Эмбрион. Слияние - Юрий Мори

Когда Кат медленно пошел к мастерским, прятавшимся в глубине двора за уродливой постройкой нового гаража, я последовал за ним. Зачем? Не знаю. Моя жизнь и так полна странных событий, добавлю к ним еще одно. В любом случае интересно, когда человек снова становится человеком, а если на моих глазах – вдвойне занятно.

Меня никто не видел.

Слово Божье тому причина или – как предполагал один случайный знакомый – ментальное подавление окружающих, я не знал. Вера вела меня по жизни, раз уж и надежда, и любовь давно мертвы. Мать их мудрость пряталась даже от меня, значит, оставалось идти по следу. Туда, где могли быть тени истины.

Царствие Божие есть наша цель.

* * *

Щелястая деревянная дверь, отродясь не крашеная, с криво прибитой ручкой, не изменилась за эти годы. Кат потянул ее на себя, петли скрипнули, и он вошел. При Рыжем в мастерской был хоть какой-то порядок, хотя старик тоже плевать хотел на смазку двери и ее цвет. Но инструменты раньше лежали на местах, а тяжеленный рабочий стол всегда был чист.

Раньше. Потом мастер умер и начался бардак, закономерно ставший тем, что сейчас видел сталкер: мастерская это или склад рухляди, догадаться было невозможно. На единственном свободном пятачке на полу лежал ржавый двигатель от грузовика, наполовину разобранный, в ведре рядом с ним отмокала какая-то деталь. Судя по острому запаху керосина, о пожарной безопасности здесь думать тоже было некому.

С них еще и закурить рядом станется.

– Эх, Рыжий… – сказал Кат, словно на кладбище перед памятником.

Где был похоронен старик, неизвестно. Викинги не заморачивались, могли и свиньям скормить тело. Однако пришел сюда сталкер не ради памяти бывшего приятеля, его интересовал шар. Тот самый, с которого и начались поиски Чистого Града. Непонятно почему, но эта старая история волновала и не давала о себе забыть. Странно…

Продравшись через нагромождение ящиков, сброшенных со стеллажей книг, из которых была вырвана изрядная часть страниц, ведра и обрезки металла самых причудливых форм, Кат подошел к шкафам. Откинул в сторону пару давно пустых канистр и зачем-то прислоненную к дверцам стопку досок. Множество полок, отсеков, выдвижных ящичков делали поиск делом почти безнадежным.

К тому же не отпускало чувство, что кто-то стоит за спиной. Вплотную, с любопытством заглядывая через плечо.

Кат хмыкнул и обернулся. Конечно же, никого. Больные нервы, не иначе. Он подобрал удачно попавшуюся под ноги монтировку и приступил к обыску. Методично, не торопясь, не обращая внимания на глупые ощущения. Дервиш беззвучно рассмеялся, но никуда не ушел. Ему было интересно, что же ищет этот человек с черной душой. Какой клад притягивал его в реальном мире, пока внутри шла борьба.

* * *

Тем временем Шамаев тоже не скучал. Он вышел во двор гораздо позднее Ката, неся отрубленную голову ярла за бороду, намотав ее на кулак. Остальным питомцам было все равно, а вот бывший Черноцвет не успокоился, пока не насадил ее на пику невысокой оградки возле бывшего цветника.

После этого порылся в кармане и достал одну из ленточек, срезанную с руки обезглавленного трупа, – самую старую, потерявшую за годы цвет, растянутую и лохматую. Смял ее в кулаке и сунул в искривленный предсмертным криком рот покойника.

– Теперь с этим все, – сказал он вслух.

После чего мысленно обратился к Сфере: где еще враги?

Почти всех перебили. Сдавшиеся викинги кучкой жались возле учебного корпуса под надежной охраной; трое питомцев уже начали работу – вытащили шары и встали треугольником. К ним подтаскивали пленников по одному и после короткой проверки разводили по двум сторонам. Не годны. Почти все – брак и мусор, недостойный жить дальше. Да и черт с ними, если честно – хоть весь город вымрет, ему, тем более ставшему теперь частью Гнезда, плевать.

– Отведите их в барак и проверьте рабов, – велел он питомцам. – И дайте мне кто-нибудь автомат, я оставил свой в зале.

Хотя все были равны между собой, но Ираида, Кат, а теперь и Шамаев считались кем-то вроде руководства. Спорить и обсуждать с ними планы можно запросто, но против прямых указаний никто не возражал. Один из питомцев снял с плеча оружие и протянул Шамаеву. Потом вручил пару магазинов из разгрузки.

Всех перебили или захватили? А вот и нет. Он отчетливо видел из Сферы кого-то, прятавшегося на самом краю бывшего Нифльхейма, за свинарниками и свалкой. Странно, но этот некто никуда не бежал, как можно было предположить. Сидел себе на месте, без движения и угрозы.

Но проверить его необходимо.

Морщась от густого духа, шедшего от свиней из низких длинных сараев, Шамаев прошел по более-менее чистой тропинке между зданиями – вокруг лежали горы навоза, застывшего на морозе, но все еще вонючего. Рабам было все равно, а сами викинги не скомандовали выносить его подальше. Летом здесь, должно быть, дышать и вовсе нечем.

Но ничего – новая власть наведет порядок.

Сперва Кат и часть питомцев считали, что рабов надо оставить, мол, рабочие руки всегда в цене, но при обсуждении победила точка зрения Ираиды и Шамаева: тотальный геноцид. Жителем нового города должен быть или питомец, или никто. Как ни следи за ними, люди – источник зла и постоянного беспокойства.

Ну их к черту, подумал на ходу Шамаев, даже совы лучше!

Правда, совов больше нет. Как и Змея. Его, Шамаева, Великий лес временно опустел, но это ерунда: обживем заново, но уже питомцами Гнезда, сверхчеловеками, следующей цивилизацией.

– Купи огонек? Один патрон… – прошелестело странное существо, сидевшее на поломанном диване, невесть кем и зачем занесенное сюда, к покосившемуся забору. Там, за прутьями, белела засыпанная снегом равнина с редкими деревьями и пучками кустов.

Шамаев остановился, вскинув автомат.

Существо тряхнуло головой, покрытой, как и все тело, длинной рыжей шерстью, и выудило из-за спины облезлый металлический ящичек. Шамаев на такие насмотрелся до Черного Дня – свинцовый контейнер для переноски радиоактивных веществ.

– Охренеть, – сказал бывший ученый. – Ты откуда его взял, зверюга?!

Существо, ворча и причмокивая, щелкнуло задвижками и открыло контейнер.

– Один патрон…

Шамаеву стало не по себе. Из воспоминаний Ката – общего достояния Гнезда – он знал этого зверя. Помнил, словно сам сталкивался с ним и в Воронеже, недалеко отсюда, кстати, и возле Колизея.

«Очень быстрый. Очень опасный. Но, получив патрон, теряет интерес и уходит». Отдать и отпустить с миром?

Шамаев засомневался. Возможно, он так бы и сделал, если бы существо не сложило почти невидимые под прядями шерсти губы трубочкой и не засвистело:

– Антон-гондон… На помощь! Периметр в опасности… Лаборатория вызывает центр.

– Оебенеть! Да кто ты есть, чучело?

Автомат был снят с предохранителя заранее, затвор взведен – и хрен с ней, с пружиной, не износится. Жизнь важнее.