Иудейские древности. Иудейская война - Иосиф Флавий

3. Одновременно с только что упомянутым отпадением германцев в Риме получено было известие о возмущении скифов против римлян. Многочисленное скифское племя, сарматы, незаметно перешли через Дунай в Мизию и в огромном числе, распространяя повсюду панику неожиданностью своего нашествия, напали на римлян, истребили значительную часть тамошнего гарнизона, убили в кровавом побоище выступившего против них легата Фонтея Агриппу, после чего они разграбили и опустошили всю покоренную страну. Веспасиан, услышав об этих событиях и об опустошении Мизии, послал для отмщения сарматам Рубрия Галла, который действительно множество из них уничтожил в сражениях, а остальных заставил бежать на родину. По окончании этой войны полководец позаботился о будущей безопасности того края: он снабдил его более многочисленными и более сильными гарнизонами, которые сделали невозможным для варваров переход через Дунай. Таким образом борьба в Мизии быстро разрешилась.

1. Как мы уже упомянули, Цезарь Тит некоторое время проводил в Берите. Отсюда он предпринял поездку в сирийские города и везде, куда ни прибывал, устраивал великолепные зрелища и предавал иудейских пленников, в знак их поражения, смерти. В эту поездку он осматривал также весьма замечательную по своей природе реку, протекающую посредине между Аркеей и Рафанеей[1275] и обладающую удивительным свойством. Водообильная и довольно быстро несущаяся во время течения река ровно шесть дней в неделю иссякает от самого источника и представляет глазам зрителя сухое русло; в каждый же седьмой день воды ее снова текут, точно не было никакого перерыва. Такой порядок течения река сохраняет в точности, вследствие чего она и названа Субботней рекой по имени священного седьмого дня, празднуемого иудеями[1276].

2. Когда население Антиохии узнало о приближении Тита, оно от радости не могло удержаться в своих стенах, а устремилось ему навстречу больше чем на 80 стадиев от города – и не только одни мужчины, но и женщины с детьми пустились в дорогу. Едва же увидели его издали, они выстроились рядами по обеим сторонам дороги, простерли к нему руки с приветствиями и всякими благопожеланиями и провожали его в город. Свои возгласы они беспрерывно перемешивали просьбой об изгнании иудеев. Тит молча прислушивался к этой просьбе, ничем не обнаруживая своей готовности уступить ей, иудеи же, не зная определенно, что он думает и что намерен сделать, долгое время находились в величайшем страхе. Ибо Тит не остался в Антиохии, а сейчас же продолжал свой путь в Зевгму на Евфрате. Здесь его встретило посольство от парфянского царя Вологеза, которое принесло ему поздравления по случаю победы над иудеями и вручило ему золотой венок. Он принял его, угостил послов, после чего возвратился опять в Антиохию. На настойчивую просьбу совета и граждан Антиохии прибыть в их театр, где его ждет весь собравшийся народ, он любезно согласился. Но когда они и здесь обступали его с просьбами об изгнании иудеев из города, он дал им меткий ответ: их отечество, куда иудеи могли бы выселиться, опустошено, а другой страны нет, которая их приняла бы. Получив отказ на первую просьбу, антиохийцы принесли вторую: пусть Тит объявит недействительными те медные доски, на которых вырезаны права иудеев. Но и этой просьбы Тит не удовлетворил, а оставил за антиохийскими иудеями прежние их права[1277]. После этого он выехал в Египет. Дорога его вела мимо Иерусалима; и когда он сравнил печальное его опустошение с прежним великолепием города, когда он вызвал в своей памяти величие и красоту срытых сооружений, он проникся глубоким сожалением к погибшему городу и, вместо того, чтобы, как другой поступил бы на его месте, злорадствовать над тем, что силой оружия взял столь могущественный и сильно укрепленный город, он неоднократно проклинал виновников восстания, которые навлекли на город эту кару правосудия. Этим он доказал, как он далек от намерения искать славы храбрости в несчастии наказанных. Из неимоверных богатств города еще многое было найдено в развалинах; многое римляне сами откапывали, но в большинстве случаев указания самих пленников вели к открытию золота, серебра и других очень ценных предметов, владельцы которых ввиду безызвестности исхода войны закопали их в землю. 3. Тит продолжал свой путь в Египет, быстро прорезал пустыню и прибыл в Александрию. Здесь он начал готовиться к отъезду в Италию и отпустил сопровождавшие его два легиона на места их прежнего назначения: пятый легион в Мизию, а пятнадцатый в Паннонию. Из военнопленных он приказал отделить вожаков, Симона и Иоанна, и кроме них 700 человек, отличавшихся своим ростом и красотой, и немедленно отправить их в Италию, так как он имел в виду вывести их в триумфальном шествии. Плавание его по морю совершилось вполне благополучно, и Рим готовился выйти ему навстречу и приветствовать точно таким же образом, как его отца. Особенную честь доставляло Титу то, что его отец лично выехал ему навстречу и приветствовал его[1278]. Тогда население города к величайшему своему удовольствию могло видеть всех троих[1279] вместе. По истечении нескольких дней они порешили устроить общий триумф для чествования своих подвигов, хотя сенат разрешил каждому из них отдельный триумф. Так как день, назначенный для празднования победы, был объявлен заранее, то из бесчисленного населения столицы ни один не остался дома: каждое место, где только можно было стоять, было занято и свободным осталось лишь столько пространства, сколько было необходимо для проследования предметов всеобщего любопытства.

4. Еще ночью все войско выстроилось в боевом порядке под начальством своих командиров у ворот не верхнего дворца, а вблизи храма Исиды[1280], где в ту ночь отдыхали императоры, с наступлением же утра Веспасиан и Тит появились в лавровых венках и обычном пурпуровом одеянии и направились к портику Октавии[1281]. Здесь ожидали их прибытия сенат, высшие сановники и знатнейшие всадники. Перед портиком была воздвигнута трибуна, на которой были приготовлены для триумфаторов кресла из слоновой кости. Как только они прибыли туда и опустились на эти кресла, войско подняло громовой клич и громко восхваляло их доблести. Солдаты были тоже без оружия в шелковой одежде и в лавровых венках. Приняв их приветствия, Веспасиан подал им знак замолчать. Наступила глубокая тишина, среди которой он поднялся и, покрыв почти всю голову тогой, прочел издревле установленную молитву; точно таким же образом молился Тит. После молитвы Веспасиан произнес перед собранием краткую, обращенную ко всем речь и отпустил солдат на пиршество, обыкновенно даваемое им в таких случаях самим императором. Сам же он проследовал к воротам, названным триумфальными, вследствие того, что через них всегда проходили триумфальная процессии. Здесь они подкрепились пищей, оделись в триумфальные облачения, принесли жертву богам, имевшим у этих ворот свои алтари, и открыли триумфальное шествие, которое подвигалось мимо театров[1282] для того, чтобы народ легче мог все видеть.