Магнолия мадам Бовари - Влада Ольховская

Он обязан их защитить!

Знать бы только как… Эрик никогда даже не присутствовал на столь сложных и уникальных операциях. Он не представлял, с какой стороны подойти! А времени на полноценное изучение ситуации и стратегию не оставалось, Анри правильно сказал: дети уже под наркозом. Плохо, если они пробудут в таком состоянии слишком долго.

– Хорошо, я… Я согласен.

– Не обязательно было это озвучивать, я знал, что ты согласишься. Вот там лежат результаты обследований и рентгеновские снимки. Мы ведь не звери, чтобы заставлять тебя работать вслепую!

Да уж, им просто памятник нужно поставить за такое милосердие!

Эрик попытался абстрагироваться от эмоциональной стороны происходящего. Нужно просто… просто не думать о том, что это дети. Воспринять лежащее перед ним тело как некую игрушку, просто программу тренировки. Он никого не убивает, он лишь делает свое дело!

Пока есть хотя бы крохотный шанс спасти одну жизнь, он не должен отступать!

Судя по результатам обследований, один младенец был очевидно крепче второго. Ему достался почти полный набор органов, и скорее брат зависел от него, чем наоборот. Второй ребенок вряд ли выжил бы и с донорской пересадкой. Но одно дело – обозначить это, другое – убить этого малыша, свести к нулю вероятность его выживания.

– Не хочешь присоединиться? – Эрик посмотрел на своего спутника через плечо. – Тут будет твоя любимая часть!

– Ирония неуместна. Мне даны четкие распоряжения: либо пристрелить обоих детей, либо дать тебе делать все самому.

Чего и следовало ожидать от Аворио. Сложно сказать, применимо ли к этому человеку само понятие «слишком жестоко». Эрик не хотел об этом думать – и вообще ни о чем. Но он уже знал, что каждый момент, каждый кадр этой операции запомнит навсегда. Эти воспоминания каленым железом отпечатаются у него внутри и будут возвращаться в ночных кошмарах… и уходить, когда он посмотрит на своего ребенка.

Эта цель оправдывает все.

Первый младенец умер тихо и быстро. Он, погруженный в наркоз, ничего не почувствовал. Эрик не мог сейчас позволить себе рефлексировать. Вся его выдержка уходила на то, чтобы сдержать дрожь в руках. Его ведь всегда хвалили за ювелирную точность? Что ж, настало время проверить, какова ей цена!

Он действовал практически инстинктивно, плана так и не появилось. И ни одного ассистента, все самостоятельно… да так по определению быть не должно, только не в его профессии! И всю вину за смерть этого малыша он должен будет взять на себя.

Уже потом он узнал, что операция шла пять часов. Тогда у него не было ни сил, ни желания, ни возможности следить за временем. Он лишь хотел, чтобы билось крошечное сердечко… А на шестом часу младенец умер.

Эрик в странном, сковывающем ступоре смотрел на маленькое мертвое тельце. Скальпель со звоном выпал из разжавшихся пальцев, и теперь руки дрожали, но это не имело никакого значения. Столько крови… и никакое переливание не помогло… Как в таком крохотном человечке могло поместиться столько крови?

Теперь уже неважно. Оба младенца мертвы. Он сегодня убил двоих детей.

– Неплохой показатель, – прокомментировал Анри, осматривая остывающий трупик. – Я передам тело на изучение экспертам другой базы, но мне нравится, как ты держался. Можешь идти, на сегодня ты свободен.

Мир как будто тонул в несуществующем тумане. Эрик кое-как стянул с себя перчатки и окровавленный халат, на ватных ногах покинул здание. Снаружи шел дождь… опять дождь. Но сегодня это в радость. Холод приносил успокоение, пьянил, как алкоголь… Дрожь из рук расползалась по всему телу.

Он не помнил, как добрался до своего бунгало. Линн была дома, встретила его, но и это ускользнуло из памяти. Он планировал скрыть от нее случившееся, однако в последний момент понял, что не сможет. Родной голос словно взорвал плотину, до этого сдерживавшую его эмоции. Он должен был рассказать…

Более-менее придя в себя, Эрик обнаружил, что они находятся на кровати: Линн сидела, он лежал, положив голову ей на колени. Она гладила его по волосам и что-то шептала. Он понимал, что плачет – а такого раньше не было, никогда! От излишка сентиментальности он точно не страдал! Однако теперь стыда не было. После того, что он сделал… Нет, лучше и не думать!

Чтобы хоть как-то отвлечься от кровавого водоворота в памяти, он заставил себя сосредоточиться на мягком прикосновении Линн, на ее нежном тихом голосе, на смысле слов, которые она говорила.

– Это ничего, не страшно… Ты помог этим малюткам… Если бы не ты, эти уроды еще долго издевались бы над ними… Ты все сделал правильно…

– Что я сделал правильно? Убил их?

Слышать слезы в собственном голосе было унизительно. Но останавливать их казалось неправильным… После того, что только что произошло, нет смысла думать о гордости.

– Освободил их. Не позволил им превратиться в лабораторных крыс. И… я знаю, что ты верил, что одному ребенку можно было помочь. Ты просто такой, какой есть. Ты не можешь работать, не веря. А неудача… это не твоя вина.

На ней было легкое хлопковое платье, и сквозь тонкую ткань он чувствовал тепло ее живота. Их ребенок там, внутри, совсем близко – а скоро будет здесь.

– Я не хочу, чтобы наш ребенок жил тут, – просто сказал Эрик.

– Я тоже этого не хочу, поэтому он не будет. Родится здесь – так что с того? Может, первое время поживет, пока я не восстановлюсь и он не окрепнет. А потом ты найдешь способ увезти нас отсюда, я не сомневаюсь.

Эрик тоже в этом не сомневался, он уже точно знал, что не позволит Аворио и дальше манипулировать своей семьей. Как – уже детали. Он должен найти выход.

Его взгляд упал на небольшую икону, стоящую в углу. Это вещь Линн, которая его обычно не волновала, он привык к ней, как привыкают к сувениру, и уже не обращал внимания. До настоящего момента…

– Как думаешь, то, что я сделал, грехом считается? Если да, то каюк мне: я же даже в Бога не верю!

– Я верю. За нас двоих. Точнее, уже за троих.

Смешная какая… Ну, пусть верит, если ей так хочется. Эрик приподнялся на локте и положил руку на живот жены.

Плевать, что официально их брак не оформлен. Она – его жена, и эта мысль больше не вызывала ни страха, ни сомнений. Он был рад тому, что остаток жизни предстоит провести с ней. А свобода… свобода у них теперь будет общая, которую ему еще предстоит отвоевать!

– Как думаешь, мальчик будет или девочка?

На базе имелись аппараты УЗИ, подходящие для обследования беременной, – это Эрик знал наверняка, видел документы на них. Однако Аворио заявил, что принципиально не допустит медицинского контроля за ребенком, который не перейдет в собственность базы. Чертов выродок… Ничего, их малыш и так справится!

– Мне все равно. – Линн улыбнулась уголками губ. – Я буду одинаково любить… Я только хочу, чтобы глаза были зеленые. Как у меня! Мне этого всегда хотелось… А волосы пусть будут как у тебя – темные-темные! Знаешь, какое красивое сочетание будет, особенно для девочки, – брюнетка с зелеными глазами? Да и для мальчика тоже хорошо. Кожа, наверное, светлая, у нас обоих она такая… Но зеленые глаза мне видеть жуть как хочется! Я даже – ты только не смейся! – молюсь об этом иногда…