Грешник - Михаил Злобин

— А… ясно. Слушай, Данмар, а ты еще не все свои деньги потратил?

— Хм, нет. А что?

— Я думаю, ты готов к работе с наставником-Владеющим, — с неопределенными интонациями в голосе сообщил здоровяк, будто боялся, что я ему откажу.

— Если ты так считаешь, то ладно, — легко согласился я.

— Правда?! — Натурально удивился воитель. — А если я найду тебе кого-нибудь уже завтра?

— Ищи, — пожал я плечами с преувеличенным безразличием, — мне все равно.

— Хм… ладно. Но у тебя точно хватит золота? Мы ведь неплохо так разгулялись…

— Ну, я думаю, что пары сотен акатов должно хватить, — сказал я, прикидывая в уме свой остаток.

Кстати, стыдно признаваться, но я только недавно узнал, что у каждой монеты в империи Исхирос есть свое название. Столько недель проработать у ремесленника и полагать, к примеру, что медная монета — это просто безымянная медяшка, было просто верхом невежества. Оказалось, что полновесные золотые деньги, отчеканенные имперским монетным двором, назывались акаты. Серебряные — салоты, а медные просто марки. Теперь вот при каждом удобном случае пытался ввернуть в речь именно общепринятое название монет, словно бы смаковал это звучание.

— Кстати, хорошо, что ты поднял вопрос о деньгах! — Наиграно стукнул я себя ладонью по лбу, словно только что вспомнил об этой теме. — Флогия уже, судя по всему, успешно реализовала первую партию огненной воды, и финансовый результат ее весьма впечатлил. Она уже трижды засылала ко мне парламентеров, которые невзначай пытались выведать, к какому сроку ждать новой поставки. А это значит, что тебе пора начинать напиваться.

— Мне что делать? — Глупо переспросил здоровяк.

— Ну, ладно, не напиваться, — покладисто согласился я. — А просто заказывать сюда выпивку. Думаю, по бочонку в день будет достаточно.

— Но для чего?

— Чтобы никто не заподозрил нас… А-а-а, впрочем, — прервался я на середине фразы, — ты сможешь догадаться и сам. Ты тренируешь мое тело, а я буду тренировать твой разум, Астал. Поэтому думай.

Я постучал согнутым пальцем себе по лбу и расплылся в издевательской ухмылке, когда великан обиженно нахмурился. Ой, обожаю я потешаться над людьми. Они всегда так забавно реагируют…

Спешно закончив ужин, я встал из-за стола и отправился наверх, в свои покои. Да, пожалуй, эту огромную спальню с умывальной комнатой и балконом можно было назвать только покоями. Там я на всякий случай надежно запер дверь, а потом отправился на террасу, стягивая на ходу рубашку. Сейчас подступало время года, считающееся в здешних широтах зимой. Ночь заметно удлинилась, ветра поменяли свое направление и стали более порывистыми, а температура воздуха снизилась до совершенно комфортных восемнадцати-двадцати градусов по Цельсию. Хм… забавно, а ведь в этом мире никто кроме меня не знает, ни кто такой Цельсий, ни что такое градус. Про метры и килограммы я уж и вовсе молчу. Я и сам, наверное, никогда бы о них не вспомнил, если б здешние единицы измерения не имели столь большого разброса — локти, шаги, ладони, бочки. Согласитесь, как один шаг другому рознь, так и размеры бочки сильно могут отличаться. Вот и пришлось мне воскрешать в памяти чудом не истершуюся из нее метрическую систему.

Кхм… отвлекся. В общем, я разделся и смело прыгнул с балкона, распахнув свои черные, словно сон детоубийцы, крылья. Резкий рывок, и вот я уже парю над чернильными просторами, высвеченными редкими огнями уличных фонарей. Где-то позади меня неизменно сверкало своим волшебным великолепием третье городское кольцо Махи, но сегодня мне нужно было совсем в другую сторону. Сейчас я летел в пригород, к Чуку и Чаку. Ребята уже слишком засиделись без поручений, и следовало мне напомнить им о себе.

Пусть они не были прям совершенно идеальными исполнителями, но вместе с этим они и не были слишком примечательными. Просто пара оборванцев, какие целыми тысячами бродят по запутанным одноэтажным лабиринтам разросшегося вокруг Махи пригорода. И в этом была их главная ценность. Вряд ли бы кто-нибудь сумел бы распознать в них моих тайных агентов.

Катаясь на горках воздушных потоков, я неохотно приземлился перед воротами дома, который некогда принадлежал семье Данмара. В царившем на улице могильном мраке, я не боялся, что буду кем-нибудь замечен. Так что я смело, с эдаким хозяйским чувством, забарабанил в калитку. К моему удивлению, новые обитатели жилища не спали, и звуки шагов я услышал почти сразу. Громыхнул деревянный запор, брошенный на землю, скрипнули петли, давно позабывшие вкус масла, и на мое лицо упали отсветы пламени факела… Факела, зажатого в какой-то слишком уж большой и волосатой руке.

— Опа, — мерзко просипела рожа, которая шла дополнением к потной и заросшей конечности. — А кто это такой сладенький к нам пожаловал?!

Чужак, неизвестно как попавший в дом Данмара, не стал надолго затягивать немую сцену. Его свободная рука весьма проворно метнулась ко мне, намереваясь схватить и затащить внутрь. Но грешник внутри меня успел среагировать раньше. Моя детская ладошка выстрелила вперед, как пущенная из пращи пуля, и обхватила один из пальцев растопыренной пятерни, что тянулась ко мне.

Возможности мои и этого мужика были явно неравны. Сколько бы там раз я не подтягивался с мешком камней, подвязанным к поясу, сколько бы бревен не взваливал себе на плечи, а тягаться со взрослым мужчиной в грубой физической силе мне было еще ой как рано. Каким бы развитым я не был для возраста своего нового тела, а пролегающая между нами физиологическая пропасть была попросту непреодолима.

Однако там, где пасовала сила, на помощь приходила физика. Я всего лишь покрепче сжал чужой палец, а непонятный чужак, не успевший этого понять и остановить своего движения, по сути, сам себе его сломал. Сустав с хрустом вылетел со своего привычного места, и я краем глаза успел заметить, как на ладони мужчины вспухает моментально побелевшая шишка.

Всего секунду назад его источающие ехидство глаза теперь уже шокировано расширились, грудь начала подниматься, втягивая в себя воздух для пронзительного крика, а рот уже раскрылся, чтобы исторгнуть из себя вопль, полный боли и ослепляющей злобы. Однако я прекрасно понимал, что пришелец тут скорее всего не один, а значит давать ему закричать попросту нельзя. Иначе сюда сбегутся все незваные гости.

Мой детский кулачок с поразительной легкостью вломился прямо в горло чужаку, превращая его хрящи гортани в крупные острые осколки, которые подобно лепесткам жуткого цветка распустились вовнутрь, раня чужую плоть. Мужчина захлебнулся своим так и не сорвавшимся с уст криком, потому что в его трахею хлынул целый поток крови.

Я, конечно, не мог этого видеть, но и без этого прекрасно осознавал, что сейчас с ним происходит. Неизвестный, однако, не растерялся окончательно, а попытался зарядить мне в голову горящим факелом, от которого я без труда увернулся. Стоя на широко расставленных ногах, захватчик чужой собственности безуспешно пытался промассировать своей пострадавшей рукой еще более сильно пострадавшее горло. Но он добивался только того, что на его шее стремительно набухла огромная гематома, похожая на лягушачий зоб.