Украинский иzлом - Геннадий Тимофеевич Алехин

такое творится в Интернете и всех соцсетях — тоже молчание. Как-то нужно реагировать. Конечно, лучше всего, чтобы это не выплёскивалось. Но коль это стало достоянием общественности, необходимо чётко, конкретно отреагировать. А пока, к сожалению, молчание. Это играет только на руку противоположной стороне. С информационной точки зрения это подарок на блюдечке с голубой каемочкой медийным специалистам противоположной стороны, ципсошникам и представителям нашей оппозиции. Для них — очередной повод поерничать и поиздеваться.

А используются различные способы и методы информвойны, чтобы доказывать: единство командования и фронтовиков, единство руководства страны и армии нарушено. Увы, ошибаются те, кто считает: теперь не удастся замести под ковёр какие-то острые вопросы, теперь гласность заставит исправить какие-то моменты к лучшему. Правы те, кто полагает, что скандал, политизация армии могут быть выгодны только врагу.

Есть очень неприятная историческая аналогия, которая приходит сегодня на ум, когда думаешь, на что может рассчитывать противник в текущей ситуации. На «победу на поле боя», о которой так долго говорили на Западе, он рассчитывать не может. Но «стратегическое поражение России» остаётся его целью. Как видится врагу это поражение? Враг рассчитывает на развал армии и фронта из-за накопления в нашем обществе внутренних противоречий. Враг верит, что настанет момент, когда солдаты побегут с линии фронта или поднимут очередной «мятеж» против неугодных генералов.

События, связанные с генералом Поповым, продолжают вызывать огромный интерес и обсуждения. В данной ситуации важно дождаться официальной информации и объективной оценки происходящего. Военные эксперты продолжают изучать сложившуюся ситуацию, а время покажет, какие последствия она повлечет за собой.

Попытка раскрутить «генеральский заговор» на руку врагам внешним и внутренним

Информационное противостояние имеет свои законы, правила, методы и способы воздействия на зрительскую и читательскую аудиторию. Играет огромную роль в чрезвычайных ситуациях, особенно в современной войне. Не стану перечислять прописные истины, с которыми ежедневно сталкивается, хорошо и отчетливо понимая это, любой руководитель авторитетного медийного холдинга. Не говоря уже об официальных представителях силовых структур, отвечающих за информационное сопровождение специальной военной операции. Мне довелось участвовать в этих процессах в годы чеченских войн на Северном Кавказе.

Опыт информационной войны мы приобретали в ходе боевых действий. Он был горький и поучительный. На Западе, кстати, давно рассматривали информационные операции как важный вид боевого обеспечения. Они всегда носят упреждающий характер. «Буря в пустыне», высадка американцев на Гаити, агрессия в Югославии. А чего стоит информационная подготовка общественности к вторжению в Ирак (2003 год), грузинской войне (2008 год)? А целенаправленная раскачка лодки на Украине? Информационные технологии только совершенствуются. Оттачивается и технология сенсаций.

Приведу один пример, на мой взгляд, характерный и знаковый. В свое время в информационном пространстве появилась мало кому известная фигура Мовлади Удугова (чеченского Геббельса, как его называли журналисты). Он занимал особое место в руководстве Дудаева. Это ему приписывают победу в информационной войне 1994–1996 годов, в поединке с целым полком российских идеологических бойцов. Во многом так оно и есть. Однако хотелось бы уточнить: не в одиночку он переиграл отдельных политиков в Кремле вкупе с нашими бездарными руководителями, отвечающими за информационное обеспечение боевых действий. Не в одиночку! Еще до начала ввода войск в Чечню Удугов, не без помощи западных советчиков, конечно, положил на стол Дудаеву развернутый план идеологических диверсий против Российской армии. План информационной войны. В чем он состоял?

1. Тезис об особой роли газет, радио, телевидения как орудия ведения идеологической войны. С их помощью предстояло распространять материалы, направленные на дискредитацию образа российского солдата и дееспособности армии в целом.

2. Основным положением определялось не информирование отечественной и зарубежной аудитории о происходящих событиях, а создание самих событий. С этой целью допускалось использование любых средств и способов подачи информации: от сознательного обмана и дезинформации до более тонкого манипулирования сознанием общественности.

План во многом удался. Многие представители СМИ, в том числе и наши, российские, переметнулись к Удугову в поисках «горячей информации» и высоких рейтингов. И закрутилась карусель! К услугам пишущей и снимающей братии у того всегда были «самые свежие свидетельства зверств российских солдат». За деньги — любая прихоть. Хотите эксклюзив с Дудаевым? Пожалуйста. Гуманность чеченских солдат, отдающих рыдающим матерям своих чад? Да нет проблем!

В то время, как наша официальная пропагандистская машина Кремля упорно отмалчивалась, пряча объективную информацию от глаз общественности, массово рождались слухи и домыслы, подогреваемые очень заинтересованными лицами. Образ Российской армии и солдата-защитника рушился на глазах. При этом практически ни в одном телевыпуске или газетной публикации тех дней (за редким исключением) вообще не упоминалось о том, что в республике развязался настоящий геноцид русскоязычных людей. Убивали стариков и детей, изгоняли из своих домов. Прямо в центре Гудермеса оппозицию расстреливали из артиллерийских орудий. Все морги Грозного были завалены трупами мирных жителей. Но кто об этом знал? Шла настоящая гражданская война. Такие сенсации без кавычек никого не волновали. Солдаты и офицеры в тяжелейших условиях шли в бой, выполняя приказ фактически предавшей (по крайней мере, в информационном плане) их страны. А в спину «стреляли» свои же СМИ, причем крупным калибром.

Печальные итоги первой чеченской войны (информационные в том числе) побудили руководителей силовых ведомств повернуться лицом к прессе. Во второй чеченской кампании принцип гласности и открытости стал определяющим. И это в условиях особых правил, которые существуют в ходе любого локального или полномасштабного конфликтов. Появились и свои ньюсмейкеры в генеральских погонах — В. Казанцев, Г. Трошев, В. Шаманов. На мой взгляд, они уже тогда уловили главную фишку — в современных вооруженных конфликтах информационный компонент самым серьезным образом влияет на развитие событий. Только четко выстроенное взаимодействие силовых структур и прессы, оперативное и качественное информирование общественности помогут избежать информационной вакханалии, когда у каждого журналиста может быть своя правда в стиле ОБС (одна бабка сказала). Генералы постоянно были на связи, причём находясь в зоне боевых действий. Прямые эфиры, брифинги, пресс-конференции стали обычным явлением.

Механизм информационной политики не должен зависеть от одного человека или узкой группы людей. Мы можем принимать или отвергать накопленный опыт Запада и свой собственный (тут дело вкуса), но сравнить стоит. Просто необходимо учитывать провалы и огрехи, делать правильные выводы. Силовиков всегда будет волновать, каким образом пресса преподносит и комментирует те или иные события. Информационная война становится важнейшим механизмом в решении политических и военных вопросов. Тем более в условиях полномасштабного конфликта на Украине.

К сожалению, в силу разных причин и обстоятельств, скажем прямо, неведомым не только журналистам и блогерам, главным «ньюсмейкером» СВО