Хроники Ехо - Макс Фрай

– И был по-своему прав, – сказал сэр Джуффин. Подумав, добавил: – Хотя без нее их, похоже, не меньше.

– Слушайте, – сказал я. – Но как вы догадались?..

– Что преступление надо совершить, чтобы запись исчезла из книги? Да просто осенило. Вдруг вспомнила, что, когда я была маленькая, люди, приютившие меня после смерти родителей, часто судачили о нашей городской полиции – дескать, сплошные болваны там служат, нельзя на них положиться. А вот в Смутные Времена, когда начальником Правобережной полиции был сэр Кофа Йох, – вот тогда полиция была, какая надо. А дальше шли байки про сэра Кофу – дескать, он и чужую Безмолвную речь может подслушивать, и мысли читать, и убивать, просто раскурив трубку, дымом – представляете?!

– Кстати, все – чистая правда, – заметил сэр Джуффин.

– И дым? – изумилась леди Гледди. – Да ну, бросьте!

– Своими глазами видел, – подтвердил я, вспомнив нашу долгую борьбу с ежедневно оживающими мертвецами на Зеленом Кладбище Петтов[46]. Звучит впечатляюще, знаю; однако, на мой вкус, скучнее и утомительнее этого героического занятия может быть разве только мытье полов. Да и то не уверен.

– Ну ничего себе, – вздохнула леди Гледди. – А я, уж насколько мала была, все равно не поверила… Впрочем, ладно. Важно, что среди прочих баек взрослые вспомнили, что у сэра Кофы была Книга Выдуманных Преступлений. Или Несделанных, как-то так…

– Несовершённых, – подсказал Джуффин.

– Точно. Дескать, стоит кому-то только задумать злодейство, а начальник полиции – хлоп! – и уже все прочитал. Идет на место преступления и поджидает… И я подумала – а вдруг это и есть та самая книга? Или еще одна точно такая же. Потому что по описанию – ну очень похожа. И тогда логично предположить, что запись остается в книге до тех пор, пока преступление не совершено.

– Очень логично, – согласился Джуффин.

– Я, конечно, решила проверить. Придумала совсем дурацкое преступление, предельно простое и безобидное. И в книге тут же появилась запись: «Гледди Ачимурри проливает камру на лоохи Мафама Тактума, а помогая ему переодеться, крадет кошелек из его кармана». Мафам Тактум – не посторонний человек, а один из моих помощников; впрочем, вы-то в курсе, если уж ребята у вас под арестом сидят… В общем, я сделала, как задумала: пролила камру, переполошилась, предложила переодеться в чистое, сунулась помогать и благополучно стащила кошелек – бедный мальчик не ожидал от меня такого вероломства. Тут же побежала за книгой, открыла, и – ура! Запись действительно исчезла. Что и требовалось доказать. Нашлась на книгу управа! Можно было приступать к редактуре. Мне в голову не пришло, что вы станете разыскивать и арестовывать нас за такую ерунду. Мы же никому не причинили вреда. А все украденное вернули или оставили где-нибудь на видном месте, вы должны это знать.

– Потрясающе, – сказал шеф. – Не каждый день удается стать свидетелем столь остроумного решения непростой задачи; тот факт, что сама по себе задача кажется мне совершенно бессмысленной, не отменяет моего безграничного уважения. Однако, леди Гледди, вот чего я до сих пор не понимаю: как вышло, что наш нюхач не обнаружил вашего запаха ни на одном из мест преступлений? В сундуках Тубы Банцбаха нашлось средство против нюхачей? Но тогда вы, по идее, должны были поделиться со своими друзьями.

– Да не было никакого средства, – вздохнула леди Гледди. – Просто… Понимаете, у меня довольно оригинальный ум. Ох, звучит нехорошо, как будто я хвастаюсь! Ну, так уж получилось, что я не замыслила ни одного по-настоящему неудачного преступления. Такого, которое следовало бы непременно вычеркнуть из книги. В конце концов ребята стали сочинять даже лучше, чем я, они только в самом начале ерунду предлагали. И, как на беду, в ту пору они меня еще немножко стеснялись. Ну, никак не могли забыть, что я – работодатель, хозяйка, богачка и вообще такая вся из себя замечательная почтенная госпожа. Боялись допустить фамильярность, нарушить ими самими выдуманную дистанцию. Я не переживала, знала, что это пройдет – и ведь прошло! Но поначалу ребята предпочитали планировать преступления без моего участия. Не могли решиться отвести мне в своих планах второстепенную, вспомогательную роль. Думали, это будет бестактно. А вводить в дело участников, не задействованных в первоначальном плане, нельзя. Надо соблюдать точность, а то запись не исчезнет. Вот я и сидела дома, как дура, пока они развлекались.

– Вот что чувство иерархии с людьми делает, Макс, – ухмыльнулся шеф. – Благодари природу за то, что его у тебя нет.

– Все-таки, наверное, есть, – сказал я. – Просто очень хитровыкрученное. Никогда заранее не знаешь, что завтра покажется важным, а что нет.

– Это уже не чувство иерархии, а обычная взбалмошность, – отмахнулся Джуффин.

– Добро пожаловать в клуб, сэр Макс, – улыбнулась леди Гледди. – Всю жизнь то же самое слышала в свой адрес: «взбалмошная, взбалмошная». А я просто… Просто не совсем зануда.

– Вот! – Я поднял вверх указательный палец. – Самое точное определение для меня: «не совсем зануда». Запомните и запишите.

– Записывать, увы, некому. Сэр Шурф, как ты знаешь, в отпуске, – ответствовал шеф.

– А все-таки, – опомнилась леди Гледди, – что можно сделать для ребят?

– Для начала, например, покормить, – подсказал Джуффин. – Не то чтобы мы морили их голодом, но лишний обед еще ни одному узнику не навредил.

– Это понятно, – отмахнулась она. – А может, все-таки отпустите? Никому никакого ущерба от их действий не было. А если и был, я, сами понимаете, готова его с лихвой компенсировать. Если хотите, могу твердо пообещать, что мы больше не будем редактировать книгу. Тем более что все самое бездарное мы уже…

– Ну, хвала Магистрам, – вздохнул Джуффин. – Рад, что продолжения не последует. Однако отпустить ваших друзей не могу. Если бы все эти дела находились в ведении Тайного Сыска, я бы, пожалуй, рискнул отправить их по домам, заручившись вашим честным словом, что представление окончено. Но ваши развлечения проходят по ведомству Городской Полиции, а мы им просто немного помогли.

– Ну, слушайте, – сердито сказала леди Гледди. – Что вы мне рассказываете. Можно подумать, полиция отдельно, а вы отдельно и никакого влияния на нее не имеете. Ну не совсем же я идиотка, правда? Общеизвестно, что вы – именно тот человек, который принимает все важные решения. Да, кроме вас, есть еще Король и Магистр Нуфлин. Но они-то в полиции не служат. Скажете, не так?

– Все так, – согласился шеф. – По крайней мере, Его Величество Гуриг Восьмой совершенно точно не служит в полиции. Да и Нуфлина сложно в этом заподозрить, хотя… Говорят, они сейчас очень неплохо платят тайным осведомителям, так что старик вполне мог соблазниться возможностью подработать на стороне. Что же касается моих возможностей влиять на дела, вы сами сказали ключевое слово: «важные». Это правда, важные государственные решения действительно нередко принимаются при моем участии. Но из этого вовсе не следует, что от меня зависят события, которые принято считать незначительными. То есть теоретически я действительно могу победить полицейскую бюрократию и добиться освобождения ваших друзей. Но на практике для этого мне пришлось бы полностью сменить нынешнее руководство полиции и заодно Канцелярии Скорой Расправы, потому что их бюрократическая машина уже тоже запущена. Не стану говорить, что это совершенно невозможно. Но не намного проще, чем, к примеру, добиться объявления войны Шиншийскому Халифату. И почти столь же бессмысленно. Я хочу вам помочь, леди Гледди. Но – не настолько. Понимаете?