Холодный мир - А. Дж. Риддл

Григорий возвращает меня от размышлений к разговору.

– Артефакт атаковал его, как и самый первый зонд МКС.

– Но все же это может быть и неисправность, – осторожно вставляет Лина, и только Шарлотта стоит на своем:

– Нам нужно было быть там.

Эмма реагирует неожиданно быстро, и я этому очень рад.

– Я думаю, нам нужно обсудить, что делать дальше.

– Я согласен, – говорит Мин.

Все переводят взгляд на меня.

– Нужно быстро вернуть коммуникационный зонд и выяснить, что с ним случилось.

Джеймс что-то знает, но нам не говорит.

Большую часть нашего путешествия я злилась на него за то, что он делится своими мыслями – большей частью о моем здоровье. Теперь я в ярости от того, что он не делится ими, и меня это бесит. Как я смогу ему помочь, если он даже не разговаривает со мной?! С того момента, как мы посмотрели это видео с зонда, он ходит так, как будто на его плечах тяжесть целого мира.

Флот зондов был запущен с конкретной задачей: сначала исследование и осмотр объекта, затем контакт и только после этого – атака. Однако мы точно не знаем, был ли сеанс связи неудачным. Возможно, проблема заключается в технике.

На следующем собрании в «пузыре» Григорий настаивает на том, чтобы мы продолжили действовать согласно плану и отправили к Бета зонды с рельсовыми пушками. Шарлотта, как обычно, против такой затеи, как, впрочем, и я, Лина и Идзуми. Мин же предлагает вывести вооруженные зонды на позицию, но пока оставить их выжидать.

Джеймс просто слушает, а затем встает из-за стола со словами «Нам нужно выяснить, что случилось с коммуникационным зондом. До тех пор мы не можем ничего сделать». И просто уходит. Ничего не обсуждая и ни с кем не споря.

Мы с Гарри находим его в лаборатории, задумчиво склонившимся над планшетом.

– Что это было? – спрашиваю я.

– Что?

– В «пузыре». Ну, не знаю, побег от конструктивной дискуссии?

– У нас нет для этого времени.

Он передает мне планшет, на котором открыто схематичное изображение нового зонда. Он невероятно маленький и сверх-сверхбыстрый. Да… Это потребует огромного количества энергии. Новый флот будет называться «Гелиос», и в него войдут три таких миниатюрных зонда. На каждом из них мы установим коммуникационные панели, чтобы можно было обмениваться данными. Несмотря на размер не более трех спаянных вместе четвертаков, такие панели будут обладать всеми функциями стандартных, включая беспроводную передачу информации.

– Нужно отправить зонды-скауты к Солнцу по вектору артефакта. Они проведут высокоскоростной осмотр данного сектора. Все, что нужно, – только видеозапись и бесшумное перемещение. Все, что они увидят, нужно будет отправить на Землю.

– Я согласен, – тихо отвечает Гарри.

Что бы сейчас ни происходило – Гарри понял, что это. А может быть, Джеймс уже сказал ему о своих соображениях на этот счет? Мне он не сказал ни слова, и мысль об этом меня бесит. Но я достаточно хорошо знаю Джеймса, чтобы понять, что сейчас он не хочет говорить. Он хочет сделать все как надо, и при этом максимально быстро.

– Хорошо. Давайте так и сделаем.

* * *

За всю свою жизнь я никогда не работала так напряженно и так быстро. Всего лишь через тринадцать часов после того, как Джеймс показал мне чертежи зондов «Гелиос», они уже были запущены. Даже рельсовая пушка тяжелее их, но наш корабль сотрясался от винтика до винтика, пока эти малыши один за другим выстреливались в глубину космоса.

Что же Джеймс хочет найти? Почему он внезапно так сильно испугался?

* * *

Когда наш корабль встречается с «Форнакс» и проходит с ним бок о бок, обе команды собираются вокруг иллюминаторов, чтобы наконец увидеть друг друга.

По внешнему виду, на корабле-близнеце незаметно никаких повреждений. Никаких следов выстрелов или ударов космического мусора. В то же время корабль выглядит меньше, чем «Пакс», и он как будто бы не соответствует чертежу, который нам показывали на предполетном брифинге. Выступающие в стороны «рукава» сейчас значительно короче.

Рассмотрев множество вариантов того, как передать запчасти к зондам с одного корабля на другой, мы сошлись на том, чтобы пристегнуть их друг к другу. Контейнеры с компонентами зондов мы закрепим на тросах и перетащим на «Пакс», как белье на веревке. Во время такой сцепки мы, в том числе, сможем очень быстро обменяться информацией. Поскольку мы по-прежнему не излучаем при движении никаких волн, пока будем находиться так близко друг к другу, то сможем передавать данные по кабелю в любых объемах – например, видео с исследовательских зондов.

Важнее всего то, что мы можем даже организовать видеоконференцию, чтобы обсудить проблемы, не собираясь двумя командами на одном корабле.

Для пристыковки и передачи груза по тросам как раз пригодятся роботизированные манипуляторы, а поскольку я единственная, у кого есть опыт подобных операций, то именно я ими и управляю.

Вообще, мне даже нравится, это позволяет отвлечься, пока команды заняты переговорами. После теплых приветствий они быстро обсуждают полученные данные и результаты экспериментов. Джеймс направляет беседу, но по какой-то причине конкретных решений они не принимают. Встреча проходит весело, чувствуется воссоединение друзей, несмотря на то что, со слов Джеймса, команды виделись перед стартом лишь один раз. Между ними определенно существует связь, выкованная в тяжелых условиях космического путешествия.

Когда я впервые оказалась на борту «Пакс», то чувствовала себя лишней. Незваным гостем на самом дерзком проекте в истории человечества. Но Джеймс и вся остальная команда сразу начали общаться со мной как с равной, приняли меня и сделали частью каждого аспекта жизни на корабле: работы, обсуждений, даже неприятных споров. Я стала частью семьи. Но сейчас по какой-то причине я ощущаю себя как приемный ребенок, впервые оказавшийся на встрече давно не видевших друг друга членов семьи. Кажется, что у всех собравшихся есть какая-то своя, не известная тебе история, а все, что я могу, это только слушать из кухни, куда меня отправили, чтобы не мешала, пока все разговаривают.

По правде говоря, меня тут вообще не должно быть.

Когда я, наконец, заканчиваю переносить последний контейнер в открытый грузовой модуль, то складываю механическую руку-манипулятор и остаюсь за пультом управления, сразу за стеной «пузыря», не зная, что мне делать. Должна ли я войти и представиться? Я ведь их хорошо слышу – они обсуждают восстановление сбитого артефактом зонда. Джеймс все ходит вокруг да около, как будто выигрывает время, но для чего?

Когда он вдруг заходит ко мне в модуль, я вздрагиваю от неожиданности.

– Привет.

– Привет, – отвечаю я, прижав руку к груди.