

Эми пряталась лучше всех. Так мамочка всегда говорила.

Было очень-очень жарко, как когда мама кладет на нее слишком много одеял.

Эми устала.

Какое-то движение впереди. Кто-то кричит.

Веки Эми стали очень тяжелыми, и она с трудом открыла глаза. Там была мертвая девочка, которая смотрела на нее через густой дым.

– О господи! – сказала мертвая девочка.

Она исчезла, и Эми закрыла глаза. Но девочка вернулась и как-то шла прямо через огонь. Наверное, потому что она уже умерла и ей было не страшно.

Мертвая девочка взяла Эми на руки. Эми хотела спросить, как это – быть мертвой, но у нее совсем не ворочался язык, очень болела голова, а еще она страшно устала.

– Тише, маленькая, – сказала мертвая девочка, – все хорошо. Все с тобой будет хорошо.

От нее пахло цветами.

Минне потребовалось два дня, чтобы наконец-то решиться подняться на чердак и оценить масштабы катастрофы. И то только потому, что мать напомнила ей о том, что они скоро уедут из Коралл-Ривер. Когда она залезла туда, то опешила на секунду – чердак был покрыт чем-то белым и мягким. Снег?! Но потом она поняла, что это был хлопок. Хлопок и птичье дерьмо. Крыша частично обгорела. Солнце светило через скелет из балок, освещая обгоревшие коробки, поеденную термитами мебель, и все это было покрыто белым покрывалом из хлопка. Даже сейчас она не могла на него смотреть. Одинокий ворон прыгал по чердаку, что-то поклевывая на полу.

– Пошел прочь! – прикрикнула на него Минна. Он вздрогнул, развернул черные крылья и улетел в небо.

Тоди залез на чердак сразу после нее. Он нес перчатки и коробку с мусорными пакетами, в которые Минна обычно собирала листья во дворе.

– Да у вас тут прямо авианалет был! – присвистнул он, разгоняя ботинком белое облако под ногами.

Она не плакала, когда узнала о смерти отца, да и потом не собиралась. Но глядя на следы разрушений, на огромные дыры в крыше, через которые залетали птицы, Минна почувствовала такое горе, что словами описать трудно. С Эми все было хорошо. Она это знала. Врач сказал, что даже астмы не будет, все в порядке. Но Минна не могла перестать думать о том, что могло случиться – насколько же близко беда подошла к ним!

«Невообразимая трагедия» – она где-то слышала это выражение или читала в статье о матери, потерявшей ребенка в аварии. Но Минна и подумать не могла, что она сама будет стоять, оцепеневшая, и слушать истеричные выкрики Трентона в трубке: «Пожар! Пожар!» Это все, что она услышала от него, а потом на заднем плане завыли сирены. Пожар?

Когда Эми взяла трубку и начала плакать и проситься к маме, у Минны ноги стали как ватные. Она всегда думала, что это просто такое выражение, но нет – ноги действительно как ватой набили, и они отказывались ей служить.

Но, хотя все закончилось хорошо, страх все же остался. Минне накануне снился сон, в котором они летят вниз на американских горках, из-под вагонетки сыплются искры… И летят они куда-то в темноту. Она ненавидела такие сны, которые как бы содержали намеки или метафоры на произошедшие события.

Она даже не могла нормально мастурбировать. Она пыталась вчера в спальне, в душе, даже в кабинете, где теперь ничего не было, кроме мебели. Минна думала, что проблема кроется внутри нее, в ней засело какое-то напряжение, странное чувство, как будто ее изнутри наполнили плотным дымом. Но она не могла до конца расслабиться. Как только на нее накатывала волна удовольствия, она тут же исчезала. Она так сильно терла рукой по телу и сжимала зубы от напряжения, что даже голова заболела.

– Ты в порядке? – спросил Тоди. Он осторожно дотронулся до ее руки, придержав за локоть. Минна сделала вид, что ее этот жест взволновал, и натянуто улыбнулась.

– Все хорошо. И спасибо за помощь.

– Ты же знаешь, я никогда не мог тебе отказать, – сказал он. У глаз Тоди появились маленькие морщинки, когда он улыбнулся. И он стал больше и немного взрослее. Но в остальном остался прежним.

Две недели назад Минна не сказала бы, что была влюблена в Тоди в школе – тем более что все закончилось сексом с его другом Питером Контадино в ванной на выпускном, – но теперь она подумала, что, вероятно, всегда по-настоящему любила только его. Она вспоминала все хорошие моменты, проведенные с ним: его осторожные прикосновения, как будто она была очень хрупкой и Тоди боялся ее разбить; как они лежали всю ночь на крыше его дома и ждали рассвета – солнце, поднимаясь, освещало дома, холмы, поля, вырывая их из тьмы, как будто сам Господь заново творил мир из небытия. Когда ее родители уже вели переговоры по разделению имущества – долгие и утомительные, – Минна почти что переехала в дом к Дэнни и часто ночевала на диване у него в подвале. Она помнила, как однажды ночью проснулась и обнаружила, что Дэнни лежит рядом с ней без футболки, положив руку ей на талию. Минна подумала, что они наконец-то займутся сексом, но он остановил ее и прошептал: «Ты плакала во сне». В тот момент она жутко смутилась. А он осторожно и ласково гладил ее по голове, пока она не уснула снова. Как будто она была маленькой девочкой. Они никогда об этом больше не вспоминали.