Поражение на море. Разгром военно-морского флота Германии - Кайюс Беккер

Утреннее солнце осветило безрадостную картину. Возвышавшиеся над водой части корабельной надстройки приобрели ржаво-красный цвет, из трубы поднималась тоненькая струйка черного дыма. Верхняя палуба корабля была изуродована взрывами. Сильнее всего огонь, очевидно, бушевал в носовой части корабля. Башня «Антон» теперь замолчала навсегда – не было электричества.

Последние члены команды покинули корабль мая. Подошедший катер отвез их в Свинемюнде. Там матросов ожидал новый приказ:

«Расчетам орудий среднего калибра вернуться на корабль!»

На складе боеприпасов были обнаружены снаряды, их следовало выпустить по наступающим частям Красной армии.

Очевидец последующих событий рассказывал:

«Когда мы заметили в темноте мерцающие огни пулеметных очередей к востоку от Казебурга, стало очевидно: советские солдаты будут рядом еще до рассвета. В 22.15 поступил приказ:

„Приготовиться к уничтожению корабля!“

В ствол каждого орудия поместили по снаряду. Башня „Бруно“ также была наполнена снарядами и другими взрывчатыми материалами. Около полуночи на маленьком катере, куда перешли матросы, были запущены двигатели.

– Все здесь? – спросил помощник командира. – Тогда поехали.

Переполненный катер отошел от борта „Лютцова“. Люди молча смотрели на покинутый корабль. Через 12 минут после полуночи, уже мая 1945 года, одновременно с правого и левого бортов „Лютцова“ взметнулись гигантские костры. Яркие языки пламени были видны далеко в ночи. Но что случилось с башней „Бруно“? Мы начали думать, что произошел какой-то сбой, когда были ослеплены яркой вспышкой, вслед за которой раздался оглушительный взрыв. Мы уже отошли на внушительное расстояние, но у многих заложило уши. Наше дело было сделано. Орудия дали свой последний залп…»

Таким был конец броненосца «Лютцов», ранее носившего имя «Дойчланд», который, будучи потопленным англичанами, продолжал вести огонь по наступающей Красной армии.

Радиограмма, отправленная адмиралом Тиле из бункера на полуострове Хела, откуда немецкое командование пыталось поддерживать видимость порядка, имела следующее содержание:

«Совершенно секретно. 225 тысяч солдат и 25 тысяч беженцев ожидают отправки из района АОК Восточной Пруссии. Из них 175 тысяч человек уже находятся на Хеле. Остальные – в Вистула-Флэтс».

Если не считать Курляндии, узкий полуостров Хела был последним участком на востоке, пока находившимся в руках немцев. Туда устремился поток беженцев, ищущих спасения от неотвратимо наступающих советских войск. После падения Готенхафена советские батареи разместились на противоположном берегу в районе Оксёфта и теперь вели огонь по полуострову. Истребители и бомбардировщики регулярно появлялись в небе над полуостровом, сбрасывая бомбы в места наибольшего скопления людей и не давая двигаться кораблям в Данцигском заливе. В районе Вистула-Флэтс, на участке между устьями рек Вистула и Ногат до Фрише-Нерунг, еще существовало подобие немецкого фронта. По возможности его следовало удерживать, чтобы вывезти всех людей на полуостров Хела. Каждую ночь бесчисленные маленькие суденышки выходили в море, выполняя работу крупных транспортов. Не зажигая огней, они крались по Данцигскому заливу к берегу, приблизившись к которому подвергались настоящей атаке отчаявшихся покинуть опасное место бедолаг. Тех, кто не мог ходить, – раненых, больных, стариков – моряки переносили на борт, взвалив несчастных на спины.

В районе Нерунг в нескольких местах были построены временные причалы, к которым могли подходить маленькие суденышки. При свете дня советские самолеты сбрасывали на них бомбы, но к ночи их по возможности восстанавливали, и перевозки возобновлялись. Небольшие катера, рыбацкие шаланды, даже гребные шлюпки шли сюда, принимали на борт людей и везли их в безопасное место, чтобы, выгрузив, сразу тронуться в обратный путь. Ночи напролет моряки выполняли такие челночные рейсы, чтобы вывезти людей, которых, казалось, не становилось меньше. Для них Хела был первым шагом к свободе. Конечно, можно было пойти и дальше. Но как? Работа не оставляла времени думать.

Во второй радиограмме, отправленной в штаб ОКМ, адмирал Тиле постарался подчеркнуть серьезность положения.

«Из-за почти полной остановки движения конвоев по Балтике на Хелу здесь за короткое время скопилось более 200 тысяч людей, которых следует срочно вывезти. Пароход на запад необходим не позднее 2–3 мая. Нужна срочная помощь».

Ранее ВМФ уже вывез на запад собственными силами полтора миллиона человек из Мемеля, Пиллау, Данцига и Готенхафена. И вот теперь Хела. Военные моряки пытались делать все от них зависящее для тысяч беженцев, скопившихся в портах и часто не имевших ничего, кроме желания скорее уехать и страха, что Красная армия в последний момент остановит их.

Советские войска преследовали немцев на берегу, а советские моряки поджидали немецкие суда в море. Теперь, когда была снята немецкая блокада Финского залива, они упорно посылали свои субмарины с приказом максимально затруднить движение конвоев по Балтике. Поэтому рейсы транспортов редко бывали спокойными, были торпедированы и потоплены три крупных судна – «Вильгельм Густлов», «Генерал фон Штойбен» и «Гойя». Это стало настоящей человеческой трагедией, в которой жертвами стали тысячи беженцев и раненых. После долгих недель бегства по зимним дорогам эти несчастные поверили в лучшее, ступив на палубы кораблей, но очень скоро эти палубы в буквальном смысле ушли у них из-под ног, бросив своих пассажиров в ледяную воду Балтийского моря. На «Гойе», к примеру, трагедия произошла так быстро, что из 6000 человек спасти удалось только 200.

Все же, если сравнивать эти потери с сотнями тысяч людей, вывезенных из опасной зоны, они казались сравнительно небольшими. После гибели «Гойи» они составили 0,49 процента от общего количества спасенных за рассматриваемый период.

Но что же случилось потом? Почему уже двое суток на Хелу не заходит ни один транспорт? Ведь толпа ожидающих отправки каждый час прибывает. Что заставило адмирала, командующего флотом на востоке Балтики, так настойчиво требовать помощи? Разве не мог военно-морской флот обойтись своими силами? Быть может, кораблям не хватало топлива?

3 мая другие проблемы требовали внимания немецких флотоводцев. И главной среди них был приказ «Радуга». Радиограмма из штаба ОКМ поясняла его смысл.

Приказ о том, что все линейные корабли, крейсера, эсминцы, торпедные катера, посыльные суда, подводные лодки, а также малые боевые корабли не должны попасть в руки противника, остается в силе. По получении кодового сигнала «Радуга» их следует немедленно затопить или уничтожить любым другим способом.

Этот сигнал мог быть дан в любой момент. Пока американцы и Красная армия состязались в скорости, двигаясь по центральным областям Германии, англичане целеустремленно двигались на север к портам. Чтобы корабли не были захвачены противником, их следовало затопить; чем быстрее, тем лучше.

На этом фоне прозвучал призыв о помощи с востока, где надежды 250 тысяч немцев в районе Хелы и более 100 тысяч солдат на севере Курляндии были связаны с морским транспортом – единственным шансом на спасение.