Троцкий и заговор в Красной Ставке - Сергей Войтиков

Е.В. Волков: Я помню, что не так давно, когда я зашел к начальнику канцелярии ХАРИТОНОВУ, то последний говорил бухгалтеру ЛИМОННИКОВУ о каких-то отчетах разведывательного отделения. Эти отчеты, как я понял, не велись, и ЛИМОННИКОВ хотел отписаться, чтобы разведывательное отделение составило их само. ХАРИТОНОВ же на это ему указывал, что разведывательное отделение не ведет никаких книг, и потому канцелярия и бухгалтер ее должны сами сделать эту работу. При этом ХАРИТОНОВ сделал упрек ЛИМОННИКОВУ, что он не сделал раньше этого отчета. ЛИМОННИКОВ на это ему ответил, что он выполнить этого не может, так как занят. Тогда ХАРИТОНОВ говорит, что если бы был настоящий бухгалтер, то тот, конечно, справился бы с такой работой. ЛИМОННИКОВ, по-видимому, не понял такого ответа ХАРИТОНОВА и заявил, что он работает много. ХАРИТОНОВ на это ему возразил, что если он работает и много, то нельзя этим ограничиваться, а надо посидеть еще и сверх положенного — и тогда все будет исправно. Тогда ЛИМОННИКОВ в резком и повышенном тоне заявил, что он не признает этих упреков ХАРИТОНОВА и не желает по этому поводу разговаривать, после чего и вышел. Вдогонку ему ХАРИТОНОВ ничего не произнес. После этой сцены у меня создалось впечатление совершенно невыгодное для ЛИМОННИКОВА, так как он отвечал ХАРИТОНОВУ грубо и резко. Я слыхал, что сам ХАРИТОНОВ вообще грубоват, но тут с ЛИМОННИКОВЫМ он был корректен, и я удивился его выдержке. На своем месте я, человек спокойный, не позволил бы ЛИМОННИКОВУ так с собой говорить.

А.А. Демкин: ХАРИТОНОВ на меня зря не кричит. Если, конечно, что не исполнишь, то попадет. Плохого от него ничего не видел. Он требователен, когда чего-либо не сделают по работе. Конечно, служащие приходят поздно, им за это выговаривают, ну а им это не нравится: когда начальство кричит.

Показания сотрудников В.М. СКОРОХОДОВА и М.Я. ЧИРКОВА не записывались ввиду отсутствия какого-либо материала для данного расследования.

Врид помощника начальника инспекторского отделения Воробьев

Военный комиссар (подпись)

31 мая 1919 г.

РГВА.Ф. 6. Оп. 5. Д. 66. Л. 368 с об. — 373.

Подлинник — машинописный текст с автографами.

Приложение № 2

г. Серпухов

6 июня 1919 г.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ[347]

Из опросов сотрудников Канцелярии Полевого штаба выяснилось, что ХАРИТОНОВ, будучи больным человеком и отличаясь неприветливостью, в то же время обладает грубым голосом, что в связи с врожденной угловатостью и воспитанием делает его черствым человеком в глазах окружающих.

По службе ХАРИТОНОВ, являясь честным и справедливым работником, требует от своих подчиненных тщательной и усидчивой работы и за оплошности и промахи сотрудников пробирает их «на совесть», причем упреки, в случае незнания кем-либо своего дела, делает всем без исключения и всегда по заслугам, не имея на это злой воли.

Последнее время, по отзыву допрошенных, ХАРИТОНОВ стал корректнее.

Одни из допрошенных такое отношение на службе ХАРИТОНОВА объясняют его нервностью, другие характером службы в его канцелярии, являющейся напряженной в высшей степени, а другие видят в этом по отношению к себе придирки, хотя данных к наличию таковых не имеется.

ЛИМОННИКОВ, подтвердив указанные им в рапорте обстоятельства дела и выражения, допущенные ХАРИТОНОВЫМ при их объяснении, и не отрицаемые в то же время самим ХАРИТОНОВЫМ, как это видно из его — ХАРИТОНОВА — показания, заявил, что он готов был простить окрики ХАРИТОНОВА, если бы не вошел при их объяснении сотрудник Оперативного управления ВОЛКОВ. В присутствии последнего ХАРИТОНОВ начал ему вновь указывать его промахи и даже произнес вдогонку, когда ЛИМОННИКОВ уходил: «Я Вас заставлю слушать»[348].

Изложенное ВОЛКОВЫМ совершенно не подтвердилось и, наоборот, он, зная раньше грубости ХАРИТОНОВА, удивился в данном случае его корректности и был поражен поведением ЛИМОННИКОВА, который грубо и резко отвечал ХАРИТОНОВУ.

По словам ХАРИТОНОВА, за последнее время, благодаря халатного отношения сотрудников к службе, большое количество исполненных ими бумаг стало возвращаться обратно в канцелярию с указанием на ошибки в подсчетах, несоблюдение требуемых законом формальностей и т. д., уследить за которыми сам ХАРИТОНОВ не имеет, конечно, возможности. Когда при таких обстоятельствах были возвращены Контролем бумаги, то он — ХАРИТОНОВ, вызвав бухгалтера ЛИМОННИКОВА, которого даже вызывал на объяснение Контроль, указал ЛИМОННИКОВУ, что его отношение к делу хуже письмоводителя, при этом (так-как он, ХАРИТОНОВ, был возбужден этой неприятной для него бумагой), он говорил повышенным тоном, который у него и так громкий: ЛИМОННИКОВА, конечно, он не ругал, а указал, что, если ему, ЛИМОННИКОВУ, как заявлял он, не хватает времени, то он может посидеть и после 8-ми часов, как это делает сам ХАРИТОНОВ.

Сам ЛИМОННИКОВ, не отрицая того, что им были допущены неправильности (хотя и оправдывается тем, что ранее Контроль допускал такую неправильность), заявляет, что его желание было произвести не расследование отношений его с ХАРИТОНОВЫМ, а лишь перевод его на другую должность, дабы в будущем не иметь с ХАРИТОНОВЫМ дела, так как это дурно влияет на его — ЛИМОННИКОВА — здоровье.

Врид помощника начальника инспекторского отделения Административно-учетного управления Воробьев.

Военный комиссар (подпись).

«6» июня 1919 г.

г. Серпухов

Доклад В.В. Даллера Ф.В. Костяеву[349]

«Начальнику штаба докладываю: Начальника канцелярии Харитонова считаю хорошем, добросовестным работником, очень хорошо знающим свое дело.

Харитонов нередко в грубой форме отвечает и в грубой форме ведет разговор; но эта грубость не дерзкая, а врожденная, которую Харитонов, видимо, не всегда может преодолеть вследствие вообще своей нервности.

Лимонников не прав в служебном отношении, но вправе, как и все служащие, требовать от Харитонова необходимой сдержанности.

Полагаю:

1) Установить равновесие в отношениях мне самому;

2) Харитонову предложить перейти на более корректный тон и

3) Лимонникова оставить в канцелярии, предложив ему избегать промахов в порученном ему деле.

Владимир Даллер

8/VI.1919».

Резолюция Ф.В. Костяева[350]: «Полагаю издать соответствующий приказ (2 слова неразборчивы). 9/VI.1919. (подпись)».