Железная леди. Тайны Маргарет Тэтчер - Наталья Павловна Павлищева

отомстили члены ИРА. Спираль насилия с обеих сторон начала раскручивать новый виток.

Гибралтарское жюри большинством голосов признало юридическую обоснованность тройного убийства террористов. Родственники обратились в Европейский суд, который, кстати, выиграли. Но это произошло уже при следующем премьер-министре Великобритании.

Тогда же главной причиной гнева Тэтчер на Би-би-си была демонстрация документального фильма с расследованием произошедшего расстрела ДО начала судебного разбирательства. Свидетельства очевидцев трагедии могли оказать, и явно оказали, влияние на присяжных. Даже в ходе судебных заседаний свидетели, иногда путаясь в показаниях, говорили с оглядкой на факты, приведенные в фильме.

В этой трагедии нет правых, виноваты все. Но убить людей только из подозрения, что они могут совершить теракт. Тэтчер же заявила в палате общин: «Можно быть либо на стороне террористов, либо на стороне справедливости и правосудия». К справедливости и правосудию Маргарет относила, конечно, себя.

Возмущение по поводу досрочной публикации свидетельских показаний в фильме было справедливым, они оказали давление и на мнение присяжных, и даже на самих свидетелей, которые перестали сомневаться в том, о чем сначала говорили неуверенно.

Но сейчас речь идет о войне с телевидением, начатой Маргарет Тэтчер. Просто запретить или уничтожить Би-би-си она не могла, всей мощи премьер-министра и ее правительства не хватило, чтобы закрыть или хотя бы на законных правах серьезно ограничить работу телекомпании. Но есть ведь рынок, который должен «порешать».

Чтобы рынок «порешал», Тэтчер удалось навязать телевидению коммерческую модель и протолкнуть Закон о радиовещании и телевидении. Этот закон предусматривал выставление с 1991 года лицензий независимого телевидения на торги. Вы когда-нибудь видели «независимое» телевидение по лицензии? Маргарет была уверена, что такое возможно.

«Я говорю “Добро пожаловать” множеству каналов телевидения, ибо я верю в то, что свободное движение чувств и идей имеет гораздо больше гарантий при наличии большого количества разнообразных каналов, чем при наличии уставов и постановлений. Утверждение, будто поиски аудитории “тащат” каналы вниз, совершенно необязательно всегда считать верным».

Всегда необязательно, но в 99 случаев из 100 так и было. Но уверенность Тэтчер в том, что уж под ее чутким руководством. Не случилось, даже самые ангажированные критики признают, что в последующие годы британское телевидение быстро стало самым пошлым, вульгарным телевидением Старой Европы, переключившимся на мыльные оперы и скандальные реалити-шоу.

К сожалению, за Британией последовала и остальная Европа без исключения.

Старый приятель Тэтчер, миллиардер Руперт Мердок, сумел этим воспользоваться. Эх, сообразить бы Тэтчер пораньше. Все было бы в ее руках. 11о... не успела... И «на старуху», как говорится...

Мэгги против британской интеллигенции

Именно «против». Удивительно, но отношения с интеллигенцией, особенно научной, у Тэтчер не сложились совсем.

Хотя почему удивительно? Удивляться тут нечему.

Тэтчер явно не простила Оксфорду неприятие. Здесь сказалось все: необходимость для провинциальной девушки доказывать, что «она лучше других», маниакальная уверенность в способности самостоятельно разобраться в любых вопросах и сделать исключительно правильный вывод, непризнание авторитетов, а если уж признание, то такое, что отметает любые другие точки зрения на проблему, исключительно авторитарный стиль общения и навязывание своего мнения.

Этим отличалась премьер-министр Маргарет Тэтчер, особенно в последние годы своего правления. Но страдала такими недостатками и юная Мэгги Робертс.

Безапелляционные суждения даже в вопросах, в которых Тэтчер плохо разбиралась, не раз выставляли ее в неприглядном свете, правда, Маргарет привычно не замечала чужого мнения. Это не могло не вызывать отторжения интеллигенции даже в тех случаях, когда она была не так уж неправа.

Хорошо известно ее утверждение, что общества как такового не существует, есть только отдельные мужчины и женщины. Социологи схватились за головы: как можно управлять страной, не признавая объединения людей в социальные группы?! Даже анархисты и те социализированы и как-то организованы. Но Маргарет не любила социологию, а потому не считала ее существующей. То, чего нет лично для нее, не существует вообще.

В другой раз она устроила лекцию теологам по поводу христианства как частности консерватизма.

В Париже на праздновании годовщины Французской революции заявила, что британская революция 1688 года куда важней, чем привела в замешательство теперь уже французов.

Потом Тэтчер взялась переделывать учебные планы по истории. Слов нет, в любой стране мира преподавание истории - занятие откровенно предвзятое. Пожалуй, это самый необъективный учебный предмет, и иным быть просто не может, поскольку не бывает одинаковой оценки произошедших событий со всех точек зрения. В прошедшем бое всегда есть победитель и побежденный, даже в случае ничьей каждый считает победителем себя. Одно и то же завоевание оценивается по-разному с точки зрения завоевателя и жертвы.

Но Тэтчер по своей привычке принялась наводить порядок в командном стиле, словно слон в посудной лавке. Наверное, если бы она просто предлагала или излагала свое мнение, не навязывая его другим и не обязывая принимать, к ней прислушались, однако все произошло как обычно: Тэтчер пришла в ужас и попыталась помешать принятию учебного плана. Чем, конечно, испортила и без того не лучшие отношения с научными кругами, которые не любят, когда вмешиваются непрофессионалы.

У нее вообще был взгляд на науку как на нечто прикладное, что должно своими исследованиями приносить пользу не вообще, а конкретно.

В одном из интервью она заявила, что успешные предприниматели, как правило, не оканчивали университетов и учиться там не желают, но охотно нанимают на работу университетских выпускников.

Стоило ли ожидать ответной приязни? Подобными заявлениями Тэтчер приводила в ужас университетскую элиту, особенно тех, кого явно не наняли бы на работу эти самые предприниматели, которые «не стремятся учиться в университетах». Например, ее ровесница, блестящий британский философ Мэри Уорнок, известная своими исследованиями в области философии, особенно этики, написавшая более полусотни всемирно признанных монографий, много лет преподававшая в колледжах Оксфорда (который когда-то окончила) и Кембриджа, полагала, что Маргарет Тэтчер вообще не понимает, зачем нужны университеты. Не понимает в силу отсутствия собственной культуры. И была бы только рада, если бы Оксбридж (Оксфорд и Кембридж) попросту выкупила какая-нибудь крупная компания, чтобы поставить на службу собственным интересам.

Случись такое, Тэтчер могла бы вздохнуть спокойней - значительно сократились бы расходы на образование, исчезли непрактичные научные кадры, вроде той же баронессы Уорнок, и исчез рассадник социалистических идей, каким премьер -министр считала Оксбридж.

Расходы она сократила сама. Уже на второй год премьерства после школ Тэтчер занялась университетами - их бюджет был урезан на 20 %. А новый закон о реформе образования и вовсе поставил финансы высших учебных заведений под жесткий контроль государства. Это серьезно сокращало не только образовательную, но и исследовательскую работу в университетах.