Артефакт. В поисках неизвестного - Наталья Скоробогатова

началось? Вряд ли они когда-нибудь встретились бы, если б не трагедия с её родителями. Хотя…

Марта вдруг подумала о том, что их знакомство совсем не связано с той катастрофой. Их вместе свела не она, а Папа с его поисками. Да, именно так. Марта даже замерла на секунду с занесённой над котелком рукой, в горсти которой находился щедро выданный Лю чай. Настоящий, китайский.

— Эй, — она очнулась от того, что Саша дёрнул её за рукав, оттаскивая от костра, — сгоришь к чертям! Что с тобой такое?

— Ничего, — Марта помотала головой, словно сбрасывая морок, и улыбнулась, — просто подумала, что будет дальше.

— Всё будет хорошо, — он улыбнулся в ответ и, повернувшись, посмотрел на внимательно наблюдавшего за ними Игоря, — я тебе это обещаю!

5.

— Всё будет хорошо, — повторил я, и Князь кивнул, словно бы подтверждая мои слова. — Мы сейчас поужинаем, потом Игорь расскажет нам то, о чём обещал, а дальше будем отдыхать. Ведь так?

— И чем быстрее поужинаем, тем быстрее я всё расскажу. — Он встал с облюбованного с самого начала камня, полез в свой мешок: — У меня тут есть кое-что для Марты, — и вытащил какой-то свиток. Надеюсь, — он посмотрел на неё, — ты сможешь это прочитать.

Марта ссыпала чай в котелок, отряхнула руки, подошла к Князю, забрала у него свиток и развернула. Тот оказался покрыт странными иероглифами, во всяком случае, с моего места виделось именно так. Она просмотрела его, потом повернулась ко мне.

— Целиком прочитать не смогу, слишком древний диалект, но кое-что разберу. Судя по названию, это легенда о бодхисаттве.

Марта оглянулась, выбрала один из торчащих корней, присела на него и продолжила рассказ.

Она говорила, а я вспоминал то, что слышал от профессора. Про мальчишку, укравшего венец, про мужчину, ставшего лучшим правителем, про монаха, ушедшего в горы. Да, кажется, профессор практически ни в чём не ошибся. Разве что…

— Венец тот спрятан в горах в глубоком озере, но найти его сможет не каждый. А желание исполнится только то, которое будет настоящим. Смотрите вокруг, будьте внимательны и следите за биением сердца. — Марта опустила руку со свитком и посмотрела на нас с Игорем. — Странно, тут именно так и сказано — следите за биением сердца. Что это значит?

— Может, надо следить, чтобы у всех оно билось? — Он встал, снял котелок с огня, пристроил его рядом с костром так, чтобы не перевернулся, а после пояснил: — Типа, чтобы все были живы.

— Ага, иначе мертвец загадает желание, и будет большой бадабум, — рассмеялся я, пытаясь не показать, что меня эта загадочная фраза тоже поставила в тупик. — В любом случае, нам ещё нужно найти венец. Озеро вот, — я показал на него рукой, — но на нём нет ни острова, ни чего-то другого, где он может быть. Не на дне же лежит? С учётом этого, — мотнул головой в сторону свитка, — оно очень глубокое и, — я вспомнил, как мыл в нём руки, — очень холодное, так что нырять — не вариант.

— Зассал? — Вопрос от Игоря в такой формулировке я услышать готов не был, и поэтому вспылил.

— Ты с моё поработай, потом будешь говорить про то, кто и где зассал. Молокосос! Имя то себе придумал — Князь! Понты!

На этом месте он дёрнулся, словно от пощёчины, и я увидел в его глазах настоящую злость. Злость, но не ненависть — уж последнюю я могу распознать легко, не раз встречал. Это удивило. Обычно такие, как Игорь, ненавидят своих «коллег», а тут ничего подобного нет, только то, что легко решить обычной дракой. Неужели он действительно становится лучше? Но почему? Вроде ничего такого с ним не происходило, только Марта…

Надеюсь, я не ошибаюсь, как не ошибся и с дракой. Игорь сбросил с себя этот китайский халат, оставшись в штанах и нательной рубахе, перетянутой поясом, и посмотрел на меня.

— Померимся понтами?

— Не вопрос. — Я тоже разделся, сняв и рубаху, и оглянулся на Марту: — Не мешай. Это мужские дела.

— Не бойся, — Игорь тоже посмотрел на неё, — мы друг друга не покалечим, — а потом перевёл взгляд на меня и добавил: — Сильно.

Марта закусила губу и кивнула, и я, глядя на неё, почти пропустил первый удар, направленный мне в переносицу. Как с такой быстротой Князь оказался рядом со мной, я не заметил, и успел лишь отклонить голову, так что кулак его по касательной задел моё ухо. Вот же зараза! С другой стороны, а чего я хотел? Мы не на татами, и рефери тут нет, чтобы объявлять о начале боя.

Отклонившись от следующего удара — теперь в солнечное сплетения, я перекатом оказался за его спиной и выпрямился. Бить его я пока не собирался, следовало посмотреть, что он из себя представляет.

Князь метался вокруг меня, словно был не человеком, а кем-то более ловким, сильным, гибким, а я только отклонялся и ставил блоки, не давая задеть себя по-настоящему. Удар — блок. Удар — блок. Мы передвигались по площадке вокруг костра, перепрыгивая через корни и камни, делая подсечки и ставя подножки.

Сколько времени это длилось, я не мог сказать, но Игорь будто бы и не уставал вовсе. Странно это выглядело. Обычно такие драки я вывозил на выносливости, выматывая противника, заставляя его постепенно замедляться, терять концентрацию, но здесь всё шло совсем не так, и мне никак не удавалось понять, что за технику боя он использует. Кажется, тут было и самбо, и карате, и кикбоксинг, и даже что-то из ушу. Гремучая смесь. И как любая гремучая смесь — она могла стать смертельной, но только не в моём случае.

Поняв, что если всё не закончить, то так скакать мы сможем до утра, в подходящий момент я не стал уклоняться, а перехватил летящую в меня ногу Князя и вывернул её. Он поддался, поверил, крутанулся так, как это делают обычно, выворачиваясь из захвата, и упал в другую сторону, от души выругавшись.

Я присел рядом, поднимая руки в жесте, показывающем, что всё закончилось, и улыбнулся:

— Я же говорю — понты. — А потом похлопал его рукой по плечу. — Сейчас попросим Марту, она, как женщина, побудет медсестрой, сделает тебе холодный компресс, и к утру всё пройдёт. В следующий раз помни, что не всё, что ты видишь и знаешь, происходит так, как ты видишь и знаешь.

— Сволочь! — сквозь зубы прохрипел Игорь и с усилием улыбнулся. — Если бы…

— История, друг мой, не имеет сослагательного наклонения. — Я встал, порадовался предусмотрительности