Свеча Хрофта - Дарья Зарубина

— Вот мой единственный соратник! — Ракот обнажил Черный меч и взмахнул им перед собой, с наслаждением вслушиваясь в пение стали. Он всегда любил эффектные жесты. — И можешь не сомневаться, даже войди я туда один, ни твой Древний, ни кто-то из его новых союзников не сумеет противостоять мне.

Хедин привык к подобным речам. В другой ситуации он, не задумываясь, позволил бы Ракоту потешить себя и броситься в бой, не разбирая пути. Ведь в опасности был не мир, а небольшая его часть. Старый Хрофт… нет, Один создал не угрозу Равновесию, а всего лишь болезненный нарыв на теле мира, одного из множества вверенных Новым Богам миров. И этот нарыв можно было бы легко удалить черным лезвием Ракота. Если бы Хедин не знал, что за всем стоит Хрофт. Какая-то часть Познавшего Тьму все еще сопротивлялась мысли, что Отец Дружин мог предать их дружбу. Возможно, совершенное Великим Асом — не предательство, не удар в спину, а необходимая мера предотвращения большей беды. Возможно, Старый Хрофт угодил в какую-то жуткую ловушку, и только им, Новым Богам, его друзьям и прежним соратникам, под силу освободить его из силков чужих интриг.

Как желал Хедин оказаться сейчас лицом к лицу с Владыкой Асгарда, спросить его напрямую, что за кашу тот заварил со своей смертной. И, главное, как вернуть все на круги своя. Заклятье, с помощью которого Отец Дружин закрыл куполом несколько сотен миль хьёрвардской земли, больше всего беспокоило Хедина. Несмотря на то что Древнее волшебство не распространилось на весь Хьёрвард, не закрыло мир целиком, любой из врагов Новых Богов многое отдал бы за то, чтобы получить это заклинание. В умелых руках оно станет страшным оружием. Шутка ли, запереть в безмагической ловушке Новых Богов. Особенно его, Хедина. Ракот надеялся не столько на волшбу, сколько на свой Черный меч. Силой Познавшего Тьму всегда были ум и магия. Хедин невольно содрогнулся, представив, что останется ему, очутись Новый Бог под Хрофтовым куполом. Он привык проницать магическим зрением миры, опираться на заклятье Слуха, ловя мельчайшие изменения в Межреальности. Он привык к монотонному голосу Читающего в своей голове. И не мог представить, что заставило Хрофта, того Старого Хрофта, что долгие тысячелетия жил лишь желанием вернуть свою прежнюю силу, отказаться от вновь обретенного могущества, изгнав из мира составлявшее самую его суть.

Он даже не знал, жив ли еще Отец Дружин, или собственное заклятье убило его, выпив божественную силу. И убьет любого, в чьей крови течет магия.

— Ты не должен идти туда, Ракот, — остановил он друга, который уже нетерпеливо вложил меч в ножны и направился к двери. — Пока… не должен. Я видел следы волшбы брандейских чародеев до того, как вырос купол. И я почти уверен, они заставили Хрофта пустить в ход Древнее заклятье. Не знаю, пытался ли он защититься от них или сыграл на руку Хаосу, но не хочу, чтобы ты попался в ловушку, в которой сгинул Старый Хрофт.

Хедин жестом остановил Ракота, с губ которого уже готовы были сорваться слова протеста.

— Там, под куполом, теперь мир смертных, — продолжил он, положив руку на предплечье друга, защищенное воронеными наручами. Ракот сбросил его руку, в его синих глазах полыхало гневное пламя. — Все, кто так или иначе несет в себе магию, обречены там на страдание и смерть. И поэтому выход только один…

— Под купол пойду я. — Хаген редко позволял себе перебивать Учителя, казалось, он лишь продолжил его мысль. Голос тана прозвучал тихо и твердо. Он видел, как на его глазах сбывается предсказанное бесплотной волшебницей: между Богами Равновесия уже загоралась ссора. И Хаген принял решение. — Если там мир смертных, то кому, как не мне, смертному, проще всего войти туда. Отряд Девчонки невелик. Я возьму с собой свою лучшую тысячу, и мы выведем Хрофта из-под купола, пожелает он того или нет. Здесь, на Хединсее, вы сумеете узнать у него все, что нужно.

Хедин печально посмотрел на своего бывшего ученика. Даже его, Истинного Мага, а ныне — Нового Бога Упорядоченного, задело совершенное Хрофтом. Хаген был человеком, и человеческое в нем не могли заглушить ни годы тренировок, ни долгие часы магических упражнений, ни тысячи битв. Он тяжело переживал предательство друга. Он верил Хрофту, он бился с ним бок о бок и теперь был зол на собственную доверчивость. Злость всегда питала Хагена. Даже когда он был еще ребенком, преодолевать собственный предел, подниматься все выше, одерживая победу за победой — над собой и обстоятельствами, — ему помогала злость. И Хедин надеялся, что и на этот раз его последний ученик покажет себя.

— Пойдет Хаген, — бросил он. И Ракот надменно поднял бровь и пожал плечами, признавая право принятия решений за Хедином.

Купол рос, захватывая все большее пространство. Хрустальный цветок лопнул над головой Хрофта, и ему показалось на мгновение, что миллиарды острых осколков впились в его тело, прошили мышцы, кости, связки. Он едва удержался на ногах и сквозь багровую пелену перед глазами увидел, как падает на колени один из магов. Казалось, страшная сила, неведомая и невидимая, сломала чародея пополам, выгнув его хребет, как эльфийский лук. Его спутник тоже жестоко страдал. Молодой маг согнулся, обхватив руками живот, и кровавая пена выступила на его губах. Однако он не собирался сдаваться боли и попытался дотянуться до старшего товарища.

Хрофт видел, как скорчился, цепляясь за чье-то копейное древко, Велунд. Дирк катался по земле, вырывая пальцами куски дерна. Сознание, парализованное болью, заволакивало тьмой, но Хрофт не позволял себе упасть. Еще звенели клинки, но большая часть сражающихся, внезапно освободившись от пут заклятья, ошеломленно озиралась по сторонам, не понимая, как привычный им мир сменился в одно мгновение другим, чужим и неведомым.

Рунгерд вскрикнула, бросила изумленный и испуганный взгляд на Отца Дружин, но тот не мог ответить ей на невысказанный вопрос. Хрипло застонал, опускаясь на землю, Велунд. И Рунгерд бросилась к нему, подхватила, уложила на траву.

Хрофт не видел, что было дальше. Мир померк перед его глазами, рассыпался тысячами черных и серых мух, но он продолжал стоять. Покачнулся, и чья-то рука поддержала его. Горячая, сильная рука.

— Я здесь, Великий Один, — прошептал рядом женский голос. Хрофт уцепился за тепло этой руки, всеми силами стараясь напитать им свое пустеющее, как разбитый сосуд, тело. И душный полог беспамятства, уже почти накрывший его с головой, начал редеть и таять. Владыка Асгарда убрал со своего плеча удержавшую его руку. Светлокосая воительница понимающе склонила голову и отошла.

И Хрофт осознал, что изменилось вокруг за эти несколько мгновений. Чудовищный гвалт боя сменился тишиной. Такой полной, что стало слышно, как звенит высоко в небе равнодушный жаворонок. Сотни воинов, настороженные, напряженные, выставив перед собой кинжалы, мечи, приготовившись стрелять в первого, кто двинется на них, люди, вырванные волей слуг Хаоса из своих миров и своих битв, ждали, чтобы нашелся хоть кто-то, кто объяснит им, что случилось.

Хрофт поднял вверх раскрытую ладонь, призывая всех слушать. И тотчас неловко опустил руку. Тысяча глаз обратились на него. Люди ждали. И Хрофт понял, что должен сказать хоть что-то. Должен прекратить эту бойню, успокоить людей, заставить их сложить оружие. И не находил слов.