Маугли из Космоса - Марк Антоний

положил папку на колени, расстегнул клапан. Полистал.

— Что это?

— Рисунки твоего знакомого пришельца. Фотокопии, конечно. Оригиналы в управлении. Кстати, пришлось изъять их у ментов. Прыткие оказались…

— У ментов? — переспросил не сведущий в уголовной терминологии сэнээс. — У милиционеров, что ли?

— Угу. Ты смотри, смотри…

— Знатно рисует, — отозвался Берестов. — Американские фантастические журналы с руками оторвали бы.

— Им только дай… Ты обрати внимание, там еще расчеты какие-то, формулы, чертежи. Сдается мне, это по твоей части.

Астрофизик отыскал нужные фотокопии. Всмотрелся, задумчиво поскреб в подбородке с трехдневной щетиной.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Старыгин. — Эти почеркушки имеют какой-нибудь научный смысл? Учти, я тебя привлекаю как ученого эксперта, иначе ты бы ничего этого не увидел.

— Учту-учту, — пробурчал Берестов. — Что касается твоего вопроса… Мне кажется, я уже видел где-то эти расчеты… Вернее, не сами расчеты, а математическую логику, положенную в их основу. Пока могу только сказать, что выглядит это все очень любопытно, но чтобы ответить более развернуто, мне нужно будет посидеть с этими, как ты выражаешься, почеркушками, денек-другой.

— Разрешаю взять с собой, товарищ эксперт, при условии соблюдения строжайшей секретности, но заключение придется составить по всей форме.

— Бюрократ…

— Кстати, товарищ эксперт, не будете ли любезны задернуть вон те шторы… которые поплотнее.

Шторы были задернуты. Застрекотал проекционный препарат. Над кроватью на белой стене замелькали кадры оперативной съемки.

Предметный столик вроде того, что используется в лабораториях. На столике статуэтка, изображающая… изображающая… Вот бы еще понять, что именно. Берестов попытался уловить момент перехода одного изображения в другое, но ему никак не удавалось это сделать, настолько плавно все происходило. Аппарат стрекотал, время шло, картинка менялась, вернее — оставалась неизменной в своих непрерывных превращениях. Ни одно изображение не повторялось. Воистину, фантазия ее создателя была беспредельной, а мастерство — сверхъестественным.

— Сколько минут длилась съемка? — спросил астрофизик.

— Минут… — хмыкнул госбезопасник. — А двадцать часов не хочешь, товарищ ученый?

— Двадцать?!

— Да, потом пришлось прервать съемку, она и так сожрала месячный запас пленки.

— И что, ни одно изображение ни разу не повторилось?

— Ни разу.

— Это прямо какие-то «Метаморфозы» Овидия.

— Вот-вот, и она назвала ее похожим словом… Метаморфа, кажется…

— Ты о ком?

— Об Альке… Пардон, о Казаровой Алевтине Вадимовне, владелице этой статуэтки.

— Откуда же она у нее?

— Казарова утверждает, что эту самую метаморфу изготовил ее муж… — Старыгин выдержал мелодраматическую паузу… — Михаил Васильевич Скоробогатов.

— Вот черт!

— Так что только твои «гости» помогут нам ответить на вопрос: пришелец ли гражданин Скоробогатов или гениальный психопат.

Дребезг телефонного звонка ворвался в монотонное стрекотание кинопроектора. Старыгин взял трубку, выслушал и протянул ее другу.

— Это тебя!

Он схватил трубку.

— Берестов!

«Гелий Аркадьевич! — закричали в наушнике юным, девичьим срывающимся голосом. — Есть ответный сигнал!..»

— Что?!

«На заданной частоте! Тем же кодом, но в зеркальном отображении… Мы ждем вас!»

Старший научный сотрудник уронил трубку. Обитатель номера едва успел ее подхватить, спросил настороженно:

— Неужели?..

Берестов схватил бутылку «Боржоми», запрокинул ее над мгновенно пересохшим ртом и, лишь напившись, ответил:

— Пока что-либо определенное утверждать нельзя, но… черт побери, Борька, ответ-то получен!

Глава 31

Выездное заседание Попечительского Совета закончилось далеко за полночь. Господа советники разошлись. В зале остался лишь Куратор. Подперев головогрудь клешнями, он меланхолично наблюдал, как робосекретари деловито собирают мнемокристаллы, разбросанные участниками заседания в пылу полемики. Записи предстояло рассортировать по категориям, разложить по полочкам и доложить об итогах наверх. Присутствуя физически, Куратор мыслями был совсем в другом месте. Ему только что сообщили пренеприятнейшее известие. Давняя история похищения прямоходящего мыслящего млекопитающего с третьей планеты системы желтого карлика стала известна Генеральному обвинителю Галактического Трибунала Ороху-ан-Ороху. Хуже того, последнему было ведомо, что к похищению причастно возглавляемое Куратором ведомство.

По требованию Попечительского Совета, Синдикат не имел права использовать в своих целях контрабандистов и прочих преступников, однако на практике выполнить это требование, как, впрочем, и многие другие, порою было невозможно. Тайные операции Синдиката представляли собой сложнейшие многоступенчатые комбинации, в которых могло найтись место для кого угодно: от мелкого торговца экзотическими растениями до заместителя министра образования Амарогролской республики. Комбинации эти выстраивались годами, постепенно втягивая в себя великое множество игроков, зачастую даже не подозревающих о своем в них участии. Тем не менее непосредственно к похищению мыслящего млекопитающего Синдикат отношения не имел.

Разумеется, его главе хорошо были известны все обстоятельства этого происшествия: во-первых, похищена была не взрослая особь прямоходящего мыслящего млекопитающего, а детеныш; во-вторых, это было и не похищение вовсе, а случайный захват бортовым рудозаборником корабля; в-третьих, контрабандисты так спешили покинуть место преступления, что не сразу обнаружили, у себя на борту разумное существо. В экипажи таких кораблей обычно входил всякий малообразованный сброд. Неудивительно, что контрабандисты могли принять похищенного за инопланетную зверушку — на черных рынках в системе Бетельгейзе экзотическое инопланетное животное можно загнать за неплохие деньги. Да и работорговлей контрабандисты не брезгуют.

На общем криминальном фоне эта история выглядела как вполне рядовое событие и само по себе не могло бы обеспокоить Попечительский Совет, если бы не ряд сопутствующих обстоятельств: а) данная планетная система закрыта для посещения; б) контакт Галактического Сообщества с расой людей еще не достаточно подготовлен; в) сей инцидент в будущем мог бы серьезно осложнить отношения человечества с Галактическим Сообществом. Зная характер Ороха-ан-Ороха, Куратор предположил, что тот не преминет свалить вину за это похищение на руководство Синдиката, дескать, не доглядели. А Попечительскому Совету, от которого зависит финансирование, только дай волю. Господа советники не упустят возможности выразить высочайшее неудовольствие и обязательно инициируют служебное расследование.

Понять господ советников Куратор еще мог. За контрабандистами числились разные штуки, но до сих пор их преступления не грозили обернуться крупным межзвездным скандалом, предотвращение коего входит в круг обязанностей сотрудников Синдиката. Следовательно, по логике Попечительского Совета, если сие ведомство не сумело предотвратить преступление в зародыше, вся тяжесть ответственности за последствия должна лечь на его главу. Другой вопрос, что и Генеральному обвинителю придется объяснять, почему Трибунал до сих пор не покончил с контрабандой, работорговлей и всякой иной нелегальной коммерцией в Галактике.

И если бы Орох-ан-Орох не был напыщенным болваном, он попытался бы договориться с Куратором, дабы расхлебывать заварившуюся кашу сообща. Ни для кого не секрет, что между Синдикатом и Трибуналом существует давняя и стойкая вражда. Генерального обвинителя раздражает малая подконтрольность Синдиката органам юстиции, а Куратора бесят любые попытки вмешательства в деятельность Синдиката со стороны Трибунала. Синдикат изначально создавался как неправительственная структура, финансируемая из отдельного фонда. Главной его задачей было выявление